Газета День Литературы - Газета День Литературы # 158 (2009 10)

• Название: Газета День Литературы # 158 (2009 10)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Иван Кириллович понимал, что жизнь его не прошла впустую, и всегда гордился тем, что долгие годы работал под непосредственным руководством самого Королёва, и к космическим победам советского народа имел, хотя и маленькое, но самое прямое отношение.

Неожиданно привиделись Ивану Кирилловичу последние дни войны… Вот он разъезжает на американском "Студебеккере", сидя за рулём… Вот он с друзьями у рейхстага… Вот он в теплушке, уверенно продвигающейся к Москве… Букеты цветов полевых… Приветствия… Радостные женщины и дети… Белорусский вокзал… И вот она – Маша – со счастливым заплаканным лицом…

Иван Кириллович встал, накинул халат и вышел в гостиную. И увидел Марию Игнатьевну, которая как заворожённая смотрела на фотографию, поднеся к глазам мокрый платок.

"Надо ещё немного потерпеть, совсем-совсем немного, и станет легче", – успокаивала себя Мария Игнатьевна, а слёзы катились и катились по её щекам. Иван Кириллович посмотрел на фотографию и тоже тихо и горестно заплакал.

Теперь всё было в прошлом – свет жизни померк, она стала бесполезной, мучительной, приносила лишь страдания.

Мария Игнатьевна вышла из дома и вскоре в церкви, стоя на коленях перед алтарём, обратила к Богу свои мольбы. Раскаиваясь в своих прегрешениях, замаливала грехи их обоих и просила Всевышнего простить всё неправедное, что они совершили в жизни, и особенно простить им тот великий грех, который они против своей воли вынуждены будут совершить вскоре. Помолившись, вся в слезах, в последний раз взглянула Мария Игнатьевна на лик Христа и тихо вышла на улицу.

В ближайшей к дому аптеке, где её хорошо знали, приобрела Мария Игнатьевна две упаковки снотворного и, пройдя по улице чуть дальше, уже почти рядом с домом купила в тоноре у молодого армянина бутыль минеральной воды, затем зашла в магазин "Пятёрочка" и купила продукты.

Уже дома, стоя за плитой, присоветовала Мария Игнатьевна Ивану Кирилловичу сходить в парк, подышать свежим воздухом, в то время как она будет управляться с приготовлением последнего в своей жизни обеда.

Тихая улица, на которой счастливо прожили почти всю свою жизнь Мария Игнатьевна и Иван Кириллович, прямёхонько упиралась в огромный парк, до которого было рукой подать, и много-много раз гулял здесь Иван Кириллович вначале с Марией Игнатьевной, потом с сыном Сашей, а затем и с внучками…

Но всё реже и реже выходил в последние годы Иван Кириллович из дома, всё реже и реже заглядывал в парк – здоровье ухудшалось с каждым днём, во время прогулок начинало гулко биться сердце, не хватало воздуха, хоть и был он здесь в парке гораздо свежее и чище, чем во всём остальном городе…

Вот и на сей раз Иван Кириллович не спеша добрёл до парка, прошёл по аллее и сел на скамейку. Совсем рядом со скамейкой на ещё покрытом травой газоне копошились сизые голуби, слышался их нервный клёкот. Птицы клевали большой кусок хлеба, и было забавно наблюдать за происходящей борьбой.

Те, что покрупнее и вельможнее в голубином сообществе, оттесняли своих собратьев и, пользуясь их замешательством, стремительно наносили удары клювами по подпрыгивающему куску, а неудачники, озираясь, собирали крошки, всё же норовя пробиться к куску, хотя это им редко удавалось.

Прилетели два белых голубя, но так и не решились вклиниться в толпу сородичей, и медленно расхаживали на задворках.

Иван Кириллович сидел на скамейке, оперев обе руки на старый зонт, служивший одновременно и тростью, с которым он теперь не расставался во время редких прогулок. В какой-то момент он заметил на самой нижней ветке старого дуба крупную ворону, которая внимательно следила за трапезой – хитрая и осторожная, она пристально изучала обстановку.

С детства любил Иван Кириллович наблюдать за воронами, каждый раз поражаясь их уму, хитрости и наглости.

Подул слабый ветерок, стал накрапывать дождь. Мимо протрусил старый облезлый пёс и скрылся в кустах.

Ворона, описав круг, плавно спланировала на землю; полная самоуверенности и достоинства, не спеша, на всякий случай оглядываясь по сторонам, важно зашагала к голубиному базару.

Голуби, враз забыв о своих классовых привилегиях, отпрянули в сторону и притихли.

Ворона, расставив крылья, сделала несколько подскоков, спокойно взяла в клюв хлеб, единым махом, опершись крыльями о влажный воздух, описала круг и плавно причалила к ветке дуба; огляделась, вспорхнула и улетела, унося прочь добычу. Голуби доклевали мелкие крошки, уже не соблюдая субординации, и разбрелись в разные стороны.

Закапал дождь. Иван Кириллович раскрыл над собою зонт и откинулся назад, опершись спиной о мокрую скамейку.

"Точь в точь как у людей, – подумал Иван Кириллович, – кто похитрее, тот и побеждает – замахали бы крыльями, да все разом, – ворона и улетела бы".

Долго сидел Иван Кириллович, не замечая ненастья. Парк был пуст и ничто не отвлекало его от дум, которые бередили его сейчас, да и во все последние годы. В этот момент он думал не о себе – он пытался понять, что же происходит со страной, с народом; почему вдруг острозубые пираньи берут верх. Почему надвигающаяся гибель России под убаюкивающее жонглирование туманными фразами не волнует народ? Все эти инновации, нанотехнологии, дефолты, инфляции, деноминации, ревальвации, девальвации, рефинансирования… И кризисы, кризисы, кризисы… Почему вдруг эти и другие словесные пассы так гипнотизируют людей? Почему народ ослеп, почему не думает о себе, о своих детях и внуках – и это народ, победивший в Великой войне? Почему природой данный инстинкт самосохранения действует у животных и почти совсем не действует у людей – неужели психические вирусы так глубоко проникли в людское подсознание? Почему в пятницу 23 августа 1991, когда пломбировали здание ЦК, партийцы, коих в Москве было пропасть, сидели по домам, пили чай и узнавали новости, тупо глядя в телевизор; почему народ допустил расстрел парламента из танков, кто посеял этот психический туман безразличия?

Иван Кириллович не находил ответа на вопросы, которые ставил перед собой уже много лет; не находил их и сейчас, сидя под дождём в парке; он не понимал, почему именно он, которому шёл уже девятый десяток, ставит перед собой такие вопросы, и почему эти вопросы почти не волнуют его соседей, его знакомых, людей, с которыми он сталкивается на улице, в поликлинике, в трамвае.

Иван Кириллович, проживший долгую жизнь, сражавшийся на войне, участвовавший в подготовке первых полётов в космос, посвятивший всю свою жизнь родине, путался, как мальчишка, в элементарных быть может для некоторых вопросах, постоянно теребя душу свою этими проблемами и не видя выхода из тупика до такой степени, что ему порой казалось, что он просто-напросто лишился рассудка.

Вот и сегодня, здесь в парке, он потерял счёт времени, вновь страдая от мысли, что уже ничего не в состоянии сделать, чтоб хоть чем-то помочь своей родине. Он не замечал, что давно промок под дождём, что зонт не в состоянии укрыть его от холодного дождя, что даже брюки намокли, хоть выжимай, и вряд ли сейчас, весь продрогший и застывший, он сможет распрямить свою спину.

…Сгущались сумерки. Иван Кириллович знал, что это его последние сумерки, это его последний дождь, знал, что надвигается последняя ночь, – но думал в этот момент не о себе.

Он медленно встал, с трудом распрямив спину, и, едва ступая отёкшими ногами, побрёл к дому.

Воспитанный в служении Отечеству и народу и чётко осознававший, что теперь он уже ничем помочь им не может, Иван Кириллович тяжело переживал за всё, что видел неразумного вокруг себя. Он не понимал, как это может быть, чтобы спустя шестьдесят четыре года после победоносной войны, теперь уже в мирное время – в апреле 2009 года, в Приморье, на вольфрамовом руднике, люди едят картофельные очистки, считая их за благо, и почти год не получают зарплату. Как это может быть – не укладывалось в его старческой голове.

"Всё опошлено, извращено – как можно так жить дальше? – проносилось в сознании Ивана Кирилловича. – Разве такое на Руси было?.. Было-было!.. Ещё хуже было. Но на этот раз выдержит ли Родина? Очнётся ли от спячки народ? Как люди поведут себя дальше?.. Где же справедливость, милосердие, благородство, порядочность, честность?.. Неужели народ любит, чтобы им руководили, побуждали к действию, строго указывали направление, по которому надо двигаться?.. В таком случае становится ясным – народу нужен вождь! Без вождя он – слеп".

Поднимаясь в лифте на пятый этаж, Иван Кириллович совершенно неожиданно для себя вдруг, не напрягаясь, вспомнил, как читал много лет назад предсказания известного старца из Оптиной Пустыни, касающиеся судеб России, которые он сделал ещё в самом начале ХХ века. И всё, что было им предсказано, сбылось – и взлёты, и падения. Но было у провидца и главное для России предсказание, которое запомнил Иван Кириллович на всю жизнь, – после всех величий и взлётов падёт Россия в пропасть, и мир сочтёт, что нет больше России и никогда уже не будет… Но только явится правитель, наречённый им "монархом", человек жёсткий и справедливый, и возродит Россию из пепла, и вновь она обретёт величие и поведёт за собой народы, и поймут все люди планеты, что спасение всех не во вражде, а только в мире.