Аско Мартинхеймо - «Мастерский выстрел» и другие рассказы

• Название: «Мастерский выстрел» и другие рассказы
• Автор: Аско Мартинхеймо
• Издательство: «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
• Жанр: Детская проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-08-000984-5

Рассказы современного финского писателя, собранные в этой книге, интересны точным, ярким изображением жизни финских подростков в школе, дома, во взаимоотношениях со сверстниками и родителями, тонким пониманием их психологии.

---

После рождества Юртсе сказал себе: с меня хватит. Будто завод кончился, кончился враз. Просто школа и суета в ней опротивели, все стало казаться сплошным надувательством. Даже те учителя, в которых еще тлела искра человечности, оказались настоящими занудами. Как все это произошло? Почему?

Юртсе снова сел на валун. Слова возникали как бы сами собой. Он не мог бы объяснить, почему начал именно так. Сари подошла к нему. Она слушала.

— У меня в комнате на стене висит карта мира. Там много голубого. Все моря голубые. А посмотри на это. Разве оно голубое?

— Это же не море.

— Там и озера, и реки такого же цвета. Они условно голубые. С общего согласия. И однажды я почувствовал, что мне тоже с общего согласия скармливают голубые истории. Я заметил это на переводе с английского. Крикет и гребные соревнования на Темзе. Конечно, в крикет они играют и соревнуются на этой реке в гребле, но я не знаю, какие они люди и что они думают хотя бы об атомной войне, или об ограничении рождаемости, или о питании молодыми побегами. Какие у них дети? Читают ли они тоже голубые истории? Едят ли каждое утро апельсины, и натуральный йогурт, и витаминные таблетки? Я ведь не знаю!

— Ты великолепен!

— И ты тоже. Днем ходишь на работу, а вечером туда, в школу.

— Я не собираюсь до конца жизни размокать в мойке — в грязной воде с жирными тарелками.

— Скажи, ну что я умею? Играться! Особенно хорошо я умею играть в школу. Я игрушечный школьник. Летом я мою автомобиль. Никакого умения для этого не требуется. А эта дорога и гонка по ней… Детский городок уличного движения.

— Ящики с песком сделались тесноваты, да?

— Язви, язви.

— Я не язвлю. Я тебе скажу одно. Запомни: я тебе никакая не игрушка.

Это его проняло. Пронзило, словно укол в позвоночник. Сари поднялась и надела шлем. Это был знак. Юртсе безропотно подчинился. На обратном пути он держал терпимую скорость. Перед мостом Сари постучала Юртсе по плечу. Он остановил мотоцикл.

— Что еще?

— У тебя же нет прав.

— Уж как-нибудь я и сам об этом знаю! Ну и что с того?

— Отсюда я пойду пешком.

— Но ты же раньше…

— А теперь я пойду. И завтра тоже. Мы пойдем оба. На миг Юртсе задумался. У нее что-то было на уме.

Они так давно дружили, что Юртсе научился улавливать малейшие оттенки ее настроения. И сейчас по лицу Сари было ясно видно, что она вот-вот возвестит о чем-то важном. Юртсе ждал.

— Отныне гонки на мотоцикле отменяются. Ты ненормальный, и тебе следует знать об этом. Доходит до тебя, что я имею в виду?

— Ты прямо как отец!

— Ну и пусть!

Больше она ничего не сказала, и без того достаточно. Она повернулась к нему спиной и пошла по мосту, встряхивая волосами. Юртсе стоял, расставив ноги над мотоциклом, и ручкой поддавал газу, мотор ревел. Тигр в нем разъярился, и Юртсе дал ярости выход. Легкое движение рукой, и лошадиные силы подчинились приказу. Заднее колесо бешено завертелось и вырыло глубокую колею в обочине дороги, переднее вздыбилось в рывке, и тут же резина крепко сцепилась с асфальтом. Сари шла впереди, не оборачиваясь, но она что-то почувствовала и в последнее мгновение успела отскочить в сторону, к перилам. В зеркальце Юртсе увидел, как она двумя руками ухватилась за перила моста, словно собираясь перемахнуть через них. Но почти тут же она исчезла из виду, поворот заглатывал… И затем…

— Доброе утро! Как тут поживают?

Юртсе очнулся и разлепил веки. Утро! Почему отец пришел будить? Где же мать? Мужчина в белом халате стоял в изголовье кровати, а позади него знакомая темноволосая женщина. Нет, Юртсе был не дома, теперь он вспомнил.

— А у Юкки была трудная ночь? — спросил мужчина.

— Сделали два укола. Последний в шесть.

— Посмотрим, где это больное место.

Мужчина подошел к кровати, откинул одеяло, задрал на Юртсе рубашку и холодными пальцами ощупал ребра. Казалось, что его пальцы проникают до самых легких. Было больно.

— Похоже, с этим ясно, — сказал мужчина со знанием дела. — Того, из третьей палаты, с варикозным расширением вен прооперируем во второй половине дня. А сначала займемся этим. Введете ему все, что надо, за час до операции. И приготовьте снимки, я посмотрю их еще разок.

— Слушаюсь, доктор.

Доктор? Юртсе напряг память. Кто-то даже называл его фамилию. Па… Паатсо. Доктор Паатсо… из мешка костей сладил человека. У него мягкий голос. Теперь он обращается к Юртсе:

— Нам придется сделать тебе еще маленькую операцию. Ничего страшного. Сломанное ребро немножко щекочет.

Доктор озабочен сломанным ребром! Да бог с ним, с ребром! Лучше бы он сказал, что Сари не было там, на заднем сиденье мотоцикла, когда тот грузовик налетел на него, что Сари стояла на мосту и держалась обеими руками за перила.

Паатсо и сестра переходят к следующей кровати. Однорукий не может лежать, когда к нему обращается доктор. Он приподнимается и садится.

— Ну так, Сальми. Ваши бумаги в порядке. В понедельник осмотр и — домой!

— Ломать голову над тем, как найти новую работу?

— Сходите к больничному консультанту по соцобеспечению. Поговорите с ним. Может быть, он вам что-нибудь посоветует.

— Может, посоветует, может, схожу.

Паатсо явно не нравится тон, каким говорит однорукий.

— Вы еще молоды. Свет не сошелся клином только на руке.

Затем доктор переходит к кровати лектора: полистав бумаги, пожевав губами, он говорит:

— Форсман, показатели крови заметно улучшились.

— Долго мне еще придется оставаться здесь?

— Воспаление прошло, но нужно, чтобы была полная уверенность. Еще неделю, ничего не поделаешь.

— У меня там новый заместитель. Надо бы глянуть…

— Когда выздоровеете. Только после этого. Никуда ваша школа не денется.

— Но ученики? В них я не уверен.

Услышав это, Юртсе хотел рассмеяться во весь голос, но неподвижный подбородок помешал ему. Все же, наверное, какой-то звук вырвался у него из горла, ибо оба — и Паатсо, и сестра — повернулись и посмотрели на него. При этом у них было занятное выражение лица. Они догадались. Лектор ничего больше не сказал. Подчинился своей судьбе. Паатсо перешел к старику, поинтересовался, как работает желудок, и велел больше двигаться.

Еще до полудня пришел Петри. Как раз перед этим Юртсе сделали укол. Обезболивающий. Приятно успокаивающий…

— Привет, братишка! Как дела? Ах так, ты не можешь говорить?

«Хорошо, что вспомнил», — подумал Юртсе с досадой, хотя Петри он слушался больше, чем мать и отца.

— Парнишка небось в прострации, — заметил лектор. — Ему только что впрыснули морфий. Им придется прооперировать его еще раз, но, говорят, ничего серьезного.

— Чего же они не сразу?! — пробормотал Петри. Затем он нагнулся поближе к Юртсе и шепнул: — Слушай, договоримся так: ты взял мотоцикл без спросу. Ну это если полиция будет допытываться. Понимаешь? Если они узнают, что я разрешил, они могут отобрать у меня водительские права. А уж я тебя отблагодарю.

Юртсе почувствовал, что ему не хватает дыхания. Глаза застилал гной или что-то еще, в горле запершило. Что такое лепечет этот чертов Петри? Мотоцикл ведь покупали в складчину, вместе, очередность пользования им установили по справедливости. И чтобы ездить на нем, не требовалось ни спрашивать разрешения, ни давать его. А теперь… У старшего брата провал памяти. Юртсе хотелось врезать ему, но руки были бессильны.

— Понял ты? Кивни. Хорошо, но какого черта тебя понесло на магистраль? Договорились же, что… О'кей, я не упрекаю.

«Шел бы он уже!»

— Мне пора идти, обеденный перерыв кончается, — сказал Петри, будто услыхав, о чем подумал Юртсе.

Юртсе закрыл глаза, чтобы тот сообразил поскорее убраться. Он толком и не заметил, когда Петри ушел. Клонило в сон.

Звуки доходили до него, как сквозь фильтр. Говорила пожилая женщина, и Юртсе с трудом раздвинул тяжелые веки. Глаза двигались слишком медленно, но все же нашли говорившую. Возле кровати Харью стояла полная, круглощекая женщина в полинявшем коричневом пальто. На нем что-то поблескивало, вроде капель воды.

— Хозяин приехал с грузом рыбы и остался продавать. Я и сбежала. А то вечером у меня уже сил не будет прийти.

Она села на край кровати Харью. Спросила его о самочувствии, и он ей ответил. Женщина держала что-то, завернутое в клетчатую бумагу. Она развернула ее. Юртсе показалось, что пахнуло дымом.

— Выбрала из того, что он привез. — Женщина улыбнулась. — Сказала, что для Лаури. Хозяин еще велел передать привет. Ешь теперь.

Она отщипывала маленькие кусочки из пакета и совала их в рот Харью. Он долго пережевывал каждый кусочек. Похоже, у него не было зубов. Женщина время от времени поглядывала через плечо:

— Дашь потом сига и парнишке.

— Да он не может жевать, разве не видишь?

Женщина повернулась, чтобы рассмотреть получше, и запричитала: