Тана Френч - Мертвые возвращаются?..

• Название: Мертвые возвращаются?..
• Автор: Тана Френч
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, ВКТ
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064214-4, 978-5-403-03205-6, 978-5-226-01818-3

Говорят, у каждого человека есть свой двойник. Но случалось ли кому-нибудь его встретить?

Детектив Кэсси Мэддокс выезжает на место преступления и, увидев жертву, теряет дар речи: убитая девушка по имени Лекси похожа на нее, как сестра-близнец.

Полиция решает воспользоваться этим обстоятельством, чтобы поймать преступника на живца, и, пустив слух, будто девушку удалось спасти, внедряет Кэсси в ближайшее окружение убитой.

Казалось бы, все идет по плану… но с каждым днем у полиции возникает все больше вопросов.

Кто из «близких» Лекси вновь нанесет смертельный удар? И почему их сотрудник, детектив Кэсси Мэддокс, так похожа на жертву?

---

Прохладный ветерок шевельнул волосы, и я невольно поежилась. Не знаю, верю ли я в призраков, но в этой истории было что-то другое — как будто по ребрам полоснули холодным лезвием. Увы, прошло уже больше недели и переживать по поводу того, какую боль я причиняю, было слишком поздно.

— «Я иду домой. Подожди меня», — повторил Раф, всматриваясь в пустой стакан, и я только сейчас поняла, что он, похоже, изрядно набрался.

— И что ты сделал?

Он покачал головой и, криво усмехнувшись, продекламировал из «Герцогини Амальфи»:

— Эхо, с тобой говорить я не стану — ты ведь мертво.

По саду, встряхнув листья и осторожно пригладив плющ, прошуршал порыв ветра. Трава в лунном свете казалась мягкой и белесой, как туман, — протяни руку, и проткнешь насквозь. Я снова поежилась.

— Почему? Разве это не означало, что я пошла на поправку?

— Нет. Не значило. Я был абсолютно уверен, что в ту самую секунду ты умерла. Можешь смеяться, если хочешь, но вот в таком состоянии мы все были. Весь следующий день я только и ждал, что вот-вот приедет Мэки, весь из себя серьезный и сочувствующий, и сообщит, что, мол, врачи сделали все возможное и так далее. Когда он появился в понедельник, такой улыбающийся, и объявил, что ты пришла в сознание, я даже не сразу поверил.

— Так вот что думал Дэниел. — Не знаю, как я это поняла, но сомнений не было. — Он думал, что я умерла.

Раф, помолчав, вздохнул:

— Да. Именно так он и думал. С самого начала. Считал, что ты живой до больницы не доехала.

С Дэнни держи ухо востро, предупреждал Фрэнк. Либо молчун Дэниел сообразительнее, чем я о нем думала — наш с ним обмен репликами перед прогулкой уже вселил в меня тревогу, — либо у него имелись свои причины полагать, что Лекси не вернется.

— Почему? — Я притворилась обиженной. — Я не размазня какая-нибудь. Меня так просто не возьмешь — тут одной царапины мало.

Я почувствовала, как Раф вздрогнул.

— Бог его знает. У него даже была такая завернутая теория, что, мол, легавые объявили тебя живой, чтобы морочить людям головы. Деталей не помню, потому что толком не слушал, да и он не все говорил, скрытничал. Ты ведь знаешь Дэниела.

Не знаю почему, но я решила, что сейчас самое время сменить тему.

— Ага, теория заговора. Давай-ка сделаем ему шлем из фольги — на случай если копы попытаются поймать его мозговые волны.

Я застала Рафа врасплох — он фыркнул и коротко рассмеялся.

— У парня точно паранойя. Помнишь, как мы нашли противогаз? Как он посмотрел на него глубокомысленно и изрек: «Интересно, насколько эта штука эффективна против птичьего гриппа?»

Я тоже захихикала.

— С противогазом и в шлеме из фольги вид у него будет еще тот. Он даже сможет ходить так в колледж.

— А если еще костюм химзащиты…

— Эбби может наделать узоров дырочками….

Ничего особенно смешного в этом не было, но мы тряслись от смеха как пара подвыпивших подростков.

— Господи, — пробормотал Раф, вытирая слезы. — Знаешь, мне это напоминает жуткие пьесы в стиле Ионеско, что обычно пишут третьекурсники: повсюду кучи мясных пирогов, Джастин их постоянно роняет, в углу рыгаю я, в ванне спит Эбби. Спит в пижаме, как какая-нибудь постмодернистская Офелия. Дэниел появляется, чтобы сообщить, что о нас думал Чосер, и исчезает. Твой друг, офицер Крупке, каждые десять минут встает у двери и спрашивает, какого цвета «М&М» тебе больше по вкусу.

Он выдохнул — получилось похоже то ли на нервный смешок, то ли на дрожащий всхлип. Потом, не глядя в мою сторону, поднял руку и взъерошил мне волосы.

— Мы скучали по тебе, глупышка, — грубовато сказал он. — И не хотели тебя терять.

— Ну я же здесь. И никуда не собираюсь от вас уходить.

Я произнесла это легко, почти беззаботно, но в темном саду слова будто обрели собственную жизнь, встрепенулись, порхнули над травой и исчезли за деревьями. Раф медленно повернулся ко мне; свет из окна мешал рассмотреть выражение его лица, и только в глазах отражался тусклым белесым мерцанием лунный свет.

— Не собираешься? — спросил он.

— Нет, мне здесь нравится.

Силуэт слегка шевельнулся — Раф кивнул:

— Хорошо.

В следующее мгновение — к полнейшему моему изумлению — он поднял руку и провел пальцами по моей щеке. Лунный свет выхватил краешек улыбки.

Одно из окон гостиной распахнулось, и из него высунулась голова Джастина.

— Над чем вы там смеетесь?

Рука Рафа упала.

— Ни над чем, — дуэтом откликнулись мы.

— Будете сидеть на холоде, простудите уши. Давайте-ка сюда — посмотрите, что мы тут нашли.

Как оказалось, старый фотоальбом. В нем было представлено семейство Марч, предки Дэниела, начиная с 1860-х годов. Дамы в жутких давящих корсетах, мужчины в котелках, все с застывшими печальными лицами. Я втиснулась на диван рядом с Дэниелом и в какой-то момент даже испугалась, как бы он не почувствовал микрофон и батарейки, но потом вспомнила — они на другом боку. Раф уселся на подлокотник с другой стороны от меня, а Джастин скрылся в кухне и принес высокие стаканы с глинтвейном, заботливо обернув их толстой мягкой салфеткой, чтобы мы не обожгли пальцы.

— Тебе надо беречься, — предупредил он меня. — Бегаешь по улице в такую холодину…

— Посмотрите, в чем они ходили, — сказала Эбби. Альбом был в потертом перелете из коричневой кожи и в раскрытом виде едва помещался на ее и Дэниела коленях. Фотографии, державшиеся в маленьких бумажных уголках, потемнели по краям. — Хочу такую вот шляпку. Я прямо-таки влюбилась в нее.

Шляпка, о которой шла речь, скорее напоминала архитектурное сооружение и красовалась на голове крупной дамы с мощным бюстом и рыбьим взглядом.

— А это, случайно, не абажур из столовой? — спросила я. — Я его сниму для тебя, если пообещаешь, что наденешь завтра в колледж.

— Господи. — Джастин взобрался на второй подлокотник и заглянул в альбом через плечо Эбби. — Они тут все словно горем убитые. Это что, депрессия? Ты, Дэниел, совершенно на них не похож.

— И слава Богу. — Раф подул на глинтвейн и положил свободную руку мне на плечо — похоже, простил за те страдания, которые я — или Лекси — им причинила. — Никогда таких пучеглазых не встречал. Может, у них проблемы со щитовидкой, отсюда и депрессия.

— Вообще-то и пучеглазие, и хмурое выражение лиц — характерная особенность всех фотографий того периода, — пояснил Дэниел. — Возможно, все дело в долгой экспозиции. Фотокамеры той эпохи…

Раф вцепился в мое плечо, изображая приступ нарколепсии, Джастин шумно зевнул, а мы с Эбби заткнули уши и запели.

— Ладно-ладно, — улыбнулся Дэниел. Впервые оказавшись так близко, я ощущала исходящие от него запахи кедра и чистой шерсти. — Я всего лишь защищаю своих предков. Так или иначе, но хотя бы на одного из них я похож. Где же он… а, вот этот.

Судя по одежде, снимок был сделан лет сто назад. Молодой человек на фотографии выглядел моложе Дэниела — лет двадцать, не больше — и стоял на ступеньках Уайтторн-Хауса. Кстати, сам дом также выглядел гораздо моложе и свежее. По стенам еще не вился плющ, дверь и перила сияли новой краской, каменные ступени, без единой щербинки, блестели чистотой. Сходство, несомненно, присутствовало — у юноши на снимке такая же квадратная челюсть, твердый рот и широкий лоб, хотя на вид он был поплотнее из-за зачесанных назад темных волос. Однако на перила он опирался с ленивой грацией охотника, чего абсолютно не было у Дэниела, а в широко посаженных глазах ощущалось что-то тревожное, неспокойное и опасное.

— Ух ты! — воскликнула я. Пронесенное через столетие сходство будоражило; не будь у меня Лекси, я, наверное, позавидовала бы Дэниелу. — Вы с ним прямо как близнецы.

— Только этот не очень-то смахивает на счастливчика, — добавила Эбби.

— Посмотрите на дом, — негромко заметил Джастин. — Разве он не прекрасен?

— Точно. — Дэниел улыбнулся. — Прекрасен.

Эбби подцепила ногтем фотографию и вытащила из уголков. На обратной стороне кто-то оставил авторучкой с бледными чернилами надпись: «Уильям, май 1914».

— Перед Первой мировой войной, — прошептала я. — Может, он погиб там.

— Вообще-то, — пробормотал Дэниел, забирая у Эбби снимок и внимательно его рассматривая, — не погиб. Если это тот самый Уильям — хотя, может быть, и не он, в нашей семье имена часто повторялись, — то я о нем слышал. Отец и тети частенько его вспоминали, когда я был маленьким. Если не ошибаюсь, он мой двоюродный прадед. Уильям считался в семье… не то чтобы паршивой овцой… скорее он наш семейный скелет в шкафу.

— Сходство вполне очевидное, — заметил Раф и тут же ойкнул — Эбби шлепнула его по руке.

— Он воевал, — продолжал Дэниел, — но вернулся домой, хотя и с каким-то недомоганием. В детали никто не вдавался, хотя, по-моему, недомогание было скорее психологического свойства, нежели физического. Был какой-то скандал — подробностей не помню, все быстро замяли, — и его отправили в санаторий, как в те времена называли психбольницы.