Атанас Мандаджиев - Волчий капкан

• Название: Волчий капкан
• Автор: Атанас Мандаджиев
• Издательство: София пресс
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1989

В книгу вошел детективный роман болгарского писателя Атанаса Мандаджиева.

---

Образуется американская зона оккупации. Предусмотрительный герр Шмидт знакомит их с ситуацией. Для него Омуртаг – разменная монета, принятая без каких-либо сомнений. Новые хозяева фальшивки не опасаются – с такими, как Омуртаг, они работают давно и знают их, как облупленных. Папанчев очень доволен: для него ничего не изменилось, разве что новые господа богаче прежних и сулят более радужные перспективы. Не на что жаловаться и герру Шмидту, ему удалось спасти шкуру. "Вечная ему память, а тебе – в добрый час!" – пожелал он своему питомцу, не объясняя, чем вызвана эта патетическая фраза, после чего навсегда исчез из жизни новоиспеченного шпиона. Тому, впрочем, предстояло вытерпеть некоторые неприятные процедуры. Одна из них – рана на шее. Зачем была нужна эта рана? Очень просто – чтобы усыпить бдительность болгарских властей. Сварганили специальный медицинский протокол, где описывалось тяжелое состояние Петра Чамурлийского после ранения, излагались соответствующие подробности. Кроме того, от умышленно нанесенной раны на самом видном месте остался глубокий шрам. Его предназначение – ввести в заблуждение тех, кто мог узнать в Лже-Чамурлийском сына бывшего торговца, своего однокашника или знакомого, Омуртага Папанчева. "Вы обознались, меня зовут вовсе не Омуртаг и мне никогда не приходилось бывать во Враце".

"Все эти мучения пропали даром, – исповедовался преступник. – Болгарские власти встретили меня с цветами, как героя. Никто в меня и не вглядывался. Позднее же мой дорогой одноклассник Милчо, царствие ему небесное, чуть не помер со смеху, услышав историю о моем шраме. И вправду, было глупо уродовать мне шею, но все остальное оказалось продумано до мельчайших подробностей, так что оставалось только выполнять инструкции. Еще один прокол – характер Петра Чамурлийского. Вот вы говорите, что он был человеком нрава бурного, искателем приключений, я же, сам не знаю почему, представлял его себе совсем другим. И старался быть скромным, старательным, последовательным, замкнутым, а это, как оказалось, никак не соответствует его биографии до Девятого сентября Может, мною руководил страх? Разумеется, страх, страх и осторожность. Я избегал людей, среди которых мог бы случайно наткнуться на кого-нибудь из старых друзей или знакомых отца, самым внимательным образом подбирал свое окружение, стараясь свести его к минимуму. Похоже, однако, что тут я переборщил: избегал людных мест, всяческих, даже случайных, связей, сознательно сторонился женщин, позволяя себе подобные удовольствия только за границей. Я ведь тоже человек, чего доброго потеряешь из-за какой-нибудь юбки голову и провал обеспечен. На этом ведь чаще всего засыпаются. По тем же причинам я старался не брать денег наличными, а то еще увлечешься красивой жизнью. Так что я решил: путь лучше растет мой счет в банке там. Приятно вспомнить первые годы в Болгарии, непосредственно после Девятого сентября. Тихое, спокойное время. Пожалуй, скучноватое, но человек ко всему привыкает, приспосабливается. Я даже стал моментами забывать, кто я в сущности такой. Поддерживал форму, зло насмехаясь над всеми слабостями, благо недостатка в них не было, но, к сожалению, единственным слушателем был я сам. Мне было нечем подкармливать свою ненависть – от хозяев в те времена не было ни слуху, ни духу. Лишь годы спустя стало ясно, что они выжидали, пока я встану на ноги, пойду в гору… Меня и сейчас смех разбирает, когда вспоминаю удивленные реплики однокурсников: "Да, у этого Чамурлийского котелок действительно варит!" А как ему не варить, коли у меня уже было высшее образование, да еще почти по той же самой специальности!"

Половянский словно нарочно подгадал, когда появиться на горизонте. "Петр Чамурлийский" уже начал передавать за границу сведения о развитии промышленности, записи разговоров, которые велись при закрытых дверях, и другую информацию – так что счет на его имя в швейцарском банке становился все более внушительным. Эти двое столкнулись буквально нос к носу в коридоре министерства 12 февраля 1963 года. "Чамурлийский" похолодел – узнал или нет? Он прошел мимо и нырнул к себе в кабинет. Вот и первая его роковая ошибка. Следовало пройти дальше, сделать вид, что в министерстве очутился случайно. Половянский скорее всего не стал бы долго голову ломать, махнул бы рукой, мол, обознался. А он теперь расспрашивает коллег, объясняет: "Да что вы! Какой там еще Чамурлийский? Да я с этим человеком в гимназии за одной партой сидел!" Самозванец трепетал в кабинете, думая о том, как глупо сам полез в ловушку. И действительно, не прошло и минуты, как в дверь постучали, причем довольно настойчиво. "Сказать "войдите" или соврать, что у нас заседание?" В панике он кидается к двери, чтобы повернуть ключ в замке, но поздно. В дверном проеме уже возникла – рот до ушей – лисья физиономия Милчо.

– Привет, Папанчик! Вот что значит в рубашке родиться. Ты что, здесь работаешь?

– Прошу прощенья, вам кого?

– Ладно, не морочь мне голову! Не хочешь оказать мне услугу, так и скажи, а притворяться, будто меня не знаешь, это уж слишком! Не стыдно тебе, ведь за одной партой сидели!

"Чамурлийский" сразу же понял, что бывший его одноклассник прожженный прохвост. С такими иной раз легче найти общий язык, но, с другой стороны, они гораздо опаснее людей порядочных. Самозванец лихорадочно перебирал все возможные последствия этой встречи, мелькнула у него и мысль об убийстве. В конце концов он снова попытался перехитрить Половянского. С беззаботной улыбкой вытащил и протянул ему паспорт. Еще одна роковая ошибка! У Милчо исчезли последние сомнения, глаза его за толстыми стеклами очков алчно заблестели. Да, конечно, человек с годами меняется, но походка и голос – никогда! Какое несчастье, что они сидели за одной партой…

– Погоди! Так тебе нужно разрешение на импорт пасты для шариковых ручек? Это можно будет устроить…

– Вот с этого бы и начинал, – расплылся в улыбке Половянский, по-хозяйски устраиваясь в глубоком кожаном кресле.

Он не ушел и, по-видимому, даже не обрадовался, что получит нужное разрешение, а так и остался сидеть. Что было дальше – ясно. Доллары, левы, квартира, обещание выправить заграничный паспорт и прочее.

"Надо было мне сразу его пришить, – сокрушался впоследствии преступник, – а я, дурак, пустил козла в огород! Ведь знал, что могло из этого выйти, однако упустил момент – духу не хватило, подумал: мол, и так с ним справлюсь… Взял его к себе в дом, потому что испугался – кто знает, что может выкинуть такой тип без царя в голове. Напьется где-нибудь, начнет хвастать. Глупости! Ведь предвидел же я, как все это будет – бесконечное "дай, дай!" и с каждым днем все больше. Сроки мне устанавливал, милицией пугал. Паспорт! Как будто так просто устроить заграничный паспорт человеку, состоящему на учете в милиции. Хотя надо было, наверное, сделать все возможное, достать ему этот паспорт. А я врал, что дело на мази, сам же и пальцем не пошевелил. Решил его убрать – другого выхода не было!.. В одной книге я читал, что преступник чувствует себя спокойнее, когда свидетель преступления постоянно у него на глазах. Стоит хоть на день упустить его из виду, как начинает паниковать. Вот и со мной то же самое. Черт те что!.. Обратился к своим хозяевам, просил эвакуировать, жаловался на дурные предчувствия, однако не тут-то было – рано еще, говорят! Мы сами знаем, когда тебя вызволять. Это они-то знают?! Решил – не буду их больше спрашивать. При первом удобном случае – фьють, только меня и видели! Ясно же, к чему дело клонится… Можете себе представить, как я обрадовался, когда узнал об этой командировке в Милан. Думал – сейчас или никогда. Было у меня какое-то ужасное предчувствие. Ничего конкретного, просто что-то витало в воздухе. Ну что же – вы поставили капкан, и я попался, как последний дурак! Однако молодец, все-таки, тот, кто выдумал трюк с цепочкой. Не верится мне, что это дело Страшимира Максимова, тут надо было умом пораскинуть, а он-то как раз туповат…"

Теперь о том, как был убит Половянский. И у меня, и у Пырвана просто гора с плеч свалилась, когда мы узнали, что Омуртаг Папанчев руководствовался всего лишь дурными предчувствиями. Значит, ничто конкретно не внушало ему подозрений и решение «пришить» вымогателя не было продиктовано, вопреки нашим страхам, необдуманной акцией (помните – разбитые фамильные часы и провокация Десиславы); на убийство его толкнул страх, из-за постоянного напряжения у него просто не выдержали нервы. Он ясно сознавал, что не в состоянии потакать растущим аппетитам своего бывшего одноклассника, и надеялся, навсегда от него избавившись, спокойно дождаться милостивого разрешения бежать из страны.

Итак, однажды Половянский похвалился, что вечером ему предстоит "галантное испытание". Болтливый от природы, он стал подробно рассказывать, что это за женщина (репутация не бог весть, но вообще-то хоть куда!), как ее зовут, где живет, до которого часа он с ней пробудет (самое позднее до часу ночи, поскольку ее официальный любовник, директор ресторана, обычно к этому времени возвращается).