Анастасия Вихарева - Тайны гор, которых не было на карте...

• Название: Тайны гор, которых не было на карте...
• Автор: Анастасия Вихарева
• Жанр: Фэнтези

В третьей книге Манька отправляется в горы и достает меч-кладенец, обрастая боевыми навыками…

---

— Спроси чего-нибудь полегче! — ответил он, пожимая плечами. — Странно, каждый об этом думает, но я так и не нашел ответа. Умру, если уйдешь, умираю, если не думаешь обо мне, с ума схожу, если ревную. Увидел и понял, я твой. Утонул в глазах. Сердце сказало, что ты моя судьба. И всегда говорит мне об этом. Страшно подумать, что я мог бы не прийти к твоему отцу, не увидеть тебя…

— А смог бы полюбить другую? Не такую красивую, глупую, грязную и оборванную?

— Проклятую, ты хотела сказать? — обиделся Его Величество. — С ума сошла?

Он оскорбился, и она его понимала. Кому бы понравилось, если бы к нему пришли и сказали: вот, тот алкаш, который пахнет помойкой — твоя судьба, твоя половина, твоя жизнь, с которым будешь судиться. Или алкашка… Ужас нашел бы на любого. Именно поэтому вампиры искали свободы и добивались ее, обрезая ребро, оставляя его тем, чем он был, что он есть, что он будет, убивая любую мысль об ответственности, закрывая доступ любым чувствам, которые приходит вместе со словами со стороны другого человека, оставляя себе только любовь и поддержку. Зачем знать, как живет другой человек, когда жить можно лучше? Кто запретит жить красиво?

Его Величество присел рядом с Ее Величеством и мягко взял жену за руку, отложив вилку из ее рук в сторону.

— Я вроде бы не давал повода ревновать? — сказал он, приникая к уху горячими губами, пощекотав сережку и откинув назад прядь золотистого локона. — Но расскажи мне, что там происходит на самом деле? Я же чувствую… Или мне самому разобраться?

— Нет! — взвизгнула Ее Величество и тут же сменила тон: — Не мешай мне есть. Я же сказала, торопится не будем. Возможно, будет война… Я понимаю, глупо прозвучало, но мне сейчас не до шуток. Мне нужно подумать… До завтра. Их, проклятых, только дядька Упырь и мог бы понять… найди мне врача, который поставит его на ноги! — почти потребовала она.

Его Величество растерялся.

— Ну… хорошо… Но ты же знаешь, лучшие врачи уже здесь.

Глаза ее потеплели. Может, зря она сомневалась в своих заклятиях? Непохоже, чтобы к нему обратились с той стороны, иначе чувствовал бы беспокойство. Разгневан, но спокоен. Чего же они хотят? Обидно, что муж все еще смертный.

Ее Величество некстати подумала: при встрече со Спасителем надо бы поинтересоваться: если все спасенные и воскресшие воскресают, как ангелы Божьи, и не женятся, ни замуж не выходят, и умереть уже не могут — где все воскрешенные им? Тот же Лазарь, тело которого подгнивало, когда Он его воскресил? Да так, что тот возлежал с Ним за шесть дней до Пасхи? Или первосвященники все же убили Лазаря, которого уже нельзя было убить? А куда делись воскресшие святые в день, когда Спаситель испустил Дух? А может, привидения — это и есть спасенные люди?

И сам Он — счастлив ли с Магдаленушкой? Имеют ли они еще радости земной жизни?

Или вот, муж ее, оставит ее в день воскресения и будет он сам по себе, а она сама по себе?

Или многие вампиры лежат в гробах и ждут своего часа — как бы понять, о чем они думают?

Ревнует ли она его… Было бы к кому… Проклятая отправилась в путь не ради чистой большой любви, она ничего не знает о нем, не помнит, а если бы вспомнила, очень бы удивилась. И ему прочим в уме его не было места. Пока (!) не было места…

Мысли Ее Величества были далеко, но она ответила мужу, открываясь поцелуям….

Глава 6. Горы — не редька с квасом…

У подножия горы зловеще ухнула незнакомая здешним местам птица. Вслед за нею ворвались два бледных всадника, рассекая пространство своими бестелесными телами. Сразу же заволокло небо тучами, или погасло красное солнце, готовое вот-вот закатится. Стало темно, налетел холодный ветер. Прогнулась и застонала земля в том месте, где ноги всадников опирались на нее. Заворочались покойники в своих могилах. Зябко поежилась Манька, остановилась, разглядывая внезапную перемену. Но спокоен был Дьявол. Свет брызнул из глаз, освещая дорогу, так что и ветку неугасимого полена не пришлось доставать.

Она кинулась догонять своих спутников, которые бледными всадниками не заинтересовались, и теперь нарочито молчали, не касаясь этой темы, хитро ухмыляясь, как два заговорщика, молча посмеиваясь над ее страхами.

Манька сдалась.

— Кто-нибудь объяснит мне, что произошло? — хмуро спросила она, продираясь между двух скалистых уступов, тесно примыкающих друг к другу.

Борзеевич кивнул головой в ее сторону,

— Милые вампиры опять произвели на Маньку впечатление! — он подал ей руку, вытягивая из расщелины. — Обошла бы! Чего в щель-то полезла?… Вот так вампиры будут бродить по белу свету, пока не окончат свои дни! — Борзеевич ухмыльнулся.

— А не закончат, пока не перейдет род человеческий… Не сами, конечно, — Дьявол кивнув в сторону благодатной земли. — Их объемное, предупредительно вежливое обращение к народу, что, мол, они все еще царствуют и не собираются расставаться с полномочиями, — добавил он, удивляясь, как она могла застрять в таком месте, где никто бы не застрял.

— А могут они… — Манька раскраснелась и пыхтела, подумав, что зря она не обошла расщелину в скале, а полезла за всеми. Все-таки Дьявол был бестелесным, а Борзеевич просачивался в любую щель, но предпочитал ходить как все…

— Могут, могут! — Дьявол не дал ей договорить, наконец, освободив ее общими усилиями. — Еще как могут! Иные при всадниках замертво падают, иные страх испытывают, иные так привыкли жить их в объемности, что не замечают. Но головушку, которая их рассмотрела, снесть не могут. Так что посмотрела, удивилась, ну и хватит! Стоит ли загружаться тем, что вампиры чего-то там празднуют? Живут, вот и празднуют… Со вкусом, надо заметить, живут, что ни день, то праздник!

Манька еще раз оглянулась не без зависти, тяжело вздохнула, разглядывая новое препятствие на пути к мечте. Но все же не так уныло, как день или два назад. До вершины оставалось всего ничего. Пожалуй, к вечеру достанут ее. Она проглотила комок обиды, вспоминая, что вампиры праздники имели, не изнуряя себя походами. Казалось, отвесные стены упираются концами в небо. Лощина закончилась, предстояло снова карабкаться в гору.

Удивление вызывал Борзеевич, который лазал по скалам как паук, подсказывая, куда поставить ногу, за что зацепиться, куда посохом вдарить, чтобы образовался выступ. Где он этому научился, он так и не смог вспомнить. Несомненно, в горах он уже бывал. Как-то раз даже надолго остановился, тупо рассматривая в таком недоступном месте рукотворно, в определенном порядке сложенные камни.

— Может наступление зимы определяли? — с сомнением произнес он.

— Тогда, Борзеевич, я умнее всех живущих… — хихикнула Манька. — Я бы вместо того, чтобы в горы лезть, взяла бы за точку отсчета начало цветения черемухи. Она всегда в мае расцветает. Лет пять, и можно выводить среднее… И получился бы год.

Одному Дьяволу все было нипочем, ему что гора, что болото. Он страховал, замедляя падения, или показывал куда стрелять. Мог и перенесть, но вредность его была такой же безграничной, как и одержимость собой.

— Маня, — говорил он, назидая, — в горах по камню ты свое железо враз сносишь, а голодуха уметет караваи — не заметишь. Да где бы мы на тебя тут еды напаслись? Кругом один камень! Жаловалась на посох, обвиняла, обидела всех, — укорял он ее, — а смотри, как пригодилось-то! Ломаешь камень, что лед, а ботинки твои — самое что ни наесть горное снаряжение…

И это все что он мог ей сказать?! Почему никто не мог дать хоть капельку счастья ей?

Завидовала Манька даже Борзеевичу: три первых дня она жалела его изо всех сил, а он… Когда она, почти полностью раздевшись, взвалила на себя его котомку, даже Дьявол не выдержал:

— Ты, Борзеевич, повороти-ка назад, дорога не тяжелая, съедешь обратно как-нибудь, а если с нами, считаю до трех — и выздоравливаешь! Раз, два, три…

Слегка покраснев и смутившись, Борзеевич выздоровел. Мгновенно. И сразу стал опытным.

И откуда столько прыти взялось!

— Ну вот, видишь, Маня, чудеса случаются иногда, — подразнил Дьявол обоих, пробиваясь вперед. — А ты сомневалась, что я воскрешать умею…

Целый день с Борзеевичем Манька не разговаривала, но он виновато ухаживал за нею, то вскипятив чаю, то протоптав наперед дорогу, то вырубив топориком в подъеме заступы. На следующее утро она его простила.

Но не Дьявола.

А причина простая: Борзеевич учудил себе снегоступы, сплетенные из ивовых прутьев. Она к ним тоже приспособилась — но так железо не снашивалось, и Дьявол повелел облегчение отменить. Дискриминация по железному признаку была налицо.

В горах снег оказался другим, особенно после схода лавины. Он не проваливался, идти по нему можно было, как по земле, а были места, где снега не было вовсе, его сдувало. В горах снегу было больше, чем в лесу, но все равно, то и дело каменная промерзшая земля внезапно вырастала лысая, обдуваемые самыми страшными ветрами, какие встречала. А было, что еще хуже, чем после метели в лесу, проваливались так, что и не выбраться. Особенно, если перед тем снег треснул и разошелся, а потом расщелину замело — и тут уж только на Дьявола уповать. Но помощи от Бога Нечисти не дождешься, если сам себе не поможешь. Чтобы выбраться, использовали лук и веревку, а Дьявол крепил стрелу. Или неугасимой веткой выжигали дыру, выбираясь по образовавшемуся проходу, нередко обнаружив, что день или два пропали даром. Выжигать снег было опасно — лавина воды, если расщелина в леднике, как мешок, могла хлынуть на голову и утопить или смыть в еще худшее место. Тыкали ветку в снег и отдергивали, не давая ей разогреться как следует, чтобы проверить, куда уходит вода, и уходит ли. Идти по горам оказалось не то, что по равнинам, пусть и снег. Ветер сбивал с ног, катил вперед или назад, уж как повезет, пробирая до последней косточки. Не раз съезжала она по склонам. И тут снег подтаивал, образуя ледяные горки, по которым катилась в своих железных обутках, как на коньках, полусогнувшись и растопырив руки в стороны. И если ее не успевали вовремя подхватить, откатывалась порой на всю длину веревки, утягивая за собой Борзеевича.