Лора Ли Гурк - Супружеское ложе

• Название: Супружеское ложе
• Автор: Лора Ли Гурк
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, ВКТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065613-4, 978-5-403-03513-2, 978-5-226-02190-9

Юная леди Виола, безоглядно влюбившаяся в красавца виконта Джона Хэммонда, лишь после свадьбы случайно узнала, что он женился по расчету. Более того, виконт цинично заявлял, что это обычное дело в лондонском свете!

Как наказать негодяя? Виола выбрала самый простой путь — отказала Джону в радостях супружеского ложа. И только несколько лет спустя виконт задумался о наследнике. Что ж, придется применить все свое изощренное искусство соблазнителя, чтобы обольстить собственную жену.

Однако, казалось бы, тонкий расчет обернулся неожиданной стороной — Джон совсем потерял голову от любви…

---

Виола уставилась на него, сомневаясь, что расслышала верно.

— Но это твой дом. И ты девять лет спасал его от разрушения. А, оказывается, ненавидишь Хэммонд-Парк?

— Теперь уже нет. Но в детстве ненавидел. На свете не было более холодного места. Особенно после… — Джон помолчал, тряхнул головой и снова заговорил: — Свою мать я видел раз пять-шесть в год, когда она изволила возвращаться домой от очередного любовника, с которым жила в тот момент. Я едва ее помню. Моему отцу было все равно. У него было много женщин, к которым он не ездил, только когда был слишком пьян. Если же отец был дома, я очень часто видел, как он напивается до потери сознания еще до того, как подавали десерт. Я так мечтал убраться отсюда подальше! А летние каникулы обычно проводил в доме Перси.

Виола молчала. Впервые она слышала от Джона что-то подобное и не хотела все испортить ненужными вопросами. Поэтому просто держала его руку и слушала.

— Я был счастлив, когда меня отослали в школу, — продолжал он. — Это было самым счастливым событием в моей тогдашней жизни. Мы с Перси поступили в Харроу, и я стал еще реже видеться с родителями. На похороны матери я приехал из Кембриджа. Провел здесь два часа и отправился обратно. У меня не было ни малейшего желания находиться здесь, и до смерти отца я сюда не возвращался.

Он вдруг повернул голову и взглянул на жену.

— Ты сказала, что не знаешь меня и хочешь узнать получше. Я никогда не рассказывал о себе. Не хотел, чтобы ты поняла, за какого безответственного типа вышла замуж. Твой брат был прав насчет меня, и я думал… — Он смущенно кашлянул. — Ты, конечно, не соглашалась с ним и считала меня прекрасным человеком. Я боялся, что ты узнаешь, каков твой муж на самом деле.

Он сильно сжал ее руку и продолжил:

— В Кембридже я вел безумную жизнь. Несколько раз меня едва не исключили. Я тратил свое содержание до последнего шиллинга, да еще и в долги залезал. Играл по-крупному. Пил. — Он поцеловал ее руку и отпустил. — Да еще и женщины. Много женщин. С пятнадцати лет у меня были любовницы, которым я дарил роскошные подарки. Да и почему бы нет! Со временем мне предстояло стать виконтом. Я тратил деньги не считая. Не думая, откуда они берутся. Не зная и не желая знать. Я был точным подобием отца, которого презирал.

Виоле было очень обидно, что он так принижает себя. И все же она сознавала, что в его словах немало правды. Если она хочет понять мужа, значит, должна смириться с этой правдой.

— Я так долго не приезжал, что понятия не имел, в каком ужасном состоянии находится Хэммонд-Парк, и, честно говоря, мне в голову не приходило спросить об этом. Окончив Кембридж, я жил в Эндерби, а потом отправился в путешествие по Европе. Где бы я ни находился, отец по-прежнему присылал мне квартальное содержание, а я по-прежнему тратил все до последнего шиллинга. Потом он умер от тифа, и я вернулся в Англию.

Джон широким жестом обвел фермы арендаторов у подножия холма.

— Все это было моим. Какое жалкое наследство! Пока я не приехал сюда, не знал, что, если не отремонтировать сточные канавы, стоячая вода снова вызовет вспышки тифа. Мой отец не единственный, кто стал его жертвой, были еще и десятки других. Объезжая поместье, я был потрясен состоянием дел. Мой отец разорил Хэммонд-Парк. Арендаторы только что не умирали от голода. Скот болел, поля лежали заброшенными, а кредиторы готовы были растащить все, что не принадлежало майорату.

Энтони в свое время пытался ей объяснить, что у Хэммонда нет ни гроша и она получит мужа — бездельника и развратника. Но Виола не желала ничего слушать. Зато теперь боялась пропустить хотя бы слово.

— Должно быть, для тебя это оказалось огромным потрясением, — тихо заметила она.

Джон показал на один из коттеджей под черепичной крышей.

— Там жила девочка лет двенадцати. Звали ее Нэн. Мне сказали, что ее мать недавно умерла. Я осматривал поместье, а она стояла в дверях полуразвалившегося коттеджа — худая, грязная, в лохмотьях. Спросила, не я ли новый хозяин, а когда я кивнул, оглядела мой элегантный костюм. В ее глазах светилось такое презрение, что я растерялся. Пока я жив, не забуду этого взгляда. И ее слов. Они меня преследуют.

— Что же она сказала?

— «Яблочко от яблоньки недалеко падает». А потом повернулась и вошла в дом. Меня словно лягнули в живот, и что-то внутри перевернулось. Я понял, что необходимо действовать. Это мой долг, как хозяина Хэммонд-Парка.

— Тогда ты и решил жениться на богатой невесте.

Ничуть не пристыженный Джон вызывающе воззрился на нее.

— Да. Я настолько отчаялся и испугался, что солгал девушке. Все, что угодно, лишь бы завоевать ее. Я лгал, манипулировал ею, пускал в ход всевозможные уловки и позволил влюбиться в того мужчину, каким она меня считала. И я бы сделал это снова. Я ни о чем не жалею.

Он схватил ее за плечи и поцеловал безжалостным поцелуем, таким же жгучим, как пламя в его глазах, опрокинул на мягкую траву и перекатил в торфяную ямку, чтобы их не могли увидеть из долины. Наклонился над ней и просунул руку под ее голову.

— Я никогда об этом не пожалею.

Она взглянула в гордое лицо своего красавца мужа.

— Я тоже.

— Не пожалеешь?

— Нет, Джон, — искренне ответила она. — Не знаю, когда поняла это, но не жалею, что вышла за тебя. Может, все стало понятно в тот день в лодке, когда ты сложил это стихотворение обо мне.

Она улыбнулась и потеребила локон темно-каштановых волос.

— Ты всегда был красноречивым дьяволом.

Его ресницы слегка опустились. Джон улыбнулся Виоле и положил руку на ее бедро.

— Означает ли это, что мне удастся украсть пару поцелуев?

Виола поджала губы, делая вид, будто обдумывает возможность такой перспективы.

— Это зависит… от того, собираешься ли ты первым со мной мириться?

— Нет.

— Нет? — повторила она, отнимая руку. — И что это значит?

— Я не собираюсь мириться, — объявил он, поднимая подол ее амазонки. — В прошлый раз я это уже делал. Теперь твоя очередь мириться.

Иногда он был совершенно невыносим.

— Мы будем мириться по очереди?

Джон как ни в чем не бывало кивнул, продолжая поднимать подол все выше. Виола с притворным возмущением сделала вид, что одергивает юбку. Но Джон все же просунул руку под слои сукна и муслина.

— Я устал всегда мириться первым, — прошептал он, лаская ее ногу.

— Потому что это ты всегда не прав.

— Самомнение моей женщины не знает пределов! — Его пальцы скользнули вперед и принялись лениво описывать круги на бедре. — Терзаешь меня всю ночь, лежа рядом, и даже не пытаешься поцеловать и помириться, а потом заявляешь, что не сделала ничего плохого?

— Целую ночь, — пробормотала она и закрыла глаза.

Опять по телу разлилось это томительное тепло. Сладкая боль желания, которую он пробуждал своими ласками…

Она сдавалась. И с самого начала знала, что придется сдаться.

— Как ты, должно быть, страдал!

— Больше, чем ты можешь представить. И при этом вел себя безупречно. — Он погладил родинку на ее бедре. — Я жду, Виола. Скажи, что просишь прощения за то, что так бесчеловечно меня мучила!

Виола опустила ресницы, покачала головой и засмеялась:

— А я не попрошу прощения!..

Рука Джона оказалась между ее бедер, и смех тут же оборвался. Виола с тихим стоном выгнула спину. Его пальцы коснулись завитков между ног. Совсем легко. Только чтобы подразнить.

— Скажи, что хочешь помириться, — настаивал он, начиная ласкать то самое чувствительное местечко.

— Не скажу, — выдохнула она, все быстрее двигая бедрами.

— Скажи! — твердил он, не отнимая руки, пока ее не охватило лихорадочное возбуждение.

— Ни за что!

— Прекрасно!

Он отодвинулся и лег на спину.

— О, как ты любишь меня дразнить! — со смехом выкрикнула она, нагибаясь над ним. — Это ты должен извиняться за то, что устроил мне такую пытку! — Она замолчала и провела ладонью по его груди и плоскому животу. — И я страшно отомщу.

Ее рука легла на его чресла. На восставшую плоть. Джон задохнулся, когда она начала расстегивать его брюки. Застонал, когда она взяла его и стала гладить.

Она не теряла времени. Он научил ее этому девять лет назад, и она хорошо запомнила уроки. И сейчас стала ласкать его, пока он не вскинул бедра. Тогда она ослабила хватку, легко проводя пальцем по всей длине его тяжелого стержня вверх и вниз, вверх и вниз, зная, что он изнемогает от сладкой муки. Приблизила губы к его налитой плоти настолько, чтобы он ощутил ее дыхание, и поцеловала самый кончик. Его рука коснулась ее волос, словно он пытался продлить наслаждение. Но она отстранилась и села. Слишком поспешно…

— Ладно, — сдался он, тяжело дыша, — ты победила. Скажу первым. Давай мириться.

И тогда она оседлала его, открылась для него, впустила его в себя. И ощутила, как он подался вперед, вошел в нее глубоко и сильно. Снова и снова. Она смотрела на его лицо, пока он изливался в нее, и чувствовала радость, словно это он дал ей наслаждение.