Татьяна Патрикова - Драконьи грезы разужного цвета

• Название: Драконьи грезы разужного цвета
• Автор: Татьяна Патрикова
• Жанр: Фэнтези

"Жил да был Придворный Шут, "влюбленный" в Лекаря. А тот его не замечал, отваживал, не привечал, и все же… вуаля!" На поиски легендарного Радужного Дракона отправляются Драконий Лекарь, Придворный Шут ну и, как водится, королевич…

---

Звук хлесткой пощечины приморозил к полу всех в комнате, лишь юная цыганка метнулась к двери и исчезла за ней без следа.

10.

Шельму явно не спалось. И это несмотря на полный победных свершений день, насыщенный событиями, как приятными, так и не очень.

Отчего-то сейчас в темноте спальни казалось, что неприятного было больше. Стоит вспомнить хотя бы допрос масочника Лютикмилеша и картинную ссору Роксоланы с Веровеком, причем оба на праздничном пиру, устроенном на подворье баронессы в честь Драконьего лекаря и его спутников, делали вид, что вообще друг друга не знают. Шельм косился на них, но вмешиваться не спешил.

Ставрас следил больше за ним, чем за королевичем. Во-первых, все еще были сильны отголоски запечатления, и мальчишку из поля зрения выпускать не хотелось категорически. Во-вторых, лекарь уже понял, что шут куда как внимательнее относится к названному брату, чем стремится это показать и если появится возможность помирить королевича и цыганку, он непременно ею воспользуется. И Ригулти справедливо полагал, что у него это получится куда как тоньше и не навязчивее, чем у любого другого.

Но на протяжении всего импровизированного праздника шут так и не нашел способа вразумить Веровека и Роксолану. Да что там, даже баронессе это не удалось, хоть она и пыталась поговорить с дочерью, уже жалея, что так необдуманно решила осведомиться о личности полноватого мальчишки с королевской осанкой, показавшимся ей похожим на наследника, которого она видела как-то в столице, куда периодически наведывалась. Так что, все пришлось оставить так, как есть.

Шельму такое положение вещей совсем не нравилось, но он рассудил, что лучше все же дать возможность этим двоим остыть и как следует подумать о своем поведении. Поэтому остаток вечера он провел, кокетничая со всеми молоденькими цыганками, попадавшимися у него на пути, и просто несказанно удивил хозяйку дома, объявив, что две комнаты для них со Ставрасом готовить совсем не обязательно, вполне хватит и одной. На что ему объяснили, что в доме баронессы нет комнаты с двумя кроватями.

Шут захлопал голубыми, под цвет волос, ресницами, и с милейшей из своих улыбок отозвался, что это просто прекрасно, так как спать он собирается на одной постели с лекарем. Проходящая в это время мимо них с баронессой молоденькая девушка, которой, впрочем, как и многим другим, сегодня вечером юный шут оказывал недвусмысленные знаки внимания, так и замерла рядом с открытым ртом. По-видимому, она надеялась посетить обходительного и веселого юношу ночью и, наверное, так и стояла бы, недоуменно хлопая глазами, если бы баронесса не прикрикнула на нее, отправляя распорядиться насчет одной комнаты для лекаря и шута. Шельм просиял и снова убежал танцевать, закружив в веселом танце вовремя подвернувшуюся такую же юную, как он сам, но уже другую цыганку.

Баронесса подошла к Ставрасу, все это время безучастно стоящему в отдалении у плетенного в корзиночном стиле крыльца. Она догадывалась, что лекарь прекрасно слышал их разговор с шутом, но искренне недоумевала, почему тот не вмешался и не осадил нахального юнца.

— Вы уверены, что мне следует прислушаться к его настойчивости? — максимально деликатно спросила она, заглядывая в светло-карие, почти желтые глаза лекаря.

— Разумеется, — едва уловимо улыбнулся тот. — Вы же не думаете, что я позволил бы ему зайти так далеко в обычной, ничего не значащей шутке?

— Тогда, прошу прощения за мою настойчивость, но, неужели, вы действительно любите его?

— Не совсем. Но нечто очень близкое к вашему определению любви.

— Моему?

— Человеческому.

— Но ведь он, похоже, этого совсем не понимает. Или все дело в том, что просто не разделяет ваших чувств к нему?

— Отчего же? Именно эти чувства, он как раз разделяет. Что же касается, ну скажем, некоторых низменных человеческих порывов, то я думаю, мы с ним к такого рода отношениям никогда не придем.

— Мне очень сложно это понять. Потому что если речь о близости, то для человека естественно желать её с тем, кому на веки отдано его сердце.

— Для человека, возможно.

— Но мальчик все же человек.

— Он масочник, — очень мягко напомнил лекарь секрет, который они по настоянию Шельма поведали лишь баронессе, хотя изначально Ставрас вообще предлагал никому не рассказывать, опасаясь, что после таких откровений Ландышфуки придется не легко. — А они, вы ведь сами видели, очень трудно соотносимы с классическим представлением о человеческом существе.

— Если вы о том мерзавце… — начала женщина и крепко задумалась.

Да, стоило вспомнить, как вел себя человек поработивший цыган на допросе, устроенном ему Ставрасом в компании всех семи баро Дабен-Дабена, становилось ясно, что у магов-масочников, действительно, не совсем человеческие корни, хотя к кому бы они могли принадлежать, если не к людям, было не понятно. С другой стороны, Шельм явно разительно отличался от большинства представителей своего рода. Хотя, много ли масочников она видела? В том-то и дело, что вместе с Шельмом только двух. Но отчего-то лекарю все же верилось, наверное, он видел не только этих, но и других, принадлежащих к одному с ними роду. Поэтому, цыганка просто поверила ему на слово и расспросы прекратила.

Ставрас же еще какое-то время понаблюдал за веселящимся шутом и покинул двор, на котором цыгане устроили танцы вокруг высокого костра. И совершенно не ожидал, что почти сразу же за ним в комнату, отведенную для них с Ландышфуки, ворвется раскрасневшийся и счастливый до неприличия Шельм.

— А королевича ты с кем оставил?

— Как с кем? С девчонками, конечно. Видел бы ты, как на него Рокси косится, когда его другие девчонки танцевать приглашают.

— И, по-твоему, это нормально?

— По-моему, — отозвался шут, с размаху падая спиной на мягкую постель и раскидывая руки в стороны, — он ей понравился, потому она так и взбесилась, узнав, что он не просто рубаха-парень, который с ней картошку чистил у ручья, а королевич. Наверное, думает, что, такому как он, она и не нужна, так, поигрался в неграмотного и жизни незнающего, а на следующий день забудет. Но номер-то в том, что она ему тоже нравится, и даже очень.

— И что же хорошего в том, что эти твои девушки, с которыми он танцует, их еще больше отдаляют друг от друга? — спросил Ставрас, сбрасывая на простую, без изысков деревянную табуретку свою куртку из темно-коричневой, почти черной, кожи, и расшнуровывая сапоги.

— В том что, ревнуя, она не потерпит такого пренебрежения к себе, и обязательно попытается с ним помириться.

— Ты уверен? Она все же не кисейная барышня из столицы, а чистокровная цыганка, дерзкая, гордая.

— Не уверен. Но, а вдруг, все же сработает.

— Ну, только если вдруг. Подвинься. И вообще, ты ко сну переодеваться не собираешься?

— Ты что, хочешь на меня ночную рубашку и чепец накрахмаленный натянуть?

— Нет. Но не мешало бы.

— Это еще почему?

— Из вредности.

— А не из ревности, случаем? — приподнимаясь на локтях, хитро прищурился шут.

— Разумеется. Надо же подтвердить твою теорию, которую ты на Веке с Рокси испытываешь.

— Конечно, надо! — наигранно обрадовался шут, но стоило взгляду лекаря из немного игривого стать серьезным и задумчивым, тут же скатился с кровати и принялся быстро готовиться ко сну.

Ставрас забрался под одеяло и блаженно прикрыл глаза, вытянувшись в полный рост. Рядом шуршал одеждой Шельм, но лекарь даже головы в его сторону не повернул, когда он забрался под одно с ним одеяло, хотя для них специально приготовили два. И вообще, на кровати вполне хватало места, но Шельм подкатился под самый бок и даже имел наглость положить голову на плечо лежащего на спине лекаря. Тот не стал возражать, но счел за необходимость полюбопытствовать:

— И что это за нежданные нежности?

— Ну, — задумчиво протянул шут, теребя и перебирая пальцами шнуровку на вороте его рубашки. — Ты же сам сказал, что после запечатления какое-то время будешь нуждаться в моем непосредственном присутствии рядом с тобой. Или я что-то не так понял?

— Так, — не стал лукавить Ставрас, которому неожиданно стала очень приятна такая завуалированная забота с его стороны.

— Вот я для тебя и стараюсь, — объявил тем временем шут, и почти потребовал: — Цени!

— Тебя, пожалуй, не оценишь, по миру с протянутой рукой пойдешь, — фыркнул Ставрас, на что Шельм неожиданно обиженно засопел, убрал руку с его груди и откатился в сторону.

— Как хочешь, — обронил он и демонстративно улегся на своей половине кровати, подложив под голову локоть.

Ставрас, конечно, не обрадовался такой перемене в настроении шута из-за, в сущности, не таких уж обидных слов, но предпочел не раздувать неуместную сейчас ссору. Прикрыл глаза и собрался уже последовать в свое ночное путешествие по драконьим снам, как весь настрой ему снова перебил просто несносный шут.