Колин Гринлэнд - Вернуть изобилие

• Название: Вернуть изобилие
• Автор: Колин Гринлэнд
• Издательство: ГРИФ-Ф
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993

«Умный, тонкий космический роман, обладающий в полной мере развлекательностью и зрелищностью “Звездных войн”, динамикой повествования... Гринлэнд показывает нам живую, блистательную, сложную и меняющуюся вселенную...» (Майкл Муркок)

---

— Капелла… — сказал Кстаска.

— Война… — сказала Табита. Она и Херувим снова пристально смотрели друг на друга. Теперь они понимали друг друга как никогда.

— Так почему они теперь из-за него так разволновались? — спросила Табита. — И почему МОЙ «Кобольд»? Из-за тебя?

Этого он не знал.

Табита подвинулась на кушетке и повернулась к Саскии:

— Поэтому?..

Саския подняла руки вверх, изящно изображая отказ:

— Не спрашивай меня, — сказала она. — Я тебе уже рассказала все, что знаю. Не так уж много.

Табита настаивала:

— Поэтому Марко так рвался заполучить Элис? — недоверчиво спросила она. — Потому что был шанс, что он сможет поставить на нее сверхпространственный привод, если в один прекрасный день привод попадет ему в руки?

— Господи, да нет же, — сказала Саския. — Совсем не поэтому. Марко бросил бы тебя, как радиоактивный кирпич, если бы думал, что у тебя есть что-то, что может привлечь внимание Капеллы, — она посмотрела на Кстаску, ожидая подтверждения. Тот не возражал. — Марко ведь не великого ума, ты же знаешь, — продолжала она. И тут же поправилась, отвернувшись и глядя в темное серое ничего, медленно плескавшееся за окнами: — Вернее, был.

— И есть, — сказала Табита.

Но Саския думала о брате.

Она вздрогнула, потерла руки и неожиданно ослепительно улыбнулась своим спутникам.

— Завтрак! — сказала она. — Завтрак с Братом Феликсом!

63

BGK009059

TXJ. STD

ПЕЧАТЬ

КЗа:: /OTXXXJ! azarzzarzlin% ter&& &$/E — — f=

РЕЖИМ? VOX

КОСМИЧЕСКАЯ ДАТА? 67.06.31

ГОТОВА

— Привет, Элис.

КЗа:: /OTXXXJ! az — — — — — PpUJM

— Элис! Это я, Табита Джут. Помнишь меня?

ПЛАМ. БАЛЬТЗЗЗАРЗЗАРЗ

— Не надо, Элис.

ЗЗАРЗЗАРЗЗА

РУЧНАЯ ПЕРЕЗАГРУЗКА

— Элис. Элис, это я.

— ПРИВЕТ, КАПИТАН. Я ДУМАЛА…

— О чем ты думала, Элис?

— МЫ РАЗГОВАРИВАЛИ, ПРАВДА? ТЫ РАССКАЗЫВАЛА МНЕ ПРО БАЛЬТ…

ПРО БАЛЬТ…

ЗЗАРЗЗЗАРЗЗА

— Элис, послушай меня! Ты должна мне помочь. Ты должна взять себя в руки.

— ИСТОРИЯ

— Ты знаешь, что он сказал о тебе?

— ЧТО ОН СКАЗАЛ, КАПИТАН?

— Если я тебе расскажу, если я расскажу тебе все об этом, о том, как я в первый раз тебя увидела, ты останешься со мной и перестанешь убегать?

— ГОТОВА.

— Он сказал: «Она хорошая. Она надежна и стабильна. И заинтересованная — она понимает людей. Но она сама себя принижает. Утверждает, что не может вспомнить некоторые вещи. Она знает больше, чем думает».

— Я спросила: «Зачем вы мне все это рассказываете?»

Мы сидели во дворе в Северной Калифорнии, над нами было настоящее голубое небо, теплое солнце отсвечивало от белых оштукатуренных стен и отбрасывало лучи в бассейн, где плавали золотые рыбки.

— Потому что необходимо какое-то время, чтобы с ней освоиться, — ответил Бальтазар Плам.

Он полулежал в своем кресле-качалке, рядом с ним стоял длинный бокал с прохладительным. Выглядел он совершенно здоровым. У него был густой золотистый загар, зеленый солнечный визор, на нем были белые брюки без единого пятнышка и ужасная рубашка с рисунком «под леопарда». Блуждающий огонек, как обычно, плавал вокруг в воздухе. Он все время потягивал напиток из стакана.

Мы уже спорили на эту тему.

— Бальтазар, — сказала я. — Я не собираюсь брать у вас корабль. Я не могу. И, честно говоря, не понимаю, почему вы хотите мне его подарить.

— Потому что ты спасла мне жизнь, — ответил он.

— Любой сделал бы на моем месте то же самое, — сообщила я ему.

— Но это сделала ты, — возразил Бальтазар.

Вернувшись назад, в Архангел, я получила известие, что Бальтазар Плам жив и здоров и приглашает меня на Землю провести неделю в качестве его гостьи на землях, принадлежавших Сансау, прямо к югу от Сан-Франциско. Мне прислали билет первого класса с открытой датой на любой рейс, которым я захочу лететь из Архангела, и по любому маршруту. Я чуть не порвала его, только вот знала, что если я это сделаю, в один прекрасный день я об этом пожалею; к тому же у меня никогда не было отпуска — настоящего отпуска. И потом я помнила Бальтазара таким, каким я увидела его впервые — не с синими губами, готового испустить дух на заднем сидении «Фразье Хайтэйла», а загримированного под Луну и ухмыляющегося, как мальчишка-переросток, над шуткой, которую от сыграл с той женщиной на Скипфесте Сансау.

Я помнила, как сильно он мне понравился. Я ему не доверяла, но он мне понравился.

— ДОРОГОЙ БАЛЬТАЗАР.

— Мне не нужен корабль, — объясняла я ему. — Я не хочу иметь корабль. Это слишком большая ответственность. Мне и так очень хорошо.

Он лениво потянулся и зевнул.

— Нет, не хорошо, — заявил он.

Я уставилась на Бальтазара:

— Кто сказал?

— Ты сама мне об этом сказала, Табита.

— Когда? Когда это я вам говорила, что несчастлива?

— На той вечеринке.

— На какой еще вечеринке? Я не ходила с вами ни на какие вечеринки, — тупо сказала я.

— На «Октябрьском Вороне», — ответил Бальтазар. — Четыре года назад или пять, когда это было?

Я занялась вытягиванием через соломинку последних капель «пина колады».

— Вы выдумываете, — сказала я. — Я пилот грузовика. Что я могла делать на вечеринке на «Вороне»?

Не то чтобы я решила не упоминать о нашем первом знакомстве, просто это как-то не всплывало. Я вроде как предположила, что он забыл. По-видимому, я ошиблась.

— Я никогда не бывала на вечеринках на «Вороне», — заявила я.

— Не пройдет, Табита, — сказал Бальтазар. — Огонек тебя прекрасно помнит. Огонек! — Противный маленький киборг застенчиво изогнулся. Я могла почти поклясться, что он захихикал. — Может, память на лица у нее и не очень, но отпечатки голоса она никогда не забывает, — сказал Бальтазар.

Огонек подлетел и угнездился у него на плече, без сомнения, нашептывая ему на ухо какие-то секреты.

— Ты сказала: летать — это то, что Питер любит больше всего, — объявил Бальтазар.

— Я и так летаю, — коротко ответила я.

Бальтазар Плам насмешливо фыркнул:

— Таскаешь грузовые вагоны с дейтерием по Поясу для ФАР! Это ты называешь «летать»?

— Я пилот грузовых самолетов, — повторила я. — И я этим зарабатываю на жизнь! Вот что я делаю!

— «Элис Лиддел» — грузовой корабль! — сказал он, приподнимаясь в кресле. Теперь Бальтазар начинал по-настоящему сердиться.

Огонек что-то тревожно жужжал ему в лицо. Я с восторгом увидела, как Плам нетерпеливо отмахнулся от него.

— Это «Берген Кобольд», — с силой сказал он. — Самая лучшая маленькая баржа из всех, какие когда-либо строили. Теперь таких не делают! Она тверда, надежна, у нее замечательный, чувствительный, ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ мозг, в наше время Бог знает, найдешь ли такое вообще. И она валяется здесь, в винограднике, без дела. Она стоит здесь уже семь лет, потому что для фирмы она слишком стара. Я сам не могу ей воспользоваться и не знаю никого, кто бы смог. Если ты ее у меня не заберешь, она будет стоять здесь до тех пор, пока не развалится, и если ты не считаешь это преступлением, то ты и вполовину не та, за кого я тебя принимал. — Бальтазар сидел с побагровевшим лицом и слегка задыхался. Огонек летал вверх и вниз и «бибикал». — Я знаю, Огонек, знаю, — сказал Плам. — Я старик, и у меня есть право сердиться на глупость молодых. Для того они и молодые! Они и существуют для того, чтобы бесить тех, кто старше их и знают лучше. А знаешь, почему они нас бесят? Потому что в один прекрасный день они придут нам на смену. А знаешь, почему они глупы? Потому что не понимают того хорошего, что мы им преподносим на блюдечке с голубой каемочкой, черт бы их побрал совсем!

— МОЛОДЫЕ ЖЕНЩИНЫ.

— Прости, пожалуйста?

— ЕМУ НРАВИЛИСЬ МОЛОДЫЕ ЖЕНЩИНЫ. ОН ПРИВОДИТ МОЛОДЫХ ЖЕНЩИН ПОСМОТРЕТЬ НА МЕНЯ.

— Не только меня?

— НЕТ, КАПИТАН. ДВА ИЛИ ТРИ РАЗА — МОЛОДЫЕ ЖЕНЩИНЫ, ОН БУДИЛ МЕНЯ.

— Тогда почему же ни одна из них тебя не взяла?

— УСЛОВИЯ ПРИЛАГАЮТСЯ.

— Да, наверное, так оно и было. Если бы я не спасла ему жизнь, как он упорно твердил, я хочу сказать.

— Если мы будем шагать поживее, ты сможешь взглянуть на нее еще до ленча, — сказал Бальтазар.

Он нахлобучил на голову солнечную шляпу, поверх визора и вылез из кресла, тяжело опираясь на трость. Я знала, что нельзя предлагать ему руку.

— В тот день, когда я приму помощь, я могу с тем же успехом отправляться в постель и никогда больше не вставать, — говорил он.

Только это: трость и озноб с утра и перед сном — напоминали, что Бальтазар Плам остался жив после страшной космической катастрофы и что он уже не тот, что прежде. Теперь он казался старше, меньше был похож на великолепного гранда и больше — на распутного дедулю.

Мы медленно спускались с холма в виноградник, Огонек стремительно порхал вокруг нас, как колибри. За голубыми холмами лежало голубое море. В воздухе стоял запах вина и пчел.