Анна БАРИНОВА - УРАГАН

• Название: УРАГАН
• Автор: Анна БАРИНОВА
• Жанр: Современная проза

---

– У меня же нет другого способа тебя защитить, – смутился он.

– Да я уже успокоилась, – завозилась, деловито вытаскивая из-под живота колючую ветку. – Знаешь, ведь от судьбы не уйдешь… Правда?!

На них, сжавшихся и беспомощных детей Земли, сыпались сучья и шелестящая листва и порой падали крупные холодные капли…

Через некоторое время вновь наступало затишье – только изувеченный лес глухо стонал на разные голоса.

– Давай костер запалим – холодно, – попросила Таня. – А если снова?…

– Сначала все равно зарницы будут!…

– Откуда ты знаешь?!

Отряхиваясь, она пожала плечами:

– Чувствую…

Тонкие язычки пламени лениво лизали сырые дрова. Постепенно вокруг костра становилось светло…

– Ты слышишь?… – замерла на месте Таня.

– Да-а… странный звук…

Это был рев, но на довольно высоких нотах. Настоящий голодный рев…

А в следующее мгновение из-под берега появилось целое облако комаров. Они выстроились клином и ринулись к людям. Они впивались в лицо, кисти рук, щиколотки под носками – самое уязвимое место, потому что спортивные брюки там заканчиваются, а кроссовки еще не прикрывают.

– У тебя все лицо в комарах!… – Слава в ужасе кинулся к девушке.

Точно: комары облепили их плотной шевелящейся жаждущей массой. Но не успел он обтереть ее лицо ладонями, ощущая под пальцами хрупающие омерзительные тельца, как новые тучи с ревом впились в него.

– Береги глаза! Отмахивайся! – надергав свежей травы, он стал охапками кидать ее в огонь.

Но густой дым не остановил нашествие. Огромные, раза в два больше лесных, вампиры из-под берега летели прямо в огонь, тучами гибли в нем, но их место тотчас же занимали новые.

– Они взбесились! – Таня отчаянно размахивала руками, защищаясь.

– Наверно, стихийное бедствие… Это как-то связано!…

Снова вспыхнули зарницы. И люди тотчас бросились под свою березу. Комары устремились за ними…

– Это ничего… Мы выживем… Закрой глаза, не думай… Спи, спи, спи… Мы проснемся, а утро будет чистым, хорошим!… – как мать своего ребенка, Слава укрывал девушку, ладонями защищая прелестное лицо от омерзительных кровососущих тварей. Его руки на глазах распухали. На голову, на спину, больно хлеща, сыпались обломанные ветви. Но он почти ничего не ощущал, кроме радостно бьющейся мысли: “Вот оно что! Любить – значит взять другого человека в свое сердце – целиком, навсегда! – и защищать, и беречь его под ураганом жизни… И наплевать, что будет с тобою самим!…”

Уже остывающей яростью завывал ветер. Раскаты грома приближались. Бешено плясали по воде молнии. Одна, другая упали где-то далеко за лесом, осветив пламенем его край. На дальнем берегу Клязьмы забарабанил град. Было холодно, от земли пахло могильной сыростью…

В низенькой дубовой, густо пахнущей дымом избе с ужасом слушал кривой Козьма речи молодого инока-расстриги. Мать красавицы Татьяны кругами крестила горницу, набрав в рот святой воды, прыскала по углам, потом на забившуюся за печь дочку:

– Страму нажила, нечестивица! Где ж то видано? Из-за тебя, бесовского отродья, честные иноки с обители бегут!… О-хо-хо… Лучше б не вымолили мы тебя на старость лет у Господа! Хорошо утешеньице…

– Замолчи, баба! – с сердцем оборвал ее Козьма. – Уши от твово визгу ломит! Не мычи, как недоенная!… – собравшись с духом, оборотил единственный глаз свой на юношу: – И то, ты мне в своем ли уме вещуешь?! Чтоб я, православный хрестьянин, дочь свою единую отпустил неведомо куда с беглым монашком?! На голодную смертушку? Да вас ни один поп венчать не станет, а коли солжете, и обвенчают где-либо по неведенью – так еще пущий грех!!!

Славич пытался возражать.

– Свят, свят, свят!… – завывала за печью мать. – Чур меня, чур меня! Оборони от лукаваго!…

От роду кривой Козьма не отличался терпеливостью.

– Вон! – затопал ногами, не выдержав, заорал, что есть мочи. – Чтоб ноги твоей не было на моем пороге, христопродавец, отступник! Не мути дух бесовскими речами!… – кривым пальцем ткнул Татьяну: – Лучше ей на дне реки в мутище лежать без хороненья, чем пропасть с тобою!

Тяжело поникнув головою, вышел из сеней юноша: “Жизнь, веру свою отдал я людям… чтоб любить, чтоб служить им!… И что ж? “Проклятый отступник”! Видно, неугоден ни Богу, ни им… Видно, зря убег от зверовидного Кучка!… Пущай медведь заборол бы – и мук иных не видать!” – не разбирая дороги, через поле ринулся он к крутому берегу Клязьмы.

А в избе – вслед – громко всхлипывала Татьяна, слышался сердитый басок ее отца и причитыванья матери…

В XII веке люди, конечно, еще не знали слова “ураган” и любое сильное проявление природы называли “буря”. Но, поверьте, в тот же самый день (если учитывать календарные накладки), и час, и месяц на берега иссохшей от небывалой жары Клязьмы вместе с грозовой тучей несся ураган…

Под великаном-дубом на крутом берегу сидел, содрогаясь от холода и внутреннего смятения, несчастный инок-расстрига. Изредка мрачными, как туча, очами озирал он видневшийся вдалеке скит, и ненависть вспыхивала тогда во взоре. Ветер выл и свистал, хлеща его обломанными ветвями…

Услышав странный тихий шелест по траве – словно бы шаги, Славич вскинул голову. Перед ним стояла красавица Татьяна. Милое лицо ее было бледно, губы кривились, видно, она хотела много сказать…

– Едва нашла тебя… – только и вымолвила, и в янтарных глазах, кажется, назло всему свету вспыхнула улыбка.

В то же мгновение юноша со всей силой прижал ее к себе, усаживая рядом на траву. В глазах стояли слезы…

Буря разыгралась не на шутку. Ветер выл и крушил, с корнями выдирая, вековые дубы. По бревнышку разнес и далеко в поле раскидал злосчастный скит, много народу похоронил в развалившихся избах. С воплями метались поселяне, отыскивая или оплакивая близких, спасая нажитое добро, искали укрытия для себя и скотины. Отец Егорий сначала еще сдерживал обезумевшую от ужаса братию, громко взывая к Богу посреди былого двора скита. Но вскоре иноки толпой ринулись под крутой берег – там казалось безопаснее…

И только двое влюбленных, крепко прижавшись друг к другу под сенью старого дуба, оставались неподвижны. Оба молчали – нечего сказать: они просто наслаждались счастьем быть вместе. Все ближе там и тут ударяли в землю слепящие молнии…

Случается, в минуты потрясений душа человека словно бы защищается, погружаясь в состояние некого эйфорического покоя. Так, слушая заботливый шепот – “спи, спи… не бойся!”, Таня, сама не зная как, постепенно, несмотря на холод, вой ветра и болезненные укусы комаров, тихонько погружалась в дремоту. От дыхания над ее лицом струилось ласковое тепло. Ветер заметно стихал, но дождь все не хотел пролиться, и только молнии сыпались, ослепляя вспышками, в бурлящую реку…

– Славка! – внезапно она вскочила, протирая глаза. – Хватай вещи! Прочь отсюда!…

– В чем дело? – удивился парень.

Таня вцепилась в его руку, таща за собой:

– Бежим, бежим! Я видела… Понимаешь, точно на этом же месте – только много веков назад! – парень и девушка… сидели так же, как мы!… В дерево ударила молния…

– Да это просто сон – страшный!…

– Нет, нет! Может, и сон… Но это точно, точно было! Я видела, как они погибли! Видела! Понимаешь? Неважно – пусть и сон… Уйдем отсюда! – она почти умоляла, и Слава, Зябко пожав плечами, подобрал рюкзаки, потянул за собой сырое покрывало.

Они уселись на другом краю поляны. Парень огоньком спички осветил циферблат наручных часов:

– Полчетвертого. Скоро светает. Тогда и двинем на электричку… Все-таки я не пони…

Ба-ба-бах! Шарах-ш-ш-ш!…

Они едва успели прикрыть глаза от невыносимой яркости электрической вспышки: молния ударила в ту самую березу, которая только что служила им укрытием. Дерево горело ярко и со странным шипением. В воздухе прохладно запахло озоном…

– Да-а… – с уважением протянул парень, едва сдерживая невольную дрожь сильных плеч.

Скоро встало ясное утро. Прохладное, нежное и словно бы умытое росою и скудно пролившимся дождем, оно согрело путешественников каким-то детским розовым сиянием. В чистом небе снова не было ни облачка, снова на разные голоса распевали птицы. И единственным грозным напоминанием о пронесшемся урагане остались кучи сорванных ветвей, изломанные, согнутые да вывернутые с корнем деревья. Грустно и величественно покоились они там и тут, точно умирающие на поле великой битвы.

Усталые, в кровь искусанные и исцарапанные, но счастливые уже самим ощущением жизни, парень и девушка быстро шли через поле в направлении железнодорожной станции. За ними с ревом неслось облако комаров.

– Что это впереди? – Таня вглядывалась в утреннюю дымку. – Никак человек?

– Такой же бедолага, как мы?! И что ему надо в поле в столь ранний час? – подивился Слава.

Казалось, тонкая фигурка на дороге пляшет, странно размахивая руками. Подойдя ближе, путники увидели юношу, почти еще мальчика. Перед ним, направленная на восток, стояла на трехногой подставке старенькой модели кинокамера. Он отчаянно отмахивался от комаров, бормоча будто про себя: