Эдвард Лернер - «Если», 2002 № 01

• Название: «Если», 2002 № 01
• Автор: Эдвард Лернер
• Издательство: ООО «Издательство ЛК пресс»
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2002

Эдвард ЛЕРНЕР. СОЗИДАЙ УНИЧТОЖАЯ. Герой получает видеопослание от своей погибшей подруги. И начинает понимать: обстоятельства ее смерти не так просты…

Элизабет ВОНАРБУР. НЕТОРОПЛИВАЯ МАШИНА ВРЕМЕНИ. Путешествуя по вселенным, главное — не заплутать в собственных чувствах.

Андрей ПЛЕХАНОВ. ДУША КЛАУСА ДАФФИ. Скучно на этом свете, господа… без забот, болезней и старости.

Айзек АЗИМОВ. ВЗГЛЯД НАЗАД. …или практикум для начинающих фантастов.

Дональд УЭСТЛЕЙК. ПОБЕДИТЕЛЬ. В будущем все будет образцовым, и тюрьмы тоже.

Эндрю СТЕФЕНСОН. ДОГОВОР. Герою делают предложение, от которого невозможно отказаться.

Любомир НИКОЛОВ. ЛЕС. Последняя битва Адольфа Бонапарта.

Джайм Линн БЛАШКЕ. ПРОЕКТ «ТАЙМСПЕН». Миллиарды инопланетных рас охотятся за незадачливым изобретателем.

Александр ТЮРИН. ГИГАБАЙТНАЯ БИТВА. … о которой умалчивает история.

Любовь и Евгений ЛУКИНЫ. СМЕРТЕЛЬНАЯ. Год назад журнал напечатал последнюю работу из архива знаменитого дуэта. А теперь — самая последняя.

А также: Рецензии, Видеодром, Курсор, Критика, Судьба книги, Персоналии.

---

Но где тогда аналоги «менестрельки», «амазонки» и, скажем, какой-нибудь «магички»? Собственно, к концу 90-х в нашей фантастике успела сложиться такая же система устойчивых моделей, демонстрирующих психологию пола, но только с мужской точки зрения. Если модель номер один — это «мачо», то модель номер два можно условно назвать «служитель». Середина 90-х — время, когда в России обесценились все идеалы, какие только можно придумать: красные, белые, звездно-полосатые, религиозные, атеистические, научные, либеральные, консервативные и т. п. Правоверный коммунист и неуемный диссидент стали в равной мере выглядеть живыми анахронизмами, предметом для шуток. Кто сейчас смешнее: милиционер, гонявший каких-нибудь хиппи, или сам хиппи? Оба сидят на одной кухне и разговаривают об одном: «Помнишь, как мы вас травили? — Помню. Славные были времена».

Романы Вячеслава Рыбакова и опусы ван Зайчика обрели необыкновенную популярность не в последнюю очередь потому, что в них видно стремление утвердить идеал, а не разрушить его. Во всех случаях этот идеал является в двухчастной форме. Во-первых, служить отечеству. Во-вторых, служить ближнему своему — любовью, уважением, милосердием. Первое нигде не входит в противоречие со вторым. За это многие с благодарностью относятся к текстам Рыбакова и ван Зайчика. Вот как! Оказывается, можно служить отечеству и не быть безнравственным человеком!

Фактически, Рыбаков первым в постсоветское время нашел формулу, разрешающую мужчине с чистой душой служить. Он вернул России очарование Штирлица и героев кинофильма «Офицеры». А это нечто для мужской души очень родное, почти интимное. Рыбаковский следователь из романа «Гравилет „Цесаревич“» и его чуть сниженный аналог из романа «На чужом пиру» (не говоря об ордусской сладкой парочке) создали новый образец для подражания, реанимировав старинные «особенности национальной службы». Одним из первых их озвучил еще А. С. Пушкин в «Капитанской дочке»…

Но служить должен далеко не каждый, не всякому мужчине это по вкусу. Те, кто служить не желает, делятся в нашей фантастике на два потока. Во-первых, те, кому возвышение в жизни сей не нужно, а лучше бы жить тихо, мирно, иронически лорнируя «мачо» и «служителей». И, во-вторых, те, для кого людьми, пока возвышение необходимо, но неохота добиваться его, служа кому-нибудь.

К числу первых относятся прежде всего персонажи товарищами Евгения Лукина. Все они остаются порядочными на кухне людьми, пока сидят с друзьями-товарищами на кухне, как давешний милиционер с хиппи, и смиренно принимают дары природы внутрь. Не суетись, не пытайся прыгнуть повыше, не геройствуй — и останешься порядочным человеком. Так, например, троица «миссионеров» в романе «Слепые поводыри» не теряла облика человеческого, покуда не занялась практической деятельностью, забравшись на территорию параллельной (альтернативной?) Океании. Суета наградила безобидных, в общем, людей моральным уродством…

Сокровенная сущность подобного рода мировидения такова: недеяние всегда лучше действия. Этот расейский даосизм находит отклик во многих душах. И популярность лукинских текстов не менее естественна, чем популярность текстов рыбаковских. Десятки тысяч читателей-мужчин гармонично соединяются с образом даоса, оснащенного кружкой пива. Итак, номер три — «даос».

Возвыситься, вообще говоря, в нашем мире сложно. Мегаполис дает человеку значительно меньше возможностей обрести власть, славу, деньги, нежели какой-нибудь античный «полис» без приставки «мега». Там каждый был на виду у всех, слово «богач» обозначало нечто отличное от слова «миллиардер», а звание консула, скажем, или архонта оказывалось намного доступнее нынешнего президентства. Но тяга к возвышению у мужчин не исчезла, это присуще мужской природе точно так же, как и функция бойца. Поэтому «даосы» до сих пор в меньшинстве. А не- «даосы», в свою очередь, могут быть разделены на две разновидности.

Прежде всего, персонажи, которые чудесным образом получили необыкновенные возможности. Вероятно, где-то там, за пределами сюжета, они тяжело работали, а может быть, совершали над собой какие-то странные эксперименты, достраивая собственный организм (чаще всего мозг) до состояния супермощи. Но в тексте самого романа (повести) всех этих скучных подробностей уже нет. Или о них говорится совсем немногое. То, что получается в результате, наверное, самая любимая модель всех мужчин — любителей фантастики в России. Мужчина-фантоман чаще всего есть существо, весьма далекое от состояния «качка», бесконечно усталое, задерганное бытом и, по меткому замечанию Олега Дивова, в большинстве своем инфантильное: хочет подарков, а зарабатывать на подарки не хочет. И ему необыкновенно близка модель номер четыре — Емеля. Древнему Емеле все доставалось по щучьему велению. Современному по авторскому хотению достается льготный старт.

Есть в одной популярной современной песне строчки:

Мы могли бы служить в разведке,
Мы могли бы играть в кино…

Певец как бы тоскует со слушателем на пару об упущенных возможностях. Впрочем, тоскует без особой горечи, ибо возможности, надо полагать, были виртуального свойства… Но ходить в разведку все-таки хочется. Так пусть хотя бы очередной книжный Емеля совершит небывалые подвиги, достигнет высот, победит непобедимых, заставляя сладостно замирать сердца тех, кто мысленно совместил себя с его образом.

Емели, наверное, составляют самый многочисленный отряд мужских героев в фантастике. Некоторые из них обрели статус легендарных существ: например, дайверы Сергея Лукьяненко или сэр Макс от Макса Фрая.

В отличие от Емели, модель номер пять проявляет тягу к тому, чтобы по-мужски состояться в реальном времени и реальном пространстве. Эти способны служить только себе и норовят превратить партии, группы, подразделения и т. д. и т. п. в инструменты для достижения собственных целей. Они карабкаются наверх, обдирая пальцы, печалясь от неудач, празднуя победы, растрачивая нервы и годы, обучаясь всему необходимому, не щадя себя, расталкивая слабаков, ликуя и скорбя попеременно… Условно их можно назвать «скалолазами». Лучшее, самое точное выражение сути «скалолазов» — главный герой романа Олега Дивова «Толкование сновидений».

Вообще, Дивов как будто делал разминку в прежних своих текстах, понемногу выявляя основные психологические конструкты «скалолаза». В трилогии «След зомби» ушибленные жестоким экспериментом мужчины-уникумы, проходя через хорошую драку, переламывали собственные судьбы. Но они все еще были Емелями. Нервные и слегка лукавые «примы» в «Законе фронтира», «Лучшем экипаже Солнечной», а потом и в «Выбраковке» выросли в мастеров, господ, хозяев… Но лишь «Толкование сновидений» поставило закономерную точку: «скалолаза», в конечном итоге, интересует не власть и не обладание, хотя у него отлично развиты и инстинкт власти, и инстинкт обладания. Ему прежде всего нужна Высота. Причем не палеолитическая высота «авторитета» в племени, а вполне цивилизованная и оттого еще более искусительная высота награжденной доблести. Он жаждет честной победы и признанного всеми первенства. А еще того более, первенства, которое утверждено внутри него самого трезвой оценкой собственной силы. «Скалолаз» должен точно знать, что он по всем статьям — первый.

Как ни странно, «скалолазы» и Емели не так уж далеки друг от друга. Их разделяет дистанция от мечты до ее осуществления. Они не ссорятся до драки, да и со «служителями» при случае поладят Основной антагонизм, если можно так выразиться, между «скалолазами» и «даосами». Ведь «даосы», попинай пивко, весьма желчно оценивают выскочек; а «скалолазы», карабкаясь по своим уединенным тропинкам, не преминут плюнуть в сторону «ленивого болота»… Впрочем, и тех, и других — меньшинство в океане Емель.

Автор этих строк спешит оговориться: ему и самому приходилось совмещать сознание с буйными «мачо», благородными «служителями», удачливыми Емелями, бронированными «скалолазами». «Даосом» вот только не приходилось себя чувствовать… Так что, если некоторые фразы и прозвучали едко, то отнюдь не из-за высокомерного авторского отстранения. Я — часть огромного Мы, сидящего в одной лодке отечественного производства. А мы состоим из двух частей: то, чем стал каждый из нас в реальности, и то, о чем он грезит…

Пристрастие писателя-фантаста к какой-нибудь модели не является индикатором высокого или низкого литературного уровня. «Мачо», «служитель», Емеля и т. п. в равной степени могут быть созданы с феноменальным талантом и со столь же феноменальной тупостью. А популярность фантастических текстов, содержащих те или иные модели, зависит не от авторского мастерства, а скорее, от процента в российском социуме мужчин, «западающих» на определенный паттерн. То же самое, наверное, можно сказать и о женской фантастике с ее «магичками» и «амазонками». Так что фантастика в целом — отличный барометр психологического здоровья страны. В ней так легко вытащить наружу очередную потаенную мечту миллионов, и миллионы, голосуя рублем, даже не сообразят, как их подставили…