Алекс Кун - Броненосцы Петра Великого

• Название: Броненосцы Петра Великого
• Автор: Алекс Кун
• Жанр: Альтернативная история

Наш современник яхтсмен, путешествуя по Белому морю, попадает в шторм и после удара молнии переносится в 17 век… Век великих свершений будущего императора российского Петра 1.

Произведение этого автора походит на изделия известного принтера самиздата Александра Абердина. Его главный герой так же отличается нереальной производительностью и трудолюбием. Чайные клипера, стальные пушки, восстание из праха ганзы — все это ждет читателя на просторах сей книги.

---

Плавно с календаря перешли на астрономию, и учеба опять потекла своим чередом.

К восьмому числу Петр остыл уже на столько, что пошли еще раз смотреть Ригу, просто город и порт, без разведывательных целей.

Наконец Двина очистилась ото льда настолько, что шведы организовали переправу посольства на трех яхтах и более чем на трех десятках лодок, торжественно проводив столь нервозных гостей тридцатью двумя выстрелами из пушки.

Не оборачиваясь больше на гостеприимную Ригу, и даже не ожидая переправы всего посольства, Петр взял максимальный темп, что бы покинуть, обидевшие его шведские земли, и ступить на земли Курляндии. Темп был взят настолько бешенный, что основное посольство далеко отстало. Зато десятого апреля, нас уже принимал в Митаве герцог Курляндский. Только тут Петр успокоился, и в ожидании посольства, прибывшего только четырнадцатого числа, мы продолжили занятия.

Шестнадцатого был пышный прием, на котором, казалось, все пытались сбросить неприятный Рижский осадок. Занимались с Таей шокированием ливонских рыцарей, вполне удачно, надо бы заметить. А на следующий день были деловые встречи, в том числе Петр, опять же инкогнито, общался с графом, а остальные допивали оставшееся от приема, под светские разговоры. Мне, на этом одиноком ливонском островке делать было совершенно нечего, развивать тут торговые отношения не с кем. Уж лучше бы Ригой занимался. По этому, наш отъезд в Либаву двадцатого числа воспринял с облегчением.

Петр, по уже начавшей складываться традиции, ушел в отрыв. В очередной раз похвалил себя за предусмотрительность и умудрился не отстать. По дороге, все четыре дня, наверстывали упущенное время занятий. А потом еще неделю ждали прибытия посольства, продолжая прогрызать норы в граните. Теперь, приближаясь к Балтийскому морю, Петр все больше налегал на гидродинамику и теорию корабля. При этом согласился не блистать своими новыми знаниями при иностранцах, а молча сравнивать уровень этих новых знаний и уровень науки, которые ему продемонстрируют. Мне все больше нравился настрой Петра, плавно перетекающий из состояния трепетного ожидания «А что они мне скажут?» в состояние спокойной уверенности «Да что они мне могут сказать то?». При таком подходе мне все легче становилось убеждать Петра, что нам сам черт не брат, и ходить с протянутой рукой нам не вместно.

Тридцатого апреля посольство начало упихиваться в большой купеческий корабль, сдабривая Либавские причалы сильным русским словом, иначе в корабль все барахло не влезало. Загружали, понятное дело, не все посольство, а только «летучую» его часть. Послы и большая часть обоза пойдут в Кёнигсберг сушей.

Каботажное путешествие на купце до Пилау длилось три дня, страшный тихоход, Орел прошел бы это расстояние за день. На этой мысли в меня вцепилась тоска, соскучился по своим ребятам, надо срочно давать им о себе знать, пусть хоть мимо пройдут караваном, посмотрю на них с берега.

Петр носился по всему кораблю и залезал во все трюмы, не говоря про мачты. Вроде уже не ребенок, двадцать пять лет. Ухмыльнулся про себя, а сам то, так же в каждой бочке затычка и ничуть не старше.

Наконец это мучение, по недоразумению названное морской поездкой, подошло к концу в порту Пилау, о чем мы возвестили тремя выстрелами, приветствуя город, и город ответил нам тем же. Однако, высаживаться в город мы не стали, а пользуясь минимальной осадкой нашей плоскодонной черепахи пошли по заливу Фриш в Кёнигсберг. Миновали речные боны, перегораживающие русло Прегеля, прошли на виду форта Фридрихсбурга, ответившим пушечным салютом на наше приветствие, и, причалив к пристаням островного района Кнайпхофа — ступили, наконец, на прусские, точнее бранденбургские земли, в пятницу, седьмого мая.

Покидал, нашего морского скорохода, даже не оборачиваясь. Все майские праздники отмечали на борту, а так как народу было все равно, что отмечать, лишь бы скрасить это захватывающее морское путешествие — отмечали начало весны. Честное слово, хоть бы пираты на него позарились, что ли. Вот бы они удивились.

Зато нет, худа без добра — обсуждая с Петром кораблестроение, теперь есть на что ссылаться, и пример будет очень показательным.

Вот теперь начиналась и моя работа — Бранденбургский курфюрст кичился великолепием своего двора, и искал поддержки в Петре, на этом поле можно сыграть очень достойно.

День размещались и выгружались, теперь и причалы Кнайпхофа услышали много нового.

На следующий день были неофициальные визиты, так как посольство еще не прибыло, и осмотр города. Осмотр дал мало утешительного. Этот трехглавый город, в смысле три города в одном, похвастаться особыми достижениями не мог. Специалисты были тут привозные, в местном университете так же преподавали приглашенные профессора. Однако, уделив мне, с переводчиком, время, пара профессоров с философского факультета, где преподавали физику, математику и прочие точные науки, рассказала много интересного. В частности, много любопытного услышал о своих диковинах. Но самым важным в разговоре было упоминания о текущей жизни научного мира. С удивлением узнал, что жив и работает в Лондоне Ньютон, который грызется со своим оппонентом Лейбницем, живущем в Ганновере. Спорили об англичанине Галлее, только не о кометах, как подумал, услышав фамилию, а о демографических таблицах, им опубликованные, наверное, это другой Галлей. Вообще, звучало много имен и работ. Тщательно их записывал в блокнотик, хотя никого не знал. Но посетить их, если будет по дороге, надо обязательно. А Лейбница и Ньютона надо захомутать любыми способами, даже если придется организовать пару заговоров против них. Пусть Московскую Академию Наук закладывают, и других профессоров приглашают.

Более, ничего существенного, для моих планов, получить у Кёнигсбергских философов было нельзя, кроме книг и учебников из их библиотеки — но покупку книг отложил до разговора с Лейбницем, он был ближе Ньютона территориально.

Если в плане теоретическом город был мало интересен, то, как рынок сбыта, он был очень хорош. Знать пыталась подражать своему курфюрсту и скупала украшательства на корню.

Более того, мои новинки тут уже появились, что косвенно говорило о работе ганзейцев. Надо было срочно разворачивать факторию и выставочный зал. Выставку решил организовать в квартале знати, близь королевских прудов, напротив замка. Место было отменное, с такими же отменными ценами на аренду. Договорился с художником, об аренде его небольшой мастерской на пару недель, художника нанял для оформления выставки, наружной рекламы и роспуске слухов. Свалил организацию на Таю с парой морпехов, попытался подключить к делу и моего, а ныне придворного, фотографа, но Петр не дал — придется Тае одной отдуваться. Так как с собой у нас были только образцы, и немного диковин на подарки — велел ничего не продавать, а только показывать и рассказывать.

Сам, сосредоточился на продавливании, через Петра, торговой фактории, и торговых договоров. Петр был сильно занят. Он нашел себе нового наставника в деле фортификации и артиллерии — главного инженера прусских крепостей, подполковника Штернерна фон Штернфельда. И теперь дневал и ночевал в крепости Фридрихсбург.

И Петр, и подполковник отзывались друг о друге в возвышенных тонах, и прервать эту идиллию, с целью занять Петра торговыми делами, не было никакой возможности.

Оторвало Петра от дел ратных только прибытие посольства, 18 мая.

Посольство въезжало в город через Закхаймские ворота с максимальной пышностью, и с соблюдением каких то местных традиций, в коих был не силен. Змея посольства втягивалась в город более полутора часов, а потом еще и размещалось по домам знати. Вечером был не менее пышный ужин, на который Петр не пошел, предпочтя приватную встречу с курфюрстом, для обмена впечатлениями. Отношения Петра с Фридрихом явно налаживались, и становились дружескими.

21 мая курфюрст принимал послов в своем замке. Опять было шествие через весь город, напоказ несли подарки, меха и мои диковины. Петр шел в толпе курсантов и на приеме не высовывался, хотя уже все знали, кто такой — этот урядник.

Потом отмечали это дело, аж три дня. Столько здоровья у меня не было, помогал Тае с выставкой, на которую валом валил народ.

Вечерами разбирали с Петром, послами и приближенными проект договора о мире и дружбе. В договоре, из семи пунктов, меня интересовал только шестой — о торговле. По этому, сидел тихо пока, на второй день обсуждений, не дошли до этого пункта. А вот после этого взялся за дело серьезно. Петр поддержал мои предложения о взаимных факториях тут и под Москвой, более того, он сам предложил проводить это не как государственное дело, были в таком предложении свои подводные камни, а как частное, и сам же предложил использовать для этого ганзейцев. А Фридриху обещал вручить медаль почетного ганзейца, с привилегиями. Меня об этом он не спрашивал, да и ладно, такой расклад меня вполне устраивает, будут два монарха почетными ганзейцами, с факториями на их территориях, а остальные сами подтянуться.