Анна Антоновская - Базалетский бой (Великий Моурави - 5)

• Название: Базалетский бой (Великий Моурави - 5)
• Автор: Анна Антоновская
• Жанр: История

---

Лихорадочный озноб охватил Керима. С ужасом взирал он на Тэкле, распростершуюся у башни. Он силился отогнать нахлынувший страх и с мнимым спокойствием, прервав гогот сарбазов, строго распорядился:

- Хан составляет послание шах-ин-шаху и стенания несчастной может принять за плохое предзнаменование. Немедленно оттащить ее к базару!

- Прогнать палками! - крикнул рябой, прибежавший за Керимом.

Но что-то из молодых запротестовал:

- У каждого есть мать!

- О сын собаки! - выкрикнул свирепый сарбаз. - Моя мать лишь раз в день ест черствый лаваш, смешанный с глиной, а эта саранча каждый день вымогала по бисти у пленного. Каждый день по бисти! Тридцать бисти в месяц!

Неожиданно Тэкле вскочила, пугливо оглянулась и вскинула руки, словно собиралась взлететь:

- О люди! У кого душа не обледенела, добейте меня! Или нет в вас милосердия? Пощады! Пощады прошу! Добейте меня! Жестокий бог, что сделала я твоему небу? Почему, смертельно ранив, не захотел соединить меня с неповторимо прекрасным? Люди!..

- Гурджи! Гурджи! Клянусь Меккой, гурджи! - обрадованно завопил понимающий по-грузински рябой сарбаз.

- Клянусь Кербелой, она ведьма! Видите, нагоняет на нас злой ветер!

Но, раньше чем кто-либо успел опомниться, Керим подхватил Тэкле и скрылся с ней за поворотом.

Она билась, вырывалась, рвалась назад к башне и беспрестанно вопрошала:

- О люди! Как жить мне без царя сердца моего?!

Не помнил Керим, как добежал до домика Тэкле, как передал ее старикам, приказав запереть, - иначе пропадет царица, - как мчался обратно. Лишь возле башни он замедлил шаги - и вовремя, ибо стук сердца мог убить его. Увидя по лицам сарбазов, что хану еще не донесено о "безумной" гурджи, Керим ударил по рукоятке ханжала и закричал:

- О какой глупости спорите?! Разве не то главное, что скоро, по милосердию аллаха, мы все покинем Гулаби? Тебе, Ахмет, особенно повезло: ты не позже чем сегодня отправишься с юзбаши Селимом в Исфахан, тебе доверит хан послание шах-ин-шаху.

Рябой, забыв о гурджи, от радости запрыгал: справедлив Хуссейн! Наконец хан вознаградит его за... усердие!

- О ага Керим! Ты спрашиваешь, кого еще из преданных может послать хан? Нужны десять?

Сияя, рябой назвал еще девять сарбазов.

"Значит, тоже лазутчики, - подумал Керим. - Хорошо, пусть поскорей уберутся".

Перед атласной скатертью, расстеленной на тахте, восседал Али-Баиндур, поджав под себя ноги, и поглощал обильный обед. То и дело опуская в изящную серебряную чашу пальцы, он вылавливал в супе куски сала, пропитанные чесноком и перцем, и отправлял в рот, слизывая с пальцев жир. Довольство растекалось по его лоснящемуся лицу.

Схватив баранью лопатку, он воскликнул: "О аллах!" - и, чавкая, стал обгладывать мясо с кости, одновременно левой рукой выхватывая из пилава сальные финики. Тут он заметил Керима. Рыгнув, хан указал ему место у тахты.

Проводив глазами слугу, уносящего пустые блюда, Керим сделал вид, что не заметил приглашения. Силясь побороть отвращение, он спросил, не ему ли хан соблаговолит поручить отвести шах-ин-шаху послание. Ведь никто так красноречиво не опишет "льву Ирана" ловкость преданного Али-Баиндура. Если так, то Керим берет с собою пять верблюдов с его долей и...

Баиндур засопел и резко оттолкнул блюдо, пилав просыпался на ковер, но, мигом вспомнив о ключе и скрывая бешенство, он проговорил:

- Аллаху не угоден поспешный дележ, ибо сказано: "Не льстись на то, что отвергнуто другим". И пока я, хан, еще раз перечитаю послание к шах-ин-шаху, ты, Керим, вели Селиму собираться в путь.

Керим усомнился.

Не покажется ли шаху жалким гонец, везущий драгоценное послание без достойной охраны? И не вызовет ли гнев "льва Ирана" опрометчивость Али-Баиндура? Нужны сарбазы с отборным оружием, и не менее десяти.

Хану померещилось, что шею уже сжимают железные пальцы исфаханского палача, он побледнел и в изнеможении откинулся на подушку: "О пятихвостый шайтан, почему сегодня затемняешь мою прозорливость?" И вдруг взревел:

- Что стоишь, подобно шесту? Или богатство вывернуло твои глаза на спину? Отбери десять самых достойных сарбазов, пусть оседлают лучших коней! Поспеши к Селиму. - Хан заговорщически подмигнул: - А хасега не убежит. Вернись сказать, когда все исполнишь.

Только войдя к Селиму, измученный Керим, не чувствуя ног, опустился на тахту. И чаша прохладного шербета была вовремя, ибо горло пересохло до боли.

- Исфахан! Гонцом к "солнцу Ирана!" Это ли не счастье, ниспосланное аллахом? Что? Выкуплена Керимом хасега? Но... видит шайтан, красть у хана усладу одно, а взвалить на плечи обузу - другое.

- Пусть не струится твоя печаль на бездушную скалу, - успокоительно проговорил Керим, - я даю тебе жену и дам калым, достойный ее красоты. Знай, о преданный мне Селим, калыма хватит надолго, чтобы прожить в красивом доме с веселым садом, журчащим фонтаном и прохладным эйваном. Если поклянешься на коране, что берешь ее женой, то вечером нагрузишь калымом двух лишних коней.

Селим поклялся...

С трудом принудил себя Керим вновь зайти к хану.

Безразличным взглядом скользнув по вошедшему, Баиндур продолжал в нерешительности вертеть послание к шаху. "Отдать сейчас Селиму или... после возвращения? Конечно, после". Спрятав в стенном шкафчике свиток, хан засунул ключик глубоко в склады пояса. И тут Керим забеспокоился:

- Не проследит ли кто из любопытных, куда мог ускакать хан, не взяв с собой стражу? Не лучше ли сказать старшему евнуху, что он выехал навстречу русийским сокольникам, дабы не допустить их приезда в Гулаби? Пусть возвратятся в Исфахан - туда уже якобы проследовал царь Луарсаб, пожелавший проститься и поблагодарить шах-ин-шаха за милость.

Хан одобрительно посмотрел на Керима, на миг ему стало жаль уничтожать такого помощника, но... на что ему лишний свидетель? И потом... четвертая часть богатства! Нет, не нужен ему больше Керим!.. Позвав старшего евнуха, хан подробно объяснил ему причину своего отбытия и оставил за старшего в ханском доме, потом вызвал начальника охраны башни, приказал крепко стеречь двух пленных грузин и, желая совсем завоевать доверие Керима к себе, добавил:

- Во славу аллаха повелеваю исполнять приказания только старшего евнуха и ага Керима.

Уже далеко отъехав, Баиндур забеспокоился: взял ли Керим с собою ханжал или отравленный нож, на случай, если кто проследил караван и захочет напасть на них?

Оказалось, Керим ничего не взял с собою, ибо с ним рядом хан и еще не угасший день, а если нападут, то в тюках в доме гречанки немало дамасских клинков.

Али-Баиндур заметно повеселел и погнал скакуна.

Вскоре они осадили коней перед домом гречанки и спешились.

Керим обогнул угол и стал шарить в какой-то щели. Наконец ключ был ловко вынут им из рукава и дверь отперта. Али-Баиндур вбежал в дом и застыл в восхищении. Забыв обо всем на свете, пораженный, смотрел он на сказочное богатство. Тахта гнулась под грудой ценных тканей, бархата, парчи, шелковой кисеи и атласа, соперничавших с майской радугой. Керим распахнул ставни. И в свете потухающего дня засверкали волшебными огнями редкие камни, тончайшие изделия, благородный жемчуг.

"И четвертую часть сокровищ рая отдать сейчас не нужному мне больше разбойнику! - чуть не вслух воскликнул Баиндур; он будто весь ушел в созерцание, а сам незаметно приближал руку к ханжалу. - И потом... на что мне лишний свидетель?!"

Баиндур подошел к тюкам, затем снова вернулся к тахте, по другую сторону которой стоял Керим. Хан досадливо поморщился и неожиданно, словно тигр, перепрыгнул через тахту и с ханжалом ринулся на Керима. Если бы Керим не ждал этого прыжка, то упал бы, пронзенный в сердце. Но, ловко отскочив, он выхватил спрятанный в поясе ханжал и крикнул:

- Желтый шайтан! Издыхая, ты будешь заслуженно наслаждаться адом!

Он вновь чувствовал себя юным каменщиком пыльного рабата, взмахивал ханжалом, как молотком, хохотал громко, вызывающе!

Хан хрипел, отскакивал, ругался и опять наскакивал на Керима. Он знал: борьба жестокая, беспощадная, и один должен пасть. Смертельные враги метались, безжалостно топча попадавшие под ноги драгоценности и превращая в черепки валившиеся со звоном вазы. Вот-вот клинок настигнет грудь обреченного! Но снова прыжок - перевернуты тюки, выплеснулись пестрые волны тканей, рвется, путаясь в ногах, искристая кисея, распадается гамма камней. И снова холодным блеском сверкают ханжалы.

Чуть отодвинув бархатный полог, выглянул Арчил и вновь скрылся.

Побагровев, Баиндур изогнулся, подпрыгнул и налетел на Керима. Оступившись на атласе, Керим невольно опустился на колено. Злорадно сверкнув глазами, Баиндур занес ханжал. Но тут вновь откинулся бархатный полог, и Арчил подставил хану ногу. Баиндур покачнулся, ловко отскочил и с воем ринулся на Керима.

- Аллах свидетель, - вскрикнул Керим, - царь Луарсаб будет отомщен! - и сильным толчком отбросил Баиндура.