Александр Громов - Тысяча и один день

• Название: Тысяча и один день
• Автор: Александр Громов
• Жанр: Романтическая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012729-4

...Мир, которым правят женщины. Мир амазонок XXIII столетия. Мир, где мужчины обращены в `государственных рабов`, и только генетически лучшим представителям обеспечена `высокая честь` безымянных продолжателей рода. ...Женщины-военачальницы, телохранительницы, спецназовцы. Женщины, оказавшиеся хозяйками планеты по очень простой причине: они – единственные, обладающие даром телепортации. Так стали они `настоящими людьми` – и потеряли право на собственных сыновей. Потому что закон жесток – настоящий человек не способен воспитать настоящего раба. ...Все так. Но когда человечество окажется перед лицом глобальной космической катастрофы, цивилизации женщин придется использовать мужчину. Сына `преступницы`, что сумела передать ему когда-то женский дар. Не раба – но человека...

---

Логично. Железная логика труса и подлеца, ушмыгивающего за чужие спины от расплаты.

Оправдание можно сыскать всегда – от мировых катастроф до не вовремя развязавшегося шнурка, и оправдать что угодно. Если будешь очень настойчив, тебе поверят.

Эх, Ваня, Гойко, Руслан… Почему вы никогда не назовете это трусостью и подлостью? Почему вы не простите мне, если я не вынесу мерзости собственной душонки и вдохну Вязкого мира?

А почему тень направлена в сторону от света, как говорил один мой старый знакомый? И почему жужелица кусает червяка, а не наоборот?

По логике. Гадостная это штука – логика.

Нырок долог – надо обойтись без промежуточных выныриваний. Хорош я буду, если в раздевалке меня ждет засада!

Попытка вынырнуть – и неудача. Мечусь вправо-влево, вверх-вниз. Глаза застилает чернота, я уже не вижу лиловую мглу…

И падаю из-под потолка, круша банкетку. Вдох! Еще! Невыносимая сладость спертого, с крепким запахом пота – но воздуха.

Рыба. Пойманный на уду и небрежно брошенный в пакет карась, уже полузадохшийся, сумел удрать и дошлепать до воды.

В раздевалке та же компания: двое служителей в униформах, побитый Витус Смертельный Удар, уже принявший душ и полуодетый, Тамерлан, Молотилка и Динамит. На миг удивляюсь, почему трое последних все еще торчат здесь, – и понимаю почему.

О том, как ошарашены служители и Смертельный Удар, распространяться не буду. Они еще не поверили своим глазам, но уже отвалили челюсти.

– Экстаз… – сиплю я в коротком промежутке между двумя судорожными вдохами. И впрямь экстаз – дышу! Жив!

Мои ребята наготове, и все же им требуется полсекунды, чтобы понять, что на этот раз все всерьез, игра пошла ва-банк. Вслед за тем воздух в раздевалке наполняется летающими предметами.

С грохотом рушится тяжелый шкаф, перегораживая дверь в коридор. Еще один валится поперек двери, ведущей в душевую, где шумит вода и кто-то по-лошадиному фыркает под струями. Пусть пофыркает взаперти. Теперь не так-то просто попасть в раздевалку МЕХАНИЧЕСКИ, а от телепортации есть средство – не очень надежное, правда, всецело зависящее от ловкости рук: ЗАНЯТЬ ПРОСТРАНСТВО. Чем угодно, вплоть до пуха из распоротой подушки (жаль, что подушки нет, но обойдемся). Раздвинуть собой при выныривании молекулы воздуха – это тривиально, раздвинуть предметы – практически невозможно. И уже через секунду-другую после моего появления вынырнуть из Вязкого мира в нашей раздевалке становится просто НЕГДЕ.

Разлетаются выдранные с мясом дверцы личных шкафчиков, к потолку взлетают вороха одежды, полотенца, обувь, какой-то неопознанный хлам… Порхают полосатые бумажки – эксменские деньги из безжалостно опустошенных Динамитом карманов. Взвивается в воздух урна, крутясь волчком и рассеивая содержимое. Забыв о травмах, вскакивает на ноги Витус Смертельный Удар, пытаясь понять, что тут вообще происходит. Орут и бестолково мечутся служители – эти уже поняли. Один из них, тот самый брат Бамбука, с воплем бросается к двери, пытается оттащить в сторону шкаф, который ему явно не по силам. Вот дурень.

Набежавший Тамерлан хватает его в охапку и швырком отправляет в полет через всю раздевалку. Вовремя: дверь крякает под ударом с той стороны, затем длинная автоматная очередь рубит ее в щепки. Тамерлан умница – не только спас дурня, но и сам успел уйти с линии огня.

– Лови! – орет мне Гойко.

Ну разумеется! У Молотилки великолепный нюх на опасность, куда лучше моего. Разумеется, чуть только за мной закрылась дверь, он на всякий случай сделал одну очень простую вещь: незаметно вынул из тайника некий предмет и держал его при себе.

Он очень занят, заполняя кубатуру раздевалки порхающим в воздухе тряпьем, но бросок его точен.

Оп. Поймал.

Больше всего этот предмет похож на детскую пустышку, предназначенную для детеныша гигантопитека. Мне в самый раз. Она и делалась специально для меня, эта вещица, второй такой нет ни у кого. Конечно, можно было спереть и тайно хранить обыкновенный дыхательный аппарат для Вязкого мира – с прозрачной маской и баллончиком в заплечном контейнере, – но куда надежнее прятать то, что при невнимательном осмотре сойдет за дурацкий сувенир.

Правда, встроенный в «пустышку» баллончик с дыхательной смесью совсем крошечный и вдобавок размещен вместе с редуктором в ротовой полости дышащего, что не улучшает настроения, – в случае взрыва сто атмосфер разнесут голову в брызги. К счастью, сейчас мне некогда думать об этом.

Пусть смесь содержит аж сорок процентов кислорода (не сжечь бы легкие!) – все равно ее хватит в лучшем случае минут на пять. Вот об этом подумать следует. Сколь ни тужься, пять минут в Вязком мире – это прыжок от силы метров на двести, после чего придется выныривать. Этот прыжок надо сделать с умом…

Трещит изрешеченная дверь – ее высаживают. Порхают тряпки. Второй служитель, забившись в угол, прикрыв лицо руками так, что виден один распяленный в крике рот, тянет полное животного ужаса «а-а-а…».

Последний взгляд – уж простите меня, ребята, не на вас. На стены. Фиксация места нырка. Цепкость памяти и чувство направления – иных навигационных приборов для Вязкого мира еще не придумано. Именно эти два качества вырабатываются наставницами у юных сопливок на школьных занятиях по телепортации.

Ваня Динамит оглядывается на меня. В его глазах просто ярость: ТЫ ЕЩЕ ЗДЕСЬ?!

Прощайте, ребята. Вы сделали свое дело – прикрыли мое бегство. Вы давно поняли, на что идете, вы знали, что когда-нибудь наступит момент и я как полоумный заору:

«Экстаз!». Мне не в чем вас упрекнуть – а вам меня?

С этой поганой мыслью я ныряю в Вязкий мир. Мелкий вдох ртом – выдох через нос. Конструктор моего дыхательного аппарата без всякой жалости принес удобство в жертву компактности. Я истратил не один баллончик, прежде чем научился дышать только смесью, не прихватывая попутно немного воздуха из окружающей атмосферы, – и лишь потом рискнул опробовать аппарат в Вязком мире…

Сквозь облепивший меня лиловый студень проталкиваю, продавливаю себя вон из спортивно-зрелищного комплекса.

Не на площадь перед комплексом, нет. Ясно и слабоумному: где чересчур много праздношатающихся, там невозможно остаться незамеченным, с внезапным хлопком появившись на пустом месте. Даже на женщину, телепортирующую без крайней нужды, непременно обратят внимание, а уж на эксмена… Хорош я буду, если попадусь не натасканным спецназовкам, а обыкновенному полицейскому патрулю!

С противоположной стороны, за ипподромом – небольшой парк Первых Феминисток. Наверняка заметят и там, но шансы уйти все же более реальны.

Туда я и целюсь, с натугой раздвигая лиловый кисель. Задача непроста: на дистанции в двести метров не слишком ошибиться по ординате, чтобы не переломать себе костей, сверзившись с высоты. Лучше сразу взять немного ниже…

Много раз я мысленно прокручивал путь бегства – из моей жилой кубатуры в мужском спальном районе и отсюда, из раздевалки фирмы Мамы Клавы, ни разу, конечно, не рискнув прорепетировать бегство натурно. Конечно, мысленные упражнения больше, чем ничего, это так, кто станет спорить? Но много меньше, чем нужно, чтобы чувствовать себя уверенно.

Интересно, где я сейчас? На пути собачьей своры, бешено мчащейся за искусственным зайцем? Вынырни я сейчас – и очень может быть, что меня на полной скорости протаранит исходящий лаем и роняющий с клыков слюну гончий барбос. То-то будет потехи зрительницам…

А потом спецназовки возьмут меня тепленьким – то, что останется от меня, если осатанелая свора решит, что вечно ускользающий искусственный заяц – пренебрежимая добыча в сравнении с добычей крупной и малоподвижной.

Но я еще не страдаю слабоумием. Кажется.

Чувство расстояния в Вязком мире приходит не сразу, ему учатся месяцами полигонных тренировок. Стандартный школьный курс дает девочкам лишь начатки искусства телепортации, а дальше дело личное: хочешь – совершенствуй мастерство, хочешь – нет. Большинство людей как раз не хочет и вспоминает уроки телепортации как кошмар тяжелого детства. Пожалуй, телепортировать на моем уровне или выше умеет лишь одна женщина из тридцати – сорока. И этого более чем достаточно, чтобы уже второй век поддерживать на Земле чисто женскую цивилизацию.

В полицию и спецслужбы идут как раз те, кто готов совершенствоваться в телепортации бесконечно. Для этого нужно лишь иметь от рождения искру мазохизма и ни в коем случае не гасить ее. Большинству людей Вязкий мир крайне неприятен – но описаны случаи бурного оргазма как немедленное следствие попадания в лиловый кисель. Медицина до сих пор не решила, считать ли это патологией.

Жаль, что по природе я не мазохист.

Когда баллончик готовится испустить дух, я начинаю готовиться к выныриванию. Это не так просто, между прочим, особенно если выныривать некуда. Скорее всего с первой попытки ничего не выйдет – я взял заведомо ниже воображаемой оптимальной линии и теперь нахожусь под земной поверхностью. Кроты и. черви не примут меня в компанию, и не надо.