Борис Стрельников - Америка справа и слева

• Название: Америка справа и слева
• Автор: Борис Стрельников
• Издательство: Правда
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1972

ОБ АВТОРАХ ЭТОЙ КНИГИ

В биографиях Бориса Георгиевича Стрельникова и Ильи Мироновича Шатуновского много общего. Оба они родились в 1923 году, оба окончили школу в 41-м, ушли в армию, воевали, получили на фронте тяжелые ранения, отмечены боевыми наградами. Познакомились они, однако, уже после войны на газетном отделении Центральной комсомольской школы, куда один приехал учиться из Пятигорска, а другой из Ашхабада.

Их связывает крепкая двадцатипятилетняя дружба. Они занимались в одной учебной группе, жили в одной комнате общежития, после учебы попали в «Комсомольскую правду», потом стали правдистами. Но за эти двадцать пять лет им прежде не довелось написать вместе ни единой строки. Они работают совсем в разных жанрах: Борис Стрельников — очеркист-международник, собственный корреспондент «Правды» в Вашингтоне. Илья Шатуновский — сатирик, возглавляет в газете отдел фельетонов.

Борис Стрельников написал книги: «Сто дней во Вьетнаме», «Как вы там в Америке?», «Юля, Вася и президент», «Нью-йоркские вечера». Илья Шатуновский издал сборники фельетонов: «Условная голова», «Бриллиантовое полено», «Дикари в экспрессе», «Расторопные медузы» и другие. Стрельников — лауреат премии имени Воровского, Шатуновский — лауреат премии Союза журналистов СССР. Работа Бориса Стрельникова в журналистике отмечена орденом Ленина, Илья Шатуновский награжден орденами Трудового Красного знамени и «Знаком Почета».

Третьим соавтором книги с полным правом можно назвать известного советского сатирика, народного художника РСФСР, лауреата премии Союза журналистов СССР, также воспитанника «Комсомольской правды» Ивана Максимовича Семенова. Его карандашу принадлежат не только иллюстрации к этой книжке, но и зарисовки с натуры, которые он сделал во время своей поездки в Соединенные Штаты.

---

ПО СТАРЫМ АДРЕСАМ

Нам очень хотелось узнать о судьбе людей, с которыми треть века тому назад встречались в Америке Илья Ильф и Евгений Петров. Вот почему, готовясь к поездке, мы выписали в специальный блокнот фамилии всех героев «Одноэтажной Америки».

Мы, конечно, представляли себе, что тридцать пять лет совсем не шуточный срок в человеческой жизни и что, увы, многих уже не найти…

В Нью-Йорке мы разговаривали с людьми, знавшими инженера фирмы «Дженерал электрик» С. А. Трона, который вместе с женой сопровождал наших писателей в поездке по Соединенным Штатам и который был выведен в книге под именем мистера Адамса. О Троне-Адамсе нам рассказывали его близкие друзья — хорошо известный у нас в стране американский публицист Гарри Фримен и бывший генерал царской армии, заместитель военного министра Временного правительства Виктор, Александрович Яхонтов.

Гарри Фримен познакомился с Троном в начале тридцатых годов.

— Трон очень внимательно следил за строительством нового общества в Советском Союзе, — рассказывал нам Гарри Фримен. — В поисках правдивой информации он часто приходил в нью-йоркское отделение ТАСС. В те годы в ТАССе работали два человека: я и еще один американец. Тогда в Соединенных Штатах не было ни одного советского журналиста. Не было и советского посольства: американское правительство никак не могло решиться на признание Советского Союза. В помещении ТАСС Трон и познакомил меня с Ильей Арнольдовичем Ильфом и Евгением Петровичем Петровым, которых он привел с собой.

Виктор Александрович Яхонтов, старейший советский патриот, живущий в Америке с 1918 года, сообщил нам:

— Мы познакомились с Троном на одной из моих публичных лекций о Советском Союзе. Потом, в тридцатом году, мы встретились в Москве. Он уже успел поработать на Днепрострое, в Сталинграде и Челябинске. Вместе с ним в Москве был его сын от первого брака, тоже инженер-электрик.

Трон был точно таким, каким он нарисован в «Одноэтажной Америке», — продолжал Яхонтов. — Перед второй мировой войной, начало которой, как вы, наверное, помните из книжки, он предсказал с ошибкой всего на один лишь год, этот непоседа успел побывать и поработать в Китае, Индии и Швейцарии.

Последний раз мы встречались с ним уже в конце войны, — вспоминал Виктор Александрович. — Он собирался переехать из Нью-Йорка в Янгстаун, что в штате Огайо, к родственникам жены, выведенной в «Одноэтажной Америке» под именем Бекки. Он позвонил мне. Мы сговорились с ним пообедать, встретились и не смогли расстаться до поздней ночи. Он уже был довольно больным человеком, старость давала себя знать, но в душе он оставался все тем же «мистером Адамсом» — энергичным, любознательным, интереснейшим собеседником.

После войны Яхонтов потерял связь с Троном. Знает только, что дочь его, несколько раз упомянутая в «Одноэтажной Америке», училась в Швейцарии. Сын от первого брака работает где-то в Латинской Америке.

Другие люди говорили нам, что инженер Трон переехал в Англию и там умер. Сейчас ему было бы девяносто восемь лет…

Умер верный друг Советского Союза Альберт Рис Вильямс, талантливый американский публицист, вместе с Джоном Ридом совершивший поездку в нашу страну во время революции.

Покончил жизнь самоубийством Эрнест Хемингуэй, устроивший Ильфу и Петрову посещение знаменитой тюрьмы Синг-Синг.

В городе Оклахома-Сити никто не мог что-либо сообщить нам о судьбе столяра Робертса, которого Ильф и Петров увидели в тяжелую для него жизненную минуту. Мы так и не узнали, что сталось с инженером Рипли, хозяином электрического домика в Скенектеди, с хвастунишкой капитаном Трефильевым, с боксером и полицейским провокатором Шарки.

И все-таки мы не теряли надежд. Наши поиски шли не без успеха. В Организации Объединенных Наций мы встретили миссис Блэк, бывшую Ширли Темпл, о которой авторы «Одноэтажной Америки» писали: «… Пятилетнюю или шестилетнюю девчушечку заставляют за год сниматься в нескольких картинах, чтобы устроить счастье ее родителей, которые зарабатывают на своей дочке, словно это внезапно забивший нефтяной фонтан».

Ширли Темпл снималась с тех пор еще в двух десятках картин. А когда подросла, оказалось, что актриса она весьма посредственная, и Голливуд от нее отвернулся.

В 1968 году миссис Блэк, уже мать нескольких детей, выставила свою кандидатуру в конгресс США от штата Калифорния.

Давнишние портреты кудрявой девчушки снова замелькали в газетах и журналах. Только на этот раз уже не Голливуд, а военно-промышленные корпорации Калифорнии эксплуатировали популярность Ширли Темпл, словно внезапно забивший нефтяной фонтан. Естественно, что миссис Блэк вела избирательную кампанию под лозунгами: «Разбомбим Ханой! Всыплем коммунистам! Вооружаться, вооружаться и вооружаться!»

В конгресс бывшая киноактриса не попала: она провалилась на выборах. Победил ее соперник, бывший морской офицер, обещавший избирателям, с одной стороны, «твердую политику», а с другой — «поиски путей к почетному миру во Вьетнаме».

Но миссис Блэк тоже не была забыта. Когда Ричард Никсон стал президентом, он назначил ее представителем США в один из комитетов Организации Объединенных Наций.

В Голливуде мы хотели повидаться с киноактрисой Бетти Дэвис, но, к нашему огорчению, не застали ее дома: она снималась где-то в Европе. Это та самая Бетти Дэвис, о которой Ильф и Петров писали: «Еще в каком-то павильоне мы увидели артистку Бетти Дэвис, которую наши зрители знают по картине «Преступление Марвина Блейка». Она сидела в кресле и негромко, но сердито говорила, что вот уже десять дней не может найти часа, чтобы вымыть волосы. Некогда! Надо «выстреливать» картину.

— Я должна сниматься каждый день, — утомленно говорила она, по привычке улыбаясь ослепительной кинематографической улыбкой».

Сейчас Бетти Дэвис снимается значительно реже. Это, впрочем, не мешает ей оставаться на голливудском небосклоне звездой первой величины. И по заслугам. Мы видели две картины с ее участием и можем это подтвердить…

Когда мы, перевалив через Скалистые горы, оказались в Таосе, Москвич вспомнил, что в этом городе жила знакомая Ильфа и Петрова.

Он извлек из кармана спецблокнот, открыл алфавитный листок на букву «Т» и прочел:

«Таос. Фешина, жена художника. Глава «Встреча с индейцами. Страницы 221–223».

Пока служитель бензостанции, молодой, шустрый мексиканец, занимался нашей машиной, которая требовала квалифицированного технического осмотра после долгого и трудного пробега по крутым горным дорогам, мы решили еще раз прочитать странички «Одноэтажной Америки», посвященные Таосу. Мы зашли в ближайшее кафе, заказали по стакану молока и раскрыли книгу.

«… Из двух тысяч таосского населения около двухсот человек — это люди искусства, — прочли мы. — Они пишут картины, сочиняют стихи, создают симфонии, что-то ваяют. Сюда манит их обстановка: дикость природы, стык трех культур — индейской, мексиканской и пионерской американской…»

А вот что относилось уже непосредственно к Фешиной:

«Недалеко от нас сидела маленькая дама в черном костюме, которая часто смотрела в нашу сторону. Она глядела на нас и волновалась.

Когда мы были уже в антикварном отделении ресторана и рассматривали там замшевых индейских кукол и ярко раскрашенных богов с зелеными и красными носами, к нам снова подошел дон Фернандо. Он сказал, что с нами хотела бы поговорить миссис Фешина, русская дама, которая давно уже живет в Таосе. Увидеть русского, живущего на индейской территории, было очень интересно. Через минуту к нам подошла, нервно улыбаясь, дама, сидевшая в ресторане.

— Вы меня простите, — сказала она по-русски, — но когда я услышала ваш разговор, я не могла удержаться. Вы русские, да?

Мы подтвердили это.

— Вы давно в Америке? — продолжала миссис Фешина.

— Два месяца.

— Откуда же вы приехали?

— Из Москвы.

— Прямо из Москвы? Она была поражена.

— Вы знаете, это просто чудо! я столько лет здесь живу, среди этих американцев, и вдруг — русские.

Мы видели, что ей очень хочется поговорить, что для нее это действительно событие, и пригласили ее к себе в кэмп».

Мы вышли из кафе. Мексиканец все еще вертелся около нашей машины. За это время он успел покопаться в моторе и кое-что заменить в нем, наполнить бак бензином, а радиатор — водой и антифризом: ночи в горах становились холоднее. Он уже измерил уровень масла в моторе, подкачал воздух в один баллон, слегка выпустил из другого и теперь каким-то раствором охорашивал безукоризненные формы нашей «Акулины», надеясь на чаевые.

— С вас тридцать четыре доллара пятьдесят пять центов, — подсчитал служитель бензостанции.

Вашингтонец предпочел расплатиться посредством кредитной карточки.