Кристин Фихан - Темный страж

• Название: Темный страж
• Автор: Кристин Фихан
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Джексон Монтгомери — женщина, которую преследуют. Обученная спецназом, закаленная травмированным детством, она является полицейским с не подмоченной репутацией. Она встречает свою пару, когда чуть было не погибает от рук врага. Преследуемая со всех сторон, она может довериться только загадочному незнакомцу, который кажется более опасным, чем все те, кого она когда-либо знала.

Он бегал с волками…

Появлялся из тумана…

Поднимался к самим небесам всего лишь по своей прихоти…

Он был Темным Стражем своих людей. Так почему же, после веков блеклого, бездушного существования, он неожиданно страстно возжелал миниатюрную, соблазнительную и яркую женщину-полицейского Джексон Монтгомери, которая по глупости сделала работой своей жизни защиту остальных от бед?

---

Люциан видел ее храбрость в ее борьбе со своими страхами. Она была хрупкой, такой уязвимой, ею нельзя было не восхищаться. И он хотел ее. Он остро осознавал, что они одни. Мужчина наблюдал за происходящей в ней борьбой, за тем, как работают ее инстинкты, борющиеся с узами, которыми он связал их воедино.

— Я говорил, что я не вампир, но повторюсь еще раз. Если наши мужчины устают от темноты, довлеющей над ними со времен их юности, и решают продать или осквернить свои души, то они становятся вампирами. Именно они настоящие дьяволы, убивающие свои жертвы ради мимолетного всплеска удовольствия и власти, которую несет насилие, а не просто кормящиеся от них, оставляя их живыми и невредимыми. Я жил, как они, имитируя их образ жизни, но я никогда не убивал ради крови и никогда не брал кровь, когда было необходимо убить. Моя кровь не сделает тебя вампиром. Ты, как и все люди в целом, несешь свет.

Джексон потерла свои ноющие виски. В том, что он говорил, что-то было ошибочным.

— Почему мне невыносима сама мысль о пище, Люциан?

— Твой организм в состоянии принять воду, некоторые овощи и фруктовые соки. Ты должна начать с растительного отвара, постепенно приучая свой организм. Не пытайся есть мясопродукты, тебе от них станет плохо.

— Именно так ты и живешь? На соках и отварах?

— Не спрашивай о том, с чем не сможешь пока справиться, любовь моя, — нежно сказал он, его глаза пристально смотрели на жилку, бешено бьющуюся у нее на горле.

И тогда она все поняла. В обморок Джексон не упала, хотя все ее тело охватила слабость, а ноги стали как ватные. Она не упадет в обморок.

— Люциан, пожалуйста, отойди от двери.

Его гипнотизирующий взгляд прошелся по ее лицу, подобно ласке.

— Думаешь сбежать от меня? — его голос был таким нежным и чувственным, что она едва-едва сдерживалась, чтобы не побежать в поисках утешения к нему.

— Именно об этом я подумываю. Ты сам сказал мне, что я не пленница, поэтому я приняла решение уйти, — она постаралась, чтобы это не прозвучало вызывающе. Джексон заметила, что он все еще загораживает дверной проем, его тело было неподвижно как гора, а лицо ничего не выражало. Если бы только у него не было такого голоса.

— Куда пойдешь, Джексон?

Она вздернула подбородок.

— Куда я пойду не твое дело, — наступило молчание, пока он ждал неподвижно, наблюдая за ней своими черными глазами. Джексон считала удары своего собственного сердца. Тихо вздохнув, она капитулировала. — В квартиру Барри. Его там не будет, помнишь? Капитан поместит его в безопасное место.

— Я не согласен. Там будет небезопасно.

Какой-то двойной смысл был в этих тихо сказанных словах. Джексон задрожала, замерзнув, несмотря на тепло огня, пляшущего позади нее.

— Ты сказал, я могу уйти.

— Я не сказал «сбежать». Между нами не будет лжи, малышка, как бы трудно это не было. Ты сильная женщина. Я не буду ничего от тебя скрывать.

— Предполагается, что я должна быть тебе за это благодарна? — она дрожащей рукой провела по волосам, создавая живописный беспорядок. — Не хочу.

— Нет, хочешь, — возразил Люциан, мягко, как и всегда.

Если до этого его глаза были черными и загадочными, то теперь она в них увидела голод и ничем не прикрытое чувство собственности. Ее рука потянулась к успокаивающей рукояти пистолета. Как вообще можно сопротивляться таким голодным глазам?

— Почему ты это делаешь? В моей жизни и так достаточно проблем и без твоего ожидания, чтобы я приняла вампиров и еще Бог знает что. Я не смогу сделать этого, Люциан.

— Сможешь, — спокойно сказал он. — Сделай глубокий вдох и расслабься. Сядь, прежде чем упадешь.

Ее темные глаза вспыхнули.

— Ты действительно думаешь, что я в таком бедственном положении, что готова продать те остатки чувства собственного достоинства, которые у меня еще остались, только для того, чтобы быть с кем-то? Я чувствую изменения в своем теле. Это то, как я слышу, то, как я могу контролировать громкость. В темноте я стала видеть лучше, чем днем. И постоянно я чувствую тебя. Со мной. Нуждающимся во мне. Зовущим меня, — она опять потерла виски. — Как ты можешь разговаривать со мной, не произнося ни слова? И намного важнее, как я могу разговаривать с тобой таким же способом?

— Моя кровь течет в твоих венах, точно так же, как твоя в моих. Мы делим одно сердце и одну душу. Наши сознания ищут возможности слиться, в то время как наши тела взывают друг к другу.

— Мое тело не взывает к твоему, — возразила она, больше испуганно, чем сердито.

— Маленькая лгунья.

— Возвращаясь к крови, текущей по венам. Каким образом твоя кровь попала в мои вены, а моя в твои? Ты мне сделал переливание крови или что-то типа…? — она умолкла, поскольку на нее нахлынуло воспоминание о неясном, эротичном сне. Ее рука в защитном жесте взметнулась к горлу. — Ты не пил мою кровь. Господи, скажи мне, что ты не пил мою кровь. Нет, вначале скажи, что я не пила твою кровь, — на этот раз ее ноги точно грозились подвести ее. Она посмотрела на пол, готовясь упасть. Только мысль показаться боле хрупкой, чем она уже была, помешала ей упасть в обморок.

Он быстро приблизился к ней, желая помочь, но Джексон была настолько встревожена, что подняла пистолет. Ей пришлось вцепиться в него двумя руками, чтобы удержать его ровно из-за трясущихся рук. Это был ночной кошмар, безумие. Ей бы не хватило воображения придумать все это. Пистолет был нацелен прямо ему в сердце.

— Пожалуйста, отойди от двери, Люциан. Я не хочу причинять тебе вред. Действительно не хочу. Я просто хочу выбраться отсюда, чтобы иметь возможность свободно дышать, — она умоляла его, а не отдавала приказы, как привыкла делать в такой ситуации. Ей так сильно хотелось быть с ним. Так сильно. Он был высоким, сексуальным и ужасно одиноким, равно как и она. Ей было знакомо это чувство. Она хотела сделать все, что было в ее силах, чтобы избавить его от этого ужасного голода. Но иметь рядом с собой мужчину, подобного Люциану, постоянно смотрящего на нее с теплом и страстью, с желанием и чувством собственника, было тем, что она никогда не сможет себе позволить. Люциан не был настоящим человеком. Он был чем-то еще. Чем-то, что она не хотела когда-либо определить.

— Джексон, опусти оружие, пока случайно в кого-нибудь не выстрелила, — в его голосе отсутствовали какие-либо интонации.

— Это будет не несчастный случай, Люциан. Пожалуйста, еще раз прошу тебя. Просто сделай шаг в сторону и позволь мне пройти.

— Мой народ смотрит на поедание людьми мяса с тем же самым отвращением, с каким ты на наше использование крови для питания.

Она сделала пробный шаг, стараясь отгородиться от его слов и важности того, о чем он рассказывает. Она обошла его справа, надеясь, что он сдастся. Но Люциан оставался таким же неподвижным, как и горы.

— Просто представь, что от того, что ты стараешься рассказать, мне становится плохо. Мы не совместимы, — сейчас она заговорила на полном серьезе. Если он не отойдет в сторону, ей придется найти способ обойти его. Стрелять в него она не собиралась. Мысль о боли, нанесенной ему тем или иным способом, была ей невыносима.

Люциан преодолел расстояние так быстро, что превратился в расплывчатое пятно. Нет, даже не пятно. В один момент он стоял в дверном проеме, а в следующий — завладел ее оружием и обнял ее.

— Ты думаешь, что это омерзительно, ангел, лишь потому, что не встречалась ни с чем, кроме зла.

Находиться в непосредственной близости от него было опасно. Его тело было крепким, горячим и нуждающимся. Она почувствовала ответный отклик в своем теле вплоть до кончиков пальцев. Ее выдало дыхание, бешеный стук сердца, все ее тело. Джексон ощутила, как на глаза наворачиваются слезы.

— Скажи, что ты контролируешь мою реакцию на себя, — прошептала она, поднимая голову, чтобы изучить его лицо, представляющее собой ничего не выражающую маску.

Незамедлительно его суровые черты смягчились, его твердые как сталь руки прижали ее к нему так нежно, как только возможно.

— Сама знаешь, что нет. Я силой добивался твоего согласия лишь тогда, когда лечил тебя, когда привязывал к себе, и в тех случаях, когда тебе был необходим сон. Ты вторая половинка моей души. Я не смогу быть вдали от тебя, Джексон. Я не смирюсь с этим, — его рука прошлась по ее лицу с невыразимой нежностью. — Ты думаешь, я хотел так тебя расстроить? Посмотри в мое сознание и увидь правду. Я хочу только одного — твоего счастья. В действительности, сладкая, я бы с радостью пожертвовал своей жизнью, если бы знал, что ты этого хочешь и будешь без меня счастлива, но это не так, — его рот дотронулся до ее лба, век. — Это не так, любимая. Не так.

— Ты не можешь просить меня принять это.

— У меня нет иного выбора. Это мой образ жизни, Джексон. Я карпатец, и этого не изменить. Да я и не хотел бы ничего менять, — его рот нашел ее, бережно, его губы едва коснулись уголков ее рта. От чего глубоко внутри нее зародилась дрожь. — Моя жизнь зависит от крови, любовь моя, но я не убиваю. Я посвятил свою жизнь защите обоих наших видов.