Михаил Попов - Огненная обезьяна

• Название: Огненная обезьяна
• Автор: Михаил Попов
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014464-4

Добро пожаловать на величайший турнир будущего — "всепланетные военные игры"!

Здесь нет ни правил, ни логики — "викинги" могут биться с "инками", а "русский отряд времен Отечественной войны" — с "самурайским кланом". Безумная ролевая игра? Да… но игра — гладиаторская. Потому что участники ее гибнут по-настоящему!

Здесь есть только один закон — закон создателей и мастеров турнира — ученых, зовущих себя — да и считающих себя! — богами.

Но теперь для "богов будущего" наступает время перемен. Потому что в их поселок уже прибыл человек, облеченный высокой секретной миссией…

---

Косоротов, словно почувствовав что-то такое же, глянул меж ветками жасмина в сине-синее, без облачка небо, и задумчиво пробормотал.

— Судя по всему — сейчас начнется.

Фурцев тоже посмотрел на небо, но там никаких особых примет приближающегося боя не увиделось.

— Гудит что-то. — Сказал Мышкин, осторожно приподнимаясь на пружинистых ногах над жасминовой стенкой. Тут же этот гуд услышали и другие. И позамирали, кто с бутылкой в руках, кто с ножом.

— Танки? — Спросил Косоротов, хотя звук был явно не танковый.

— Так, пехота, бегом по окопам, и лечь на дно! — Звонко скомандовал Мышкин.

Фурцев тоже приподнялся, раздвинул ветки и только тут понял — самолет!

Самолет шел невысоко со стороны площади с памятником. Виден был на удивление отчетливо. Светлый нос, кабина-коробочка, на крыльях по полупрозрачному диску. Мессер неуверенно покачивал крыльями, как будто не знал, чего хочет. Очень скоро стало ясно, чего. Прицелиться. Фурцев, завороженно наблюдавший приближение неуверенного предмета, увидел как по тополиному пуху, что застилал почти целиком мостовую перпендикулярной улицы, катится, быстро приближаясь, очередь небольших фонтанчиков. Артиллеристы Будкина, тоже увидели ее и, мгновенно сообразив, куда она движется, бросились под скамейки, под лафеты пушек.

Пули тупо лупанули в мешки с песком, взлетели, искря о камень, по ступеням и разнесли в звонкие стеклянные куски входную дверь. После этого истребитель завалился за здание школы. Рев мотора стал глуше, но одновременно напряженнее.

— Выворачивает, сейчас вернется. — Сказал Мышкин, выглядывая из окопа.

Начальник разведки ошибся, летчик видимо не совладал с управлением, и истребитель по широкой дуге вынесло куда-то в район железнодорожной станции. Но передышки это не принесло — наметился в синем небушке сменщик. И он был покрупнее приятеля, и тяжелее, и шел заметно выше. Казалось, что он все время чуть проседает в воздухе. Ощущение громоздкости усиливал странный решетчатый нос, как будто веранда в полете. Крыльями он не нервничал как мессер, просто пер вперед как бык, которого тащат на веревке.

— Сейчас будут бомбочки. Ховайся, командир! — Крикнул Мышкин и повалился на дно окопа. Фурцев с удивлением обнаружил, что все еще стоит, разводя руками ветки жасминового куста, и не чувствует ног. Никого рядом нет, ни Косоротова, ни его ребят с мылом. Капитан присел зачем-то, гусиным шагом подтанцевал к окопу и повалился вниз. Упал на жаркого, влажного Мышкина и закрыл затылок руками.

От широкого горизонтального звука, которым давил город немецкий бомбардировщик, отделился звук вертикальный, и начал ноя нарастать, нарастать, до тошнотворной дрожи в кишках. И удар! Показалось, что кто-то встряхнул окоп как на носилках, с целью вышвырнуть из него Фурцева и остальных.

Второй взрыв раздался из-за здания школы, она передернула плечами, и внутри еще долго сыпались какие-то стекла. Стал глуше, и смягчился рев бомбардировщика — он пропал из виду. Третий и четвертый взрывы раздались вообще, как бы в другом городе.

Фурцев провел руками по голове, шее, проверяя, не контужен ли. Хотя, с чего бы. Оттолкнувшись одной рукой от спины Мышкина, другой цепляясь за торчащий из стенки окопа корень, капитан встал. Выбрался наружу. Оглядел позицию. Кажется, ничего страшного. Немец оказался не ас.

Первая бомба попала в трамвайные пути прямо перед артиллерийской позицией. Искривленные рельсы нелепо торчали в небо над дымящейся воронкой. Одну пушечку взрывной волной повалило на бок, но Будкин сейчас вернет ее в боевое положение. Вон, уже вытаскивает кого-то за ногу из кустов. Один батарейный боец сидит на скамейке, упав лицом в ладони. Пожалуй что, контужен.

После бомбардировки на позиции ополченцев быстро затеялась обыкновенная жизнь.

— Эй, Мусин, — послышался привычное похрипывание Косоротова, — сгоняй в тыл, посмотри, куда там попало.

Знакомый Фурцеву еще по прошлой компании солдатик, побежал вглубь палисадника.

Будкин с двумя бойцами наконец поставил сорокапятку на колеса. Но вид у нее был не боевой — ствол торчал ненормально. Будкин это тоже заметил, забегал кругом, зачем-то пиная лафет. Нет, не этим надо сейчас заниматься.

Со стороны площади донесся приземленный, лязгающий звук. Вот вам и танки. Сколько их приехало с той стороны, определить было трудно, обозрение закрывал памятник.

Артиллерийская команда бросила возню с раненой пушкой и оседлала исправную. Бегают, толкаются, а пользы-то от толкотни ноль. А этот, что на скамейке присел, начал качаться и выть.

Вот он, красавец чертов танк. Он выкатывал из-за памятника с осторожностью, показывая постепенно хобот пушки. Работая в основном дальней от памятника гусеницей, оскальзываясь на булыжнике, начал объезжать окаменевший трамвай. Сейчас обогнет и открыта прямая дорожка к школьному порогу.

— Пэ-зед. — Сказал информированный начальник разведки.

— Слушай, Косоротов, — спросил подполковник, показывая на торчащие рельсы, — не послать ли нам парочку бойцов с твоими бутылками вон в тот окоп.

— Правильно! — Восхитился Мышкин, явно маявшийся без своего дела. — Где ваши коктейли?

Фурцеву не хотелось его отпускать от себя, с ним было как-то спокойнее.

За спинами возник Мусин и доложил.

— Бомба попала прямо в кухню. Весь двор в капусте. Старшину обожгло супом. Лежит в траве и орет.

Второй ожог за сегодняшний день, подумал Фурцев, а говорят, бомба в одну воронку дважды не падает. Думал он эти необязательные глупости, наблюдая за танком. Тот закончил поворот и газанул, но дело в том, что башня его жила какой-то своей жизнью, провернулась она вправо больше, чем надо и проткнула насквозь кабину трамвая. Танк как хищник, который тащит антилопу вдвое больше себя весом, еще продолжал некоторое время двигаться. Наконец, одумался и встал. Дернулся снова. Выдал вверх тяжкий черный выхлоп. Заработал гусеницами назад, пытаясь стряхнуть ненужную добычу. Никак, трамвай висел на танке прочно.

— Огонь! — Дурацким голосом заорал Будкин.

Его приземистая малышка звонко бухнула, при этом косо подпрыгнув на месте. Снаряд попал мимо танка в клумбу, щедро осыпав грязными цветами памятник.

Мышкин перевалил через ограду, и побежал медленно петляя к бомбовой воронке. Из дома, что стоял против позиции Профессора, по нему ударил пулемет, но попадал только по следам. В ответ защелкали винтовки "курсантов", взорвалась, с привычным уже звуком, мина.

Мышкин на заднице съехал в воронку. Теперь можно быть спокойным за это направление, подумал подполковник. Гранатам начальника разведки он доверял больше, чем пушкам Будкина.

— Огонь! — Опять послышалось с батареи.

Второй снаряд попал в основание памятника. Тот задумчиво качнулся, раз, другой, и вдруг всей массой повалился сверху в сторону танка. Большая часть тела распласталась на клумбе, но протянутая вверх и вперед рука, со всего размаху шарахнула по башне аппарата. Немцы, очевидно, приняли этот удар за прямое попадание. Почти сразу же откинулся башенный люк, и из него начали удивительно медленно и неловко выбираться наружу черные фигурки.

Фурцев выхватил из кобуры свой ТТ, и начал палить в них, крича при этом: "огонь! огонь! уйдут!" Ему до ужасающей степени хотелось попасть в этих черных, вялых гадов. Почему же так все медлят! Патроны в пистолете кончились. Фурцев, сжимая изо всех сил бесполезный пистолет, поглядел вправо, влево, немо требуя — ну, стреляйте же! Все делалось так замедленно, так бездарно, а немецкие танкисты, уже исчезали из поля зрения, что немота его разразилась длинным, отчаянным матюком. Но и это не помогло. Ни в одного танкиста попасть не удалось.

Снова выстрелила пушка Будкина. Да, зачем теперь-то?! Хотя, нет, правильно, танк надо сжечь. Ночью, немцы подползут и угонят машину к себе. Но Будкин снова промазал. Фурцев хотел было, что-то командирское высказать и в его адрес, но тут за соседним кустом раз дался выстрел ПТРа, и Пэ-Зэд весело заполыхал своим бензиновым мотором.

Ну, хоть что-то. От этой малой, победы на сердце у капитана сильно посветлело, он даже велел немедленно привести к нему меткого стрелка. Приполз на четвереньках большой удивленный парень глупой улыбкой, на глупом лице. Фамилия Рябчиков, все время держится за правое ухо — отбило выстрелом ПТРа слух.

Рассмотрев своего первого удачника, Фурцев понял, что не знает, зачем его позвал. Наградить, что ли? Чем?

— Хвалю, товарищ Рябчиков!

Боец, судя по выжидательно напрягшейся улыбке, ничего не услышал. Но капитану было уже не до него. Как-то тихо стало вокруг. В бое образовалась неуютная звуковая пустыня. Нет, вот, кажется, где-то там, далеко слева ворочается какой-то приглушенный, тяжелый гуд. Это скорей всего бомбардировщик борется с геометрией, стараясь заново вырулить к школе. Но воздушный гуд, кажется, не единственный смутно беспокоящий шум. Несколько выстрелов в районе хлебозавода?