Реймонд Франц - Кризис совести. Борьба между преданностью Богу и своей религии

• Название: Кризис совести. Борьба между преданностью Богу и своей религии
• Автор: Реймонд Франц
• Издательство: Триада
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000

В оригинальном издании (Crisis of Conscience, Third Edition, Commentary Press, Атланта, США, 2000, www.commentarypress.com), с целью подтверждения достоверности приводимых в книге документов (писем и цитат из публикаций), приводятся их фотокопии. При издании русского перевода «Кризиса совести» (Москва, «Триада», 2000, www.triad.ru) эти фотокопии (на английском языке) были также воспроизведены, после чего приводился их перевод. В этом файле все материалы даются в переводе. Перевод интернет — варианта книги может отличаться от перевода, изданного «Триадой».

Этот файл приводится в Интернете на www.jws.by.ru и www.geocities.com/krizissovesti с разрешения Commentary Press. Его можно свободно распространять и распечатывать, если это делается не для извлечения прибыли.

Свои замечания и предложения присылайте по адресу [e-mail]. Пожалуйста, сообщайте также о возможных опечатках.

________________

Если не указано иначе, все цитаты взяты из Синодального перевода Библии (СП). Сокращения, использованные для обозначения других переводов Библии:

ВоП — Восстановительный перевод

НМ — Перевод Нового Мира Священного Писания (перевод с английского)

ПАМ — Перевод Архимандрита Макария

ПЕК — Перевод Епископа Кассиана (Безобразова)

СоП — Современный перевод

Последняя правка орфографии: 29 апреля 2001.

________________

Для получения информации о будущих или других публикациях Commentary Press пришлите свое имя и адрес по адресу:

Commentary Press

P.O. Box 43532

Atlanta, Georgia 30336, USA

Перевод «Кризиса совести» сейчас доступен на датском, испанском, итальянском, немецком, нидерландском, польском, португальском, русском, чешском и шведском языках. Перевод на японский язык находится в стадии издания. Продолжение «Кризиса совести», книга «В поисках христианской свободы» доступна на английском, итальянском (первая из двух частей) и немецком.

Вопросы и предложения в связи с этой интернет — публикацией на русском языке присылайте по адресу [e-mail].

---

Я спросил, говорили ли они с кем — нибудь из Руководящего совета. Нет, они говорили с членом отдела служения. И что же им сказали? По словам Френча, им ответили: «Ничего не изменилось, и вы можете продолжать».

Френч полагал, что «Общество внимательно изучило свою прежнюю позицию [в «Сторожевой башне» за 1974 год] и теперь собирается сделать все так, как было раньше» (по существу, именно так выразился у меня дома районный надзиратель Боннер). Теотис продолжал говорить о том, что «Сторожевая башня» помогает увидеть, где «провести границу» в подобных вопросах. Старейшина Эдгар Брайант добавил: «Мы все стремимся придерживаться того, что требует «Сторожевая башня».

До этого момента ни один из них не упомянул Библии. Я подчеркнул, что руководствуюсь именно ею. На каком библейском основании я должен считать Питера Грегерсона человеком, с которым нельзя даже есть вместе?

Старейшина Джонсон обратился к 1 Коринфянам 5, прочитал несколько стихов, заколебался и остановился, не зная, как применить эту информацию. Я спросил каждого члена комиссии отдельно, может ли он сам сказать, что искренне считает Питера Грегерсона человеком, описанным в этих стихах, включая слова Иоанна об «антихристах». Теотис Френч с некоторой горячностью ответил, что «не их дело судить человека», что он «не знает всего про Питера Грегерсона, чтобы выносить такое суждение». Я спросил их, как же тогда они могут просить меня вынести такое суждение и им руководствоваться, если сами не хотят этого делать.

Его ответ прозвучал так: «Мы пришли сюда не для того, чтобы вы нас учили, брат Френц». Я уверил его, что нахожусь здесь не для того, чтобы их «учить»; но что речь идет о всей моей христианский жизни, которую поставили под сомнение, и я считаю, что имею право изложить свое мнение. Ни Эдгар Брайант, ни Лэрри Джонсон не желали ясно высказаться о том, как они относятся к Питеру Грегерсону, обед вместе с которым рассматривался теперь как преступление.

Тогда председатель сказал, что не видит смысла в дальнейшем обсуждении. Позвали Тома Грегерсона, чтобы спросить, нет ли у него свидетельства. Он спросил, какое воздействие окажет политика «Сторожевой башни» на Свидетелей, работающих в его компании, которым, возможно, придется время от времени ездить по делам и обедать вместе с человеком, вышедшим из организации. Лэрри Джонсон сказал, что они здесь не для того, чтобы отвечать на этот вопрос, что его можно задать в другое время[233]. Том ответил, что уже задавал его, спрашивал районного надзирателя, а ответа все нет. Не получил он ответа и сейчас, заседание было закрыто, и мы уехали. Правовой комитет остался, чтобы обсудить «свидетельства».

Приблизительно неделю спустя позвонил Лэрри Джонсон и сообщил мне, что правовой комитет принял решение о лишении общения. С момента этого звонка у меня было семь дней, чтобы подать апелляцию по этому постановлению.

Я написал им довольно длинное письмо, письмо — апелляцию. Я знал: что бы мне ни хотелось сказать, лучше всего это изложить в письменном виде. Произнесенные слова без труда можно изменить, исказить или просто забыть; написанное остается, и его не так легко сбросить со счетов. На предыдущем слушании атмосфера была очень нездоровой; и на апелляционном слушании вероятность спокойного, рассудительного обсуждения, основанного на Библии, была весьма невелика.

В письме я обратил их внимание на опубликованное указание Общества о том, что старейшины должны «тщательно взвешивать дела», не искать «жестких правил и указаний», но «рассуждать в духе принципов»; они должны быть уверены, что «решение прочно основано на Слове Бога», обязаны «отдавать значительное время и усилия в стремлении достичь сердца человека», «обсудить соответствующие отрывки Писания и увериться, что человек (обвиняемый) их понимает». Вот что говорилось на словах; но на деле происходило нечто совершенно другое (и все это было известно тем, кто отвечал за публикацию приведенных указаний). Сущность моей позиции можно, пожалуй, подытожить следующими словами:

Может быть, скажут, что я не выразил раскаяния в том, что обедал с Питером Грегерсоном. Но для этого мне нужно, во — первых, увериться, что этот поступок является грехом перед Богом. Единственное средство убедить меня в этом должно по справедливости исходить из Слова Бога, которое одно является богодухновенным и несомненно надежным (2 Тимофею 3:16–17). Согласно Писанию, я считаю, что преданность Богу и его Слову наиболее важна и превосходит всякую другую преданность любого характера (Деяния 4:19–20; 5:29). Во — вторых, я полагаю, что ни я, ни другой человек или группа людей не может ничего добавлять к Слову под страхом «оказаться лжецами» или даже навлечь на себя наказание свыше (Притчи 30:5–6; Откровение 22:18–19). Я не могу слишком легко относиться к этим библейским предупреждениям, которые наставляют о том, что нельзя судить других людей. Во мне живет здоровый страх самому стать законодателем (или побудить к этому другого человека или группу людей), и я чувствую, что право судить предоставлено только Слову Бога. Для этого мне нужно убедиться, что я не следую некоему человеческому стандарту, который выдается за заповедь Бога, а на самом деле является небогодухновенным, не имеющим поддержки Слова Бога. Я не хочу нести вину за самонадеянность и дерзость в осуждении того, кого не осудил сам Бог в своем Слове (Римлянам 14:4, 10–12; Иакова 4:11–12; также Комментарий к Посланию Иакова, сс. 161–168).

Я уверяю вас: если вы поможете мне увидеть из Писания, что есть с Питером Грегерсоном — грех, я в смирении покаюсь в этом грехе перед Богом. Те, кто до сих пор со мной беседовал, этого не сделали, но в качестве своего «авторитета» (термин, использованный председателем комитета) цитировали упомянутый выше журнал. Я полагаю, что авторитет и власть в христианском собрании должны исходить из Слова Бога и прочно на нем основываться. В Притчах 17:15 утверждается, что «оправдывающий нечестивого и обвиняющий праведного — оба мерзость пред Господом». У меня нет желания быть мерзостью перед Богом, и поэтому данный вопрос меня очень беспокоит.

Я завершил письмо, еще раз попросив исполнить мою просьбу подождать ответа Руководящего совета на письмо за 5 ноября[234].

К этому моменту я, однако, почти не сомневался, что Руководящий совет не собирается отвечать на мое письмо. Прошел уже месяц, они прекрасно знали о моих обстоятельствах, знали, как важно мне было получить от них какой — либо ответ. Из собственного опыта работы в Руководящем совете я знал, что, предпочитая держаться на заднем плане, они, тем не менее, были определенно осведомлены о развитии всех событий. Отдел служения должен был передавать информацию дальше, в свою очередь получая сведения от районного надзирателя. И действия, и выражения местных старейшин показывали, что всем происходящим управлял центр власти через районного надзирателя. Центр власти — Руководящий совет — готов был поддерживать связь с моими судьями через отдел служения, но не желал отвечать на мой запрос в его адрес, не желал даже подтвердить, что получил этот запрос.

Итак, 11 декабря, через семь недель после первого письма, я снова написал в Руководящий совет, послав им копию «письма — апелляции» и напомнив о письме за 5 ноября[235].

Ровно через семь дней после того, как я представил апелляцию, мне позвонил старейшина Френч, сказал, что сформирована апелляционная комиссия, и назвал фамилии ее членов. Прошло три дня, и он позвонил еще раз, сообщив, что апелляционная комиссия встретится со мной в воскресенье. Я поставил его в известность о том, что послал письмо с просьбой назвать точные имена всех членов комиссии, и добавил, что буду просить об изменениях в составе комиссии. Когда я спросил, почему были выбраны именно эти люди, он ответил, что их выбрал Уасли Беннер, районный надзиратель.

Избранными им членами апелляционной комиссии являлись Уилли Андерсон, Эрл Парнелл и Роб Диббл. Ввиду того, что основным обвинением против меня было общение с Питером Грегерсоном, такой выбор показался мне неподходящим, так как каждый из них вряд ли был способен объективно относиться к Питеру Грегерсону.

Как я указал в письме к гадсденским старейшинам (хотя они и сами это уже знали), Уилли Андерсен возглавлял комитет, который вызвал много недовольства тем, как решались дела значительного числа молодых людей из местных собраний. Питер Грегерсон обратился в бруклинскую штаб — квартиру с просьбой послать повторную комиссию, и, когда это было сделано, обнаружилось, что Уилли Андерсон превысил свои полномочия в некоторых действиях. Это заметно повлияло на дальнейшие взаимоотношения между старейшиной Андерсоном и Питером Грегерсоном.

Было еще труднее понять то, что районный надзиратель выбрал членом комиссии Эрла Парнелла. Одна из дочерей Питера Грегерсона была замужем за сыном старейшины Парнелла, но недавно развелась с ним. Напряженные отношения между родителями с обеих сторон были очевидны. Районный надзиратель знал о разводе и, казалось, должен был понять, насколько неуместно поручать старейшине Парнеллу дело, в центре которого находился Питер Грегерсон.