Ольга Елисеева - Нежная королева [= Хельви — королева Монсальвата]

• Название: Нежная королева [= Хельви — королева Монсальвата]
• Автор: Ольга Елисеева
• Издательство: АиФ-Принт
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001
• ISBN: 5-93229-071-4

Принцессу Хельви выдали замуж родители, когда ей было всего пять лет, но начавшаяся война надолго отодвинула ее счастье. Юной королеве пришлось не только вести войны за право жить на собственной земле, но и буквально бороться за свою любовь.

Хельви не только смогла воссоединить разрозненную войной страну и вызволить мужа из плена — ей удалось победить само Время и Смерть, с которыми, оказывается, тоже приходится сражаться.

---

— Я никогда не забуду вам этой услуги, мессир д’Орсини. — при этом Хельви так выразительно смотрела на отца Робера, что у того не осталось ни малейших сомнений, к кому на самом деле относились ее слова.

С тех пор прошло девять лет, ни на шаг не сблизивших бывшего наставника и его ученицу. Епископ Сальвский не мог даже похвастаться, что королева исповедуется у него. Хельви предпочитала, спрыгнув где-нибудь на обочине дороги близ полуразвалившейся деревенской церкви, причаститься у простого сельского священника. Всякий раз у другого. Эта девочка все рассчитала — каждый из них будет как святыню хранить единственную в жизни исповедь королевы. Хотя грехи у нее, отец Робер хорошо знал, были самые тривиальные. Гнев («Этот собака Вебран берет деньги у Фомариона! Только из-за союза с Арвеном я не могу указать ему на дверь!») Ложь («Честный король — никакой король!») Прелюбодеяние («Мне 25 лет и последние десять пришлись на войны, значит на солдатский лагерь. Я не давала монастырский обет».) Немного уныния («Всем нужна королева, Хельви не нужна никому. Впрочем, мне тоже».)

Отцу Роберу всегда становилось больно от мысли, что эта гордая, чистая, как январский снег, девочка сделала с собой. Сделала, ради Гранара. Она так любила Монфора, но не подарила ему своей страсти. Колебалась, боялась оказаться отвергнутой, надеялась, как простая женщина, а потом потеряла все. Она была совершенно равнодушна к Дерлоку — своему первому мужчине — и отдалась ему со спокойным расчетом, укрепив свою власть. День за днем, час за часом епископ наблюдал, как его талантливая ученица с бесчувствием, достойным лучшего применения, убивала самое себя во имя Гранара и ради спокойствия людей, которые ей доверились.

Для Хельви не было хуже кары, чем не удержать страну, и страшнее преступления, чем предательство государем своих подданных. Но могла ли хрупкая молодая женщина так долго стоять одна? Ей нужен был второй удерживающий, такой же сильный и щедрый, как она, или гораздо сильнее. Возможно, он разбудил бы в ее душе заснувшую нежность и заново научил королеву доверять хотя бы тем, кого она любит.

Дерлок для этого не подходил. Он был слишком тщеславен и слишком напористо добивался личной власти. Хельви умела держать его в узде и использовать, когда надо, но отец Робер глубоко сомневался, что этот зазнавшийся горец может подарить ей счастье.

Когда-то они с королем Рэдриком и лордом Алейном Деми, герцогом Западной Сальвы обручили пятилетнюю Хельви и семилетнего сына Деми — Харвея, чтобы две ветви некогда могущественных сальвских королевских династий соединились воедино. Это было в славные дни Великого Сальвского Возрождения, когда из под обломков древней державы, уничтоженной набегами и распрями, вновь начало подниматься сильное королевство — Гранар — и к нему потянулись все разрозненные сальвские владения, давно подпавшие под руку соседей.

Лорд Деми, лучший друг и соратник Редрика — веселый Деми, беспечный Деми, верный Деми — изменил Беоту, ради великого дела объединения сальвов. Тогда казалось все возможным! Но силы были слишком неравны. Редрику удалось отстоять Гранар, а его друг был разбит и погиб. Западная Сальва вернулась в состав проклятого Беота, маленький лорд Деми принял герцогский титул и воспитанный вдали от родины теперь служил королю Беота. Это было особенно обидно, потому что Харвей, говорят, вырос хорошим воином, впрочем, как и все в его роду…

«Стоп, — сказал себе отец Робер, было поднявший кисточку с известкой, но так и не донесший ее до ствола. Густые белые капли падали на подол его серой сутаны. — Стоп». Он сам совершил когда-то обручение детей вот в соборе аббатства. Правда, это было давно, и последующие события, казалось, напрочь перечеркнули все, сделанное в угаре общего восторга. Но… обряд есть обряд, его никто не отменял, да и не может отменить. Во всяком случае всплыл благовидный предлог, мешавший королеве выйти замуж, пока обручение не расторгнуто. «Я должен по крайней мере сообщить об этом Хельви. — сказал себе отец Робер. — А там уж она пусть решает как знает. Хотя, на мой взгляд, это единственный шанс выпутаться из щекотливой ситуации».

— Или еще больше запутаться в ней. — ответила королева, когда епископ, не дожидаясь четверга, изложил ей свои мысли.

Вернее не дождалась четверга сама Хельви, она приехала в аббатство, словно почувствовав на расстоянии, что наставник думает о ней. И думает не беспредметно. Королева шла к нему по открытой галерее, улыбаясь, как в давние времена. Ветер раздувал на ней капюшон черного бархатного плаща, подбитого лиловым шелком. Ее золотистые волосы были уложены в высокую прическу и скреплены алмазным эгретом, а темные миндалевидные глаза казались в тени балюстрады почти черными. На самом деле Хельви не была ни золотоволосой, ни черноглазой. Светлая, как все, в ком текла, помимо гранарской, еще и кровь северных варваров, она умела при помощи отвара ромашки предавать своим кудрям солнечный блеск. А приглядевшись, наблюдатель обнаруживал, что ее цыганские очи — наследие матери фаррадки — вовсе не черные, а темно-темно синие. Но в сочетании диссонанс золота и черни навсегда врезался в память.

— Харвей служит Беоту, — вслух рассуждала Хельви, — следовательно добиться расторжения помолвки будет не просто…

— Почему? — сначала не понял отец Робер.

— Умоляю, мой друг, додумайте сами, — попросила она. — Не мешайте мне… Боюсь, что мы, выйдя из одного затруднения, попадем в еще худшее. Король Дагмар очень хитер, еще хитрее его мамаша, эта старая карга Этгива… Они придумают, что-нибудь такое, чего мы не предусмотрим…

— Что именно, дитя мое?

— Просто не позволят одной из сторон расторгнуть договор. Лорд Деми ведь их вассал, а сюзерен имеет право… И я останусь что-то вроде соломенной вдовы. Ну вы понимаете? Не просто не выйду замуж за короля Фомариона, а вообще никогда ни за кого не выйду.

Такого поворота мыслей епископ не ожидал. А ведь она права! Хельви сильный политик. Сильнее, чем он предполагал в детстве.

— Всякий раз, когда мы будем предпринимать попытки найти мне мужа, Дагмар станет поднимать вопрос об обручении и отказываться его расторгнуть. А это приведет к чему?

Епископ молчал, ему и так было все понятно.

— К тому, что гранарская корона не получит наследников, и мы просто угаснем, дорогой мой учитель. Эта ловушка для нас еще хуже, чем Фомарион.

— Что же вы намерены делать? — тихо спросил отец Робер, заранее зная, что сейчас Хельви не сможет ответить на его вопрос.

Но она ответила. Помолчав с минуту, королева усмехнулась какой-то нехорошей, полной тайного превосходства над невидимым противником улыбкой. Это выражение лица у нее епископ очень не любил.

— Я выйду замуж, Ваше преосвященство. — со злорадным торжеством произнесла королева. — Наверное, выйду. Еще немного подумаю, как все устроить. В деталях. И выйду.

— За Дерлока? — опешил отец Робер.

— За какого Дерлока? А, да нет. — она поморщилась. — За Харвея, конечно. За Харвея Деми. Только это будет выглядеть достойно в глазах Фомариона и даст мне полную свободу рук. Даже если для этого придется выкрасть старину Деми из Беота и силой поставить его у алтаря.

— Но ведь он вассал короля Дагмара! Вы же понимаете, что из такого брака могут проистечь серьезные осложнения. — отец Робер не вполне поспевал за ходом мыслей королевы. — Церковь учит нас, что муж — глава жены, а этот глава служит другому сюзерену. Значит Гранар окажется в вассальной зависимости от Беота? Не абсурд ли?

— Я же сказала, что продумаю детали. — досадливо отмахнулась Хельви. — Клянусь вам, если сыграть все по нотам, мы ничего не потеряем. И даже многое приобретем. Дагмар ведь куда больше нас боится моего брака с фомарионцем — полное слияние врагов ему очень не выгодно. На этом страхе можно сыграть. Пока не знаю, но вероятны даже уступки нам кое-каких западно-сальвских крепостей. У моего жениха должно быть приданое. А уж свободы Харвея от вассальных обязательств мы добьемся точно. Это как глоток воды. — она обняла отца Робера и расцеловала в обе щеки, как когда-то встарь. — Я же говорила, что ваше молчание — золото.

Глава 3

Из аббатства св. Гервасия королева в сопровождении нескольких рыцарей верхом отправилась обратно в город. Ее путь лежал на улицу Златошвеек, где в мирные времена располагался целый квартал мастериц, украшавших своим волшебным ремеслом пышные ризы священников, церковные плащаницы, одежды королей и придворных. После долгих лет войны число обитателей знаменитой улицы сократилось втрое, и поблизости от дворца начали селиться ювелиры, чеканщики, портные, словом, все, кто жил заказами двора.

Здесь, при въезде в приход св. Вальдрады, находился изящный белый особняк, украшенный башенками и тонким длинным шпилем над зеленой крышей. Два года назад Хельви подарила его альбицийскому художнику сеньору Франческо Кларичи, захваченному со всеми его картинами в плен корпусом д’Орсини в знаменитом сражении под Изором. До этого мастер Франческо несколько лет трудился при беотийском дворе и даже отважился сопровождать армию короля Дагмара в поход против гранарцев. Но разгромленные рыцарями Симона беотийцы отступили, в сумятице бросив не только орудия, но и повозку с живописцем. Так Кларичи попал в Гранар и стал придворным художником вечно кочующей и воюющей королевы.