Диана Кирсанова - Созвездие Овна, или Смерть в 100 карат

• Название: Созвездие Овна, или Смерть в 100 карат
• Автор: Диана Кирсанова
• Жанр: Детектив
• Год: 2009

Журналистка Юлия воинственна и бесстрашна, как и большинство рожденных под знаком Овна. Но и она сникла под шквалом неприятностей, которые посулили ей в тот период астрологи. Сначала мрачный одноглазый незнакомец преследовал ее повсюду. Затем из городского морга пропало тело пожилой женщины. Юлия написала об этом статью, и вот тут-то и нахлынули неприятности, обещанные Овну!

Правда, сама Леди Зодиак, составившая гороскоп, предложила журналистке свою помощь. И, похоже, придется ею воспользоваться: одноглазый преследователь найден убитым, и именно Юля оказывается главной подозреваемой.

---

В глубине души я подозревала, что столь резкая перемена отношения Антона ко мне была вызвана еще и тем, что дела его с некоторых пор пошли в гору. Всего год назад он числился простым работником автосервиса, и я, являясь к нему на свидания с яркой корочкой журналистского удостоверения в кармане, отчасти чувствовала свое превосходство - «мы, работники умственного труда...». Но с недавних пор ситуация изменилась. Во-первых, Антону удалось выкупить пай в своем автопредприятии, и из простого чумазого работяги с разводным ключом в нагрудном кармане он превратился в того, кого так уважительно именовали «босс». А во-вторых, и это главное, вечному изобретателю Тошке удалось запатентовать две-три свои особенно удачные придумки: с тех пор он обзавелся некоторым количеством свободного времени и таким же числом вакантных денег - а раньше, подумалось мне с тоской, он не имел возможности таскать за собой по роскошным кабакам пышноволосых крокодилиц с шикарными титьками!

Вспомнив об этой девахе, я треснулась лбом о холодную стену. Так одиноко мне еще не было никогда!

Вот   почему,   снова   услышав   в  телефонной   трубке   все  тот  же нарочито доброжелательный голос, я окончательно утратила душевное равновесие.   И,   в   последний   раз   вспомнив   о   скандальных   пожилых соседях, не любящих шума, схватила тяжелую хрустальную пепельницу, стоявшую прямо на телефонном столике, и что есть духу швырнула ее в собственное отражение...

* * *

Спала я отвратительно. Мне снились разрезные румяные бока окороков и сочные ломти буженины с выступившей на бочку нежной пахучей слезой; издающие головокружительный запах перламутровые тушки копченой рыбы с запекшейся от дыма корочкой; над ухом хрустели и рассыпались крошками по моей подушке песочные торты и пирожные с кремом... Пироги-пышки и куриные окорочка в готовом виде готовы были лететь косяком на голос - но ведь я худела. Во всяком случае, я надеялась, что приносимая мною жертва хоть чего-нибудь да стоила.  

На работу снова пришлось идти без всякого настроения. Желудок, где звучно переливался только теплый несладкий чай (шпинат у меня так и «не пошел»), протестовал и выражал свое недовольство судорогами, особенно когда я с аскетическим мужеством проходила мимо ларьков с хот-догами и «крошкой-картошкой» - кто бы мог подумать, что настанет день, когда сосиска в тесте станет пределом моих мечтаний? 

     Знавал я одного человека. Бросил он пить, курить, сел на диету... Целых две недели продержался, - заметил в обеденный перерыв Генка Волынкин, кротко наблюдая, как в нашей редакционной столовке я с отвращением вливаю в себя жидкий чай без сахара и вяло ковыряюсь вилкой в тарелке с какой-то вареной травой.

-     Две недели? И что, потерял он сколько-нибудь? - спросила я, невольно подмечая, как Генка неторопливо намазывает на свою пухлую булочку толстый слой масла, а поверх выстраивает пирамиду из блестящего малинового джема.

-    Да. Потерял. Ровно четырнадцать дней, - торжественно провозгласил наш спортивный корреспондент и, прижмурившись, вонзил хищно оскаленные зубы в это произведение искусства.

Я вздохнула и склонилась над своей чашкой.

Да к тому же - и это было самое главное! - вчерашний тип снова ждал меня у подъезда. Все так же неторопливо он поднялся, завидев мое приближение, и, засунув руки в карманы, уставился на меня во весь глаз!

Сначала я попятилась от неожиданности, но затем, собрав волю в кулак (а  в глубине души  -  все так же труся), с независимым  видом пронесла мимо циклопа свою рыжую голову и почти бегом припустила к остановке.

Незнакомец отставал от меня метров на пять, не больше...

Повторилось то же самое и на следующее утро.

...Все это одним заархивированным  воспоминанием  пронеслось в моей   голове,   когда   на  третий  день  этих  непонятных  преследований Генка Волынкин бросил меня одну в редакционной курилке, и я уже в одиночестве - в который раз - разглядывала сквозь немытое оконное стекло   моего   конвоира.   Сейчас   он   сидел   на   скамейке   у   входа   и почитывал себе газетку - купленную, видимо, в киоске напротив. Сверху лица   Одноглазого   мне   не   было   видно,   но   длинные   седые   пряди, падавшие на плечи черного драпа, и окончательно повисшие шляпные поля вырисовывались отчетливо даже через это мутноватое стекло - и лишали меня равновесия.

...А потом его убили.

* * *

Повезло тебе, старушка! - с элементом здорового профессионального цинизма прошептал мне Генка Волынкин, подтягивая свои мешковатые штаны и осторожненько выглядывая из-за плеча главного редактора.

- Повезло? Почему повезло? - спросила я машинально.

Я тоже смотрела в ту же сторону, что и остальные.

Мы все, то есть почти полный состав работников молодежного еженедельника «С тобой», толпились возле той самой скамейки у входа в нашу редакцию. И смотрели на седовласую фигуру моего таинственного преследователя: все в тех же пальто и шляпе, он сидел на этой   скамейке,   откинувшись   на   деревянную   спинку,   и   безучастно смотрел в небо.

Ветер скучно шуршал страницами лежавшей на коленях у Одноглазого газеты; большая рука в вязаной перчатке еще прижимала ее сверху, не давая улететь вместе с ветром, но вообще-то газета Одноглазому была уже не нужна: из его груди торчала деревянная рукоятка. Нож то был или заточка, разобрать было невозможно, но зато совершенно уверенно констатировалось: этот человек никогда уже не будет преследовать безо всякого повода беззащитных корреспонденток. Он был безусловно, кардинально и безоговорочно мертв.

Странно, но я не испытала от этой мысли никакого облегчения.

-  Почему мне повезло? - снова спросила я у Генки, не поворачивая головы и лишь краем глазом наблюдая, как, визжа сиреной, из-за угла выруливает канареечный милицейский «уазик».

Честно говоря, меня совсем не интересовали очередные вздорные умозаключения нашего выпивохи. Но хотелось отвлечься, ибо в голове уже лихорадочно сталкивались разные мысли: почему убили? кто убил? И надо ли говорить милиции, что этот тип сидел тут, чтобы в конце рабочего дня продолжить слежение за ни в чем не повинной мною?

-     Так почему мне повезло?

-     Ну, не скромничай... Убийство, случившееся почти что на пороге редакции! Трупец, доставленный прямиком к рабочему столу! Тебе даже ходить никуда не надо, искать тему, выпытывать обстоятельства... Просто подарок для криминального корреспондента!

Я подумала, что бы такое на это ответить, но в голову пришло только все то же неостроумное: 

- Поди ты к черту...

Из милицейской машины горохом высыпались несколько серьезных мужчин в гражданской одежде и в два счета разогнали нас по рабочим местам. Вдосталь наглазевшийся на убитого народ расходился охотно: верхнюю одежду накинуть никто не успел, а день стоял настоящий октябрьский, с резкими ветряными порывами, которые щедрыми горстями бросали вам прямо в лицо пыль и труху листопада. Полновесные холода еще не наступили, но и эта промозглая прохлада пробирала до костей.

Словом, «стобойцы» скрывались за стеклянными редакционными дверьми без особого сопротивления. Я тоже развернулась было вслед за коллегами, но тут в рукав моего свитера хваткой молодого бульдога вцепилась ведущая светской рубрики Люська Овечкина.

-     Не уходи! - прошептала она жарко. - Сейчас... меня арестуют!

-     Чего ради? - хмуро спросила я и попыталась выдернуть руку: бесполезно.

-     Ну как же, ну вот из подозрения, ведь это я нашла труп!!!

В Люськином голосе уже булькали слезы. По опыту я знала: вот-вот они польются из коллеги неиссякаемым Бахчисарайским фонтаном. Слезы у экзальтированной Овечкиной всегда плескались наготове, где-то у самого горла - иногда мерещилось, что достаточно просто ткнуть глупую Люську пальцем в живот, как резиновую грушу, чтобы из нее брызнула тугая соленая струйка.

Сейчас специалистка по светской жизни тряслась от страха, не делая тем не менее попыток удариться в бега. Она стояла у скамейки с трупом и мужественно ожидала, когда же ее закуют в кандалы и угонят по этапу в холодную Сибирь.

Опера убойного отдела, выпрыгнувшие из милицейского «воронка», однако, не торопились доставать для Люськи цепи с колодками. Они вообще пока не обращали на нас внимания, фотографируя труп, обмениваясь ворчливыми репликами и исследуя местность вокруг скамейки с дотошностью опытных ищеек.

-     Люська, пошли отсюда, надо будет - они нас сами найдут!

-     Сейчас...

Но было поздно. К месту происшествия уже подкатывали две другие машины. В одной сразу же узнавалась «Скорая помощь», а из другой сперва показались крепкие, похожие на две бетонные сваи ноги в синих форменных брюках, а затем эти ноги вынесли на себе такое же крепкое тело, которое венчала большая бульдожья голова с водянистыми, вечно воспаленными до красноты глазами и толстым картошечным носом.