Авдотья Панаева - ВОСПОМИНАНИЯ

• Название: ВОСПОМИНАНИЯ
• Автор: Авдотья Панаева
• Издательство: Захаров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-8159-0198-9

Текст печатается по изданию:

Авдотья Панаева

(Е.Я.Головачева)

ВОСПОМИНАНИЯ

1824-1870

Исправленное издание под редакцией и с примечаниями Корнея Чуковского

«Academia» Ленинград 1927

Очерк Корнея Чуковского о Панаевой печатается по тексту его книги «Некрасов»

Ленинград, издательство «Кубуч», 1926

---

68

Из воспоминаний И. Панаева мы знаем, что Белинский жил у него не две недели, а всю зиму. Это подтверждается и воспоминаниями В.А. Панаева.

69

В комнаты, предназначенные для Белинского, старуха Панаева поместила своих приживалок и пользовавшего ее врача, так что Белинскому пришлось ютиться в конуре, где, кроме него, помешался и приехавший из провинции родственник.

70

По воспоминаниям современников, мать Панаева была действительно мотовка и выжига: даже у мальчика, родного племянника, приехавшего в столицу учиться, она выманила последние деньги, данные ему отцом на ученье.

71

Мать Каткова, Варвара Екимовна, осталась после смерти мужа без всяких средств и принуждена была служить надзирательницей в Московском тюремном замке.

72

С 1840 года по 1843-й.

73

А.И. Красовский (1776—1857), цензор, «человек с дикими понятиями, фанатик, и вместе лицемер, всю жизнь, сколько мог, гасивший просвещение» (А.В. Никитенко).

74

Валерьян Николаевич Один, плодовитый писатель тридцатых годов. Приводимое здесь его стихотворение называется «Стансы к Элизе».

75

Композитор М.И. Глинка был с ним на ты и писал ему задушевные письма о музыке. В одном из этих писем Глинка называет Булгакова «человеком, одаренным тонким слухом и изящным пупком для вбирания или, лучше, всасывания в себя всего прекрасного».

76

Мария Алексеевна Сверчкова, дочь Алексея Васильевича, министра-резидента во Флоренции. Впоследствии вышла замуж за двоюродного брата М.Ю. Лермонтова, Николая Аркадьевича Столыпина.

77

Александр Павлович Башуцкий (1803—1876), сын Петербургского коменданта. Был адъютантом гр. Милорадовича, которого ранили у него на глазах в день восстания декабристов. В 1841 г. предпринял издание альманаха «Наши, описанные с натуры русскими», вызвавшего большой интерес. В 1849 г. вышел в отставку и поступил послушником в Троицко-Сергиевскую пустынь.

78

«Графа В.А.Соллогуба недолюбливали в кругу литераторов; виной был его характер, отличавшийся крайней неровностью в обращении: сегодня — запанибрата, завтра — как бы вдруг не узнает и едва протягивает руку» (Д.В. Григорович)

79

Когда Тургенев узнал, что подобные анекдоты распространяет о нем князь П.В. Долгоруков, он печатно опроверг в 1868 году эту «старую и вздорную сплетню». Но из недавно обнародованного письма к нему его матери мы знаем, что нечто подобное действительно было. «Почему, — пишет ему мать, — могли заметить на пароходе одни твои ламентации? Слухи всюду доходят, и мне уже многие говорят, к большому моему неудовольствию: «Этот толстый господин Тургенев, который так жалобно хныкал и восклицал: «Умереть таким молодым!»

80

Это наблюдение подтверждается многими другими свидетельствами. Так, в 1855 году Н.А. Огарева пишет родным: «Вчера явился Тургенев. Он здесь получил репутацию удивительного лгуна». П.В. Анненков в статье «Молодость И.С. Тургенева» вспоминает, что Тургенев в виде несомненных историй рассказывал всякие измышления, приходящие в голову, волшебные сказки, фантазии. Ив. Ив. Панаев также рассказывает о «чрезмерных увлечениях Тургенева своей прихотливой фантазией». Е.М. Феоктистов говорит о Тургеневе: «Он никогда не довольствовался передачей чего бы то ни было, как оно действительно происходило, а считал необходимым всякий факт возвести в перл создания, изукрасить его, ради эффекта, порядочною примесью вымысла, и этим приемом не брезгал, даже изображая портрет своей матери».

81

Сам Тургенев, вспоминая это время, говорил: «Я был предрянной тогда; пошлый фат, да еще с претензиями». Валериан Панаев описывает в своих воспоминаниях тогдашний фатовской костюм Тургенева: «синий фрак с золотыми пуговицами и светлые клетчатые панталоны».

82

Некрасов познакомился с Панаевым у Гамазова. Николай Успенский в своих малодостоверных воспоминаниях рассказывает, как Панаев в щегольской коляске подъехал к трущобе, где жил молодой Некрасов, и спас его от голодной смерти.

83

Белинский в своем отзыве о «Петербургских углах» отметил «необыкновенную наблюдательность и необыкновенное мастерство изложения»… «Это живая картина того особого мира жизни, — картина, проникнутая мыслью».

84

Как мы знаем из писем Белинского, он действительно говорил Некрасову: «Вы писывали превосходные рецензии в таком роде, в котором я писать не могу и не умею». «Я помню, — сообщает Белинский, — в 1842 или 43 году он (Некрасов) написал в «Отечественных Записках» разбор какого-то Булгаринского изделья с такой злостью, с таким мастерством, что читать наслаждение и удивление».

85

Болеслав Михайлович Маркевич (1822-1884), ретроградный романист, впоследствии камергер и член совета министров.

86

«Кажется, в мире нет человека, менее способного к семейной жизни», — писал в то же время Герцен.

87

Не на неделю, на три месяца: июнь, июль и август (1843).

88

Белинский женился в ноябре 1843 года на пожилой московской классной даме, Марии Васильевне Орловой, «насквозь болезненной и с нервической дрожью во всем теле» (по его собственной характеристике).

89

Василий Степанович Межевич (1814—1849), плодовитый литератор Булгаринской партии, редактор официальных «Ведомостей Петербургской городской полиции», выгнанный со службы за растрату казенных денег. Человек слабохарактерный, но добрый.

90

Владимир Михайлович Строев, переводчик, фельетонист, театральный рецензент (1812—1862). Переводил романы Евгения Сю и Александра Дюма. Сотрудничал в «Северной Пчеле» у Фаддея Булгарина.

91

Песоцкий в 1839 году основал не «Пантеон», а «Репертуар», который под редакцией В.С. Межевич а имел большой успех. Но в конце того же года книгопродавец Поляков стал издавать журнал «Пантеон» под редакцией Ф.А. Кони, тоже посвященный театру. Два театральных журнала не могли тогда существовать, и после ожесточенной борьбы они в 1842 году соединились в один журнал «Репертуар и Пантеон русских и всех европейских театров» под редакцией В.С. Межевича. Апполон Григорьев не мог принимать участие в организации журнала, так как он начал сотрудничать в нем лишь с 1845 года. Должно быть, это был артист и водевилист П.И. Григорьев.

92

Осенью 1845 г. Аполлон Григорьев проживал у Межевичей. В октябре этого года он писал: «Я живу теперь у редактора «Репертуара» и «Полицейской Газеты» Межевича, одного из слишком немногих благородных людей, каких я знаю». 11 мая 1846 года Плетнев писал Гроту: «Григорьев не актер, а бывший студент Московского университета… от ужасной строгости родителей он погиб, развратившись и убежав сюда тайно от них из Москвы. Теперь он существует бедною платою за статьи издателя полицейской газеты Межевича».

93

В «Северной Пчеле» напечатано, что жена Межевича страдала «тяжкой золотушной болезнью, приближавшей ее к сухотке». По словам же Белинского, она была больна сифилисом, которым заразил ее муж.

94

Пользуясь этим вниманием, Панаев возил к Пешель своих литературных друзей. В одном из писем Грановского читаем: «Вчера вечером Панаев утащил меня к M-lle Pechel, произведшей такое впечатление на Кавелина… Она не глупа и довольно мила, даже оригинальна по своей откровенности».

95

Это подтверждается воспоминаниями Е.М. Феоктистова: «Когда m-me Виардо появилась на Петербургской сцене и сводила с ума публику, то Кетчер и его друзья абонировали ложу где-то чуть ли не под райком. Конечно, это было чересчур высоко, но Тургеневу приходилось завидовать даже им; он… в это время находился в крайней нужде, потому что мать, поссорившись с ним, не высылала ему ни копейки. Очень часто не хватало у него денег даже для того, чтобы купить себе билет, — и тогда он отправлялся в ложу Кетчера, но в антрактах спешил вниз, чтобы показаться лицам, с которыми привык встречаться у m-me Виардо. Один из этих господ обратился к нему с вопросом: «С кем это вы, Тургенев, сидите в верхнем ярусе?» — «Сказать вам по правде, — отвечал сконфуженный Иван Сергеевич, — это нанятые мною клакеры… Нельзя без этого, нашу публику надо непременно подогревать…».