Карл Маркс - Собрание сочинений, том 14

• Название: Собрание сочинений, том 14
• Автор: Карл Маркс
• Жанр: Философия

Четырнадцатый том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса содержит цикл статей, написанных ими для прогрессивного буржуазного издания «Новая американская энциклопедия», и большое полемическое произведение Маркса «Господин Фогт». По времени написания (июль 1857 — ноябрь 1860 гг.) эти работы примыкают к произведениям, входящим в состав 12, 13 и отчасти 15 томов настоящего издания.

---

Во время этой авантюры я еще совсем не знал Штеффена, он приехал в Англию лишь в 1853 году. Еще ярче характеризует себя сам Шиммельпфенниг в приводимом ниже письме к тому самому Хёрфелю, который позже был разоблачен как французский полицейский агент. Хёрфель являлся душой революционного комитета, основанного в Париже в конце 1850 г. Шиммельпфеннигом, Шурцем, Хефнером и другими тогдашними друзьями Кинкеля, и был закадычным приятелем обоих матадоров, Шурца и Шиммельпфеннига.

Шиммельпфенниг — Хёрфелю (в Париж, 1851 г.):

«Здесь» (в Лондоне) «произошло теперь следующее… Мы написали туда» (в Америку) «всем нашим влиятельным знакомым по поводу подготовки почвы для займа» (кинкелевского займа), «рекомендуя им прежде всего в течение известного времени выступать лично и в печати о мощи заговорщических организаций и указывать на то, что активные силы как немецкие и французские, так и итальянские, никогда не покинут поля битвы». (Разве история не имеет никакой даты?{49})… «Наша работа идет теперь хорошо. Когда бросаешь слишком упрямых людей, то они идут на уступки и охотно принимают поставленные им условия. Завтра, после того как работа уже налажена и прочно поставлена, я свяжусь с Руге и Хаугом… Мое общественное положение, как и твое, очень тяжелое. Крайне необходимо скорее дать ход нашему делу». (То есть делу с кинкелевским революционным займом.)

Твой Шиммельпфенниг».

Это письмо Шиммельпфеннига находится в опубликованных А. Руге в «Herold des Westens» (Луисвилл, 11 сентября 1853 г.) «Разоблачениях». Шиммельпфенниг, который ко времени опубликования этих «Разоблачений» уже находился в Соединенных Штатах, никогда не отрицал подлинности этого письма. «Разоблачения» Руге составляют перепечатку документа: «Из архива берлинского полицейского управления». Документ состоит из хинкельдеевских заметок на полях и бумаг, которые либо были захвачены французской полицией у Шиммельпфеннига и Хёрфеля в Париже, либо «разысканы» [aufgestiebert] у пастора Дулона в Бремене, либо, наконец, во время войны мышей и лягушек между Агитационным союзом Руге и Эмигрантским союзом Кинкеля[404] были доведены самой враждующей братией конфиденциально до сведения немецко-американской прессы. Характерна ирония, с которой Хинкельдей рассказывает, как поспешно Шиммельпфенниг оборвал свою поездку по Пруссии для пропаганды идеи кинкелевского революционного займа, «вообразив, что его преследует полиция». В тех же «Разоблачениях» имеется письмо Карла Шурца, «представителя парижского комитета» (то есть Хёрфеля, Хефнера, Шиммельпфеннига и т. д.) «в Лондоне», где сказано:

«Вчера находящимися здесь эмигрантами решено было привлечь к переговорам Бухера, д-ра Франка, Редза из Вены и Техова, который скоро будет здесь. N. B. Техову об этом решении нельзя пока сообщать ни в устной, ни в письменной форме до его приезда сюда» (К. Шурц «милым людям» в Париж, Лондон, 16 апреля 1851 года).

Одному из этих «милых людей», г-ну Шиммельпфеннигу, Техов адресует свое письмо от 26 августа 1850 г. для «сообщения друзьям». Прежде всего он сообщает «милому человеку» тщательно скрываемые мной теории, которые он, однако, немедленно выведал у меня во время нашей единственной встречи с помощью пословицы: «in vino veritas» {«истина в вине». Ред.}.

«Я», — рассказывает г-н Техов г-ну Шиммельпфеннигу «для сообщения друзьям», — «я… заявил под конец, что я их» (Маркса, Энгельса и др.) «всегда представлял себе стоящими выше абсурдной идеи о благодатном коммунистическом стойле а la Кабе» и т. д. («Главная книга», стр. 150).

Представлял! Таким образом, Техов, не зная даже азбуки наших взглядов, был настолько великодушен и снисходителен, что представлял себе их не совсем как «абсурд».

Не говоря уже о научных работах, если бы он только прочел «Манифест Коммунистической партии», который он ниже называет моим «катехизисом пролетариев», то он нашел бы там подробный раздел, озаглавленный: «Социалистическая и коммунистическая литература», и в конце его параграф: «Критически-утопический социализм и коммунизм», где сказано:

«Собственно социалистические и коммунистические системы, системы Сен-Симона, Фурье, Оуэна и т. д., возникают в первый, неразвитый период борьбы между пролетариатом и буржуазией, изображенный нами выше. Изобретатели этих систем, правда, видели противоположность классов, так же как и действие разрушительных элементов внутри самого господствующего общества. Но они не видели на стороне пролетариата никакой исторической самодеятельности, никакого свойственного ему политического движения. Так как развитие классового антагонизма идет рука об руку с развитием промышленности, то они точно так же не могут еще найти материальных условий освобождения пролетариата и ищут такой социальной науки, таких социальных законов, которые создали бы эти условия. Место общественной деятельности должна занять их личная изобретательская деятельность, место исторических условий освобождения — фантастические условия, место постепенно подвигающейся вперед организации пролетариата в класс — организация общества по придуманному ими рецепту. Дальнейшая история всего мира сводится для них к пропаганде и практическому осуществлению их общественных планов… Значение критически-утопического социализма и коммунизма стоит в обратном отношении к историческому развитию… Поэтому, если основатели этих систем и были во многих отношениях революционны, то их ученики всегда образуют реакционные секты и все еще мечтают об осуществлении, путем опытов, своих общественных утопий, об учреждении отдельных фаланстеров, об основании внутренних колоний [Home-colonies], об устройстве маленькой Икарии{50}— карманного издания нового Иерусалима» («Манифест Коммунистической партии», 1848, стр. 21, 22)[405].

В последних словах Икария Кабе, — или, как ее называет Техов, «благодатное стойло», — прямо названа «карманным изданием нового Иерусалима».

Признанное Теховым абсолютное незнакомство со взглядами, высказанными Энгельсом и мной в печати за много лет до нашей встречи с ним, полностью объясняет его заблуждение. Для его собственной характеристики приведем некоторые примеры.

«Он» (Маркс) «насмехается над дураками, которые машинально повторяют за ним его катехизис пролетариев, и над коммунистами а la Виллих, как и над буржуа. Единственно кого он уважает, — это аристократов, но настоящих, знающих себе цену. Чтобы лишить их господства, ему нужна сила, которую он находит только в пролетариате; поэтому он выкроил свою систему с расчетом на эту силу» («Главная книга», стр.152).

Итак, Техов «представляет» себе, что я сочинил «катехизис пролетариев». Он имеет в виду «Манифест», в котором подвергнут критике и — если угодно Техову — «высмеян» социалистический и критический утопизм всех сортов. Но это «высмеивание» было не так уж просто, как он это себе «представляет», и потребовало порядочной затраты труда, что он мог бы увидеть из моей книги против Прудона «Нищета философии» (1847 г.)[406]. Техов «представляет» себе далее, что я «выкроил» «систему», между тем как я, наоборот, даже в предназначенном непосредственно для рабочих «Манифесте» отверг все системы и поставил на их место «критическое понимание условий, хода и общих результатов действительного общественного движения»[407]. Но подобное «понимание» нельзя машинально повторять за кем-нибудь или «выкроить», как какой-нибудь патронташ. Необычайно наивен взгляд на взаимоотношения между аристократией, буржуазией и пролетариатом, в том виде как Техов себе это «представляет» и мне подсовывает.

Аристократию я «уважаю», над буржуазией «насмехаюсь», а для пролетариев «выкраиваю систему», чтобы с их помощью «лишить господства» аристократию. В первом разделе «Манифеста», озаглавленном «Буржуа и пролетарии» (см. «Манифест», стр. 11)[408], подробно объясняется, что экономическое, а, значит, в той или иной форме, и политическое господство буржуазии есть основное условие как существования современного пролетариата, так и создания «материальных условий его освобождения». «Вообще развитие современного пролетариата (см. «Revue der Neuen Rheinischen Zeitung», январь 1850, стр. 15) обусловлено развитием промышленной буржуазии. Лишь при ее господстве приобретает он широкое национальное существование, способное поднять его революцию до общенациональной, лишь при ее господстве он создает современные средства производства, служащие в то же время средствами его революционного освобождения. Лишь ее господство вырывает материальные корпи феодального общества и выравнивает почву, на которой единственно возможна пролетарская революция»[409]. Поэтому я в том же самом «Revue» объявляю всякое пролетарское движение, в котором не участвует Англия, «бурей в стакане воды»[410]. Энгельс развил те же самые взгляды уже в 1845 г. в своей работе «Положение рабочего класса в Англии»[411]. Следовательно, в странах, где аристократия в континентальном смысле, — а так именно и понимал Техов «аристократию», — еще только должна быть «лишена господства», согласно моим взглядам, отсутствует первая предпосылка пролетарской революции, а именно промышленный пролетариат в национальном масштабе.