Карл Маркс - Собрание сочинений, том 14

• Название: Собрание сочинений, том 14
• Автор: Карл Маркс
• Жанр: Философия

Четырнадцатый том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса содержит цикл статей, написанных ими для прогрессивного буржуазного издания «Новая американская энциклопедия», и большое полемическое произведение Маркса «Господин Фогт». По времени написания (июль 1857 — ноябрь 1860 гг.) эти работы примыкают к произведениям, входящим в состав 12, 13 и отчасти 15 томов настоящего издания.

---

III. ПЕХОТА В СРЕДНИЕ ВЕКА

Упадок, который пережила римская пехота, продолжался и в византийской пехоте. Своего рода принудительный набор в армию еще сохранялся, но ничего кроме самых негодных формирований в армии он не давал. Лучшие части армии составляли вспомогательные войска из варваров и наемников, однако даже и они были невысокого качества. Иерархическая административная система в армии была усовершенствована и доведена до состояния почти идеального бюрократизма, но результат был тот же, какой мы видим сейчас в России — наличие совершенной организации для мошенничеств и растрат государственных средств при стоящих колоссальных денег и существующих отчасти лишь на бумаге армиях. Соприкосновение с иррегулярной конницей Востока все более и более понижало значение пехоты и влияло на ухудшение ее качества. Конные лучники сделались излюбленным родом войск; и если не вся пехота, то большая часть ее была снабжена, кроме копья и меча, луком. Таким образом, обычным сделался бой на расстоянии, а рукопашная схватка рассматривалась как нечто устаревшее. На пехоту теперь смотрели как на хлам и намеренно держали ее вдали от поля сражения, используя главным образом для гарнизонной службы; в большинстве сражений Велизария участвовала одна лишь кавалерия, когда же в них принимала участие и пехота, она неизменно обращалась в бегство. Тактика Велизария целиком базировалась на принципе: избегать рукопашного боя и брать противника измором. Если против готов, у которых вообще не было метательного оружия, он с успехом применял этот принцип, выбирая пересеченную местность, на которой их фаланга не могла действовать, то от франков, пехота которых по своей манере сражаться имела нечто общее с пехотой древних римлян, и от персов, конница которых была несомненно лучше его кавалерии, он сам терпел поражения.

Военные силы германских завоевателей Римской империи первоначально состояли главным образом из пехоты и сражались в своего рода дорической фаланге; вожди и более богатые в передних шеренгах, а остальные — позади них. Их оружием были меч и копье. Однако франки имели короткие, обоюдоострые боевые топоры, которые они метали в гущу неприятельских войск, подобно римскому пилуму, перед тем как устремиться в атаку с мечом в руке. Они и саксы сохраняли в течение некоторого времени хорошую, внушавшую к себе уважение пехоту, но постепенно сами тевтонские завоеватели повсюду стали нести военную службу в качестве конных воинов, а обязанности пехотинцев возложили на жителей покоренных римских провинций. Таким образом, служба в пехоте стала презираться как атрибут рабов и крепостных, а поэтому должны были соответственно понизиться и качества пехотинца. К концу Х столетия кавалерия была единственным родом войск, который повсюду в Европе действительно определял исход сражений; пехота же, хотя и гораздо более многочисленная в каждой армии, чем кавалерия, являлась не чем иным, как плохо вооруженной толпой, которую почти не пытались как следует организовать. Пехотинец даже не считался воином; слово miles {воин. Ред.} сделалось синонимом всадника. Единственная возможность содержать солидную пехоту имелась у городов, особенно в Италии и Фландрии. У них была собственная милиция, которую приходилось формировать из пехоты; а так как ее служба по обороне городов в обстановке нескончаемых раздоров среди окрестных дворян носила постоянный характер, то вскоре было признано более удобным иметь в качестве вооруженной силы платных наемников, вместо милиции, состоящей из горожан; последняя была сохранена на случай чрезвычайных обстоятельств. Но и тут мы не видим, чтобы городская пехота имела какое-либо заметное превосходство над толпой пехотинцев, собираемых дворянами и во время сражения всегда оставляемых для охраны обоза. Так было, по крайней мере, в классический период рыцарства. В кавалерии этого времени каждый рыцарь был вооружен cap-a-pied {с головы до ног. Ред.}, весь покрытый доспехами, он сидел верхом на коне, также покрытом доспехами. Его сопровождали оруженосец, значительно легче вооруженный, и ряд других всадников без доспехов, вооруженных луками. В боевом порядке эти силы располагались по принципу, сходному с принципом построения древней дорической фаланги, — тяжеловооруженные рыцари в первой шеренге, оруженосцы — во второй, конные лучники позади них. Последние, в силу характера их вооружения, стали вскоре использоваться для боя в спешенном строю, и это все чаще становилось для них правилом, так что их лошади стали применяться главным образом для передвижения, а не для атаки. Английские лучники, вооруженные большим луком, — в то время как в Южной Европе употреблялись арбалеты, особенно отличались этим способом ведения боя в пешем строю, и очень возможно, что именно это обстоятельство вскоре и повело к широкому применению боя в спешенном строю среди упомянутого рода войск. За время длительных кампаний во Франции кони тяжеловооруженных рыцарей, несомненно, быстро изнурялись и делались пригодными лишь для использования их в качестве транспортного средства. Было вполне естественным, что при таком плачевном положении gendarmes {закованные в броню всадники, конные латники. Ред.}, имевшие наиболее плохих лошадей, должны были спешиваться и образовывать фалангу копейщиков, которая пополнялась лучшей частью пехоты (особенно валлийцами); в то же время те, кто имел еще годных для атаки коней, составляли теперь подлинно боеспособную кавалерию. Такой порядок оказался весьма пригодным для оборонительных сражений; и на применении его были основаны все сражения Черного принца {Эдуарда, принца Уэльского. Ред.}, которые, как известно, оканчивались полным успехом. Новый способ ведения боя был вскоре принят французами и другими народами и для XIV и XV веков может считаться почти общепринятой системой. Таким образом, через 1700 лет мы почти вернулись к тактике Александра, с той лишь разницей, что кавалерия Александра была новым родом войск, который должен был укрепить боеспособность приходившей в упадок тяжелой пехоты, тогда как в данном случае тяжелая пехота, образованная из спешенной конницы, являлась живым доказательством того, что кавалерия приходит в упадок и что для пехоты занимается новая заря.

IV. ВОЗРОЖДЕНИЕ ПЕХОТЫ

Во фламандских городах, в те времена — главном промышленном районе мира, и среди швейцарских гор впервые возникли войска, которые снова заслуживали названия пехоты после столетий ее упадка. Французское рыцарство не устояло против ткачей и сукновалов, золотых дел мастеров и кожевников бельгийских городов, а бургундское и австрийское дворянство — против крестьян и пастухов Швейцарии. Главную роль здесь сыграли хорошие оборонительные позиции и легкое вооружение, усиленные, как это было у фламандцев, многочисленным огнестрельным оружием, а у швейцарцев — местностью, почти недоступной для тяжеловооруженных рыцарей того времени. Швейцарцы были вооружены главным образом короткими алебардами, которыми можно было одинаково хорошо и колоть, и рубить и которые были не слишком длинны для рукопашной схватки; позже у них появились также пики, арбалеты и огнестрельное оружие, но в одном из своих самых знаменитых сражений, при Лаупене (1339 г.)[321], у них не было никакого другого оружия для боя на расстоянии, кроме камней. От оборонительных стычек в своих неприступных горах они скоро перешли к наступательным боям на равнине, а вместе с тем и к более правильной тактике. Они сражались глубокой фалангой; их защитное вооружение было легким и имелось, как правило, только у воинов передних шеренг и боковых рядов, в середине находились воины, не имевшие доспехов; швейцарская фаланга тем не менее всегда состояла из трех, отличных друг от друга, частей — авангарда, главных сил и арьергарда, что обеспечивало ей большую подвижность и возможность разнообразных тактических построений, Швейцарцы вскоре стали мастерами в умении пользоваться складками местности, что, вместе с усовершенствованием огнестрельного оружия, защищало их от налетов кавалерии; против пехоты же, вооруженной длинными копьями, они изобрели разнообразные способы прокладывания пути через лес копий, после чего их короткие тяжелые алебарды давали им громадное преимущество, даже в борьбе с воинами, закованными в броню. Они очень скоро выучились, в особенности при содействии артиллерии и ручного огнестрельного оружия, отражать в каре или крестообразном построении атаки кавалерии; и как только пехота снова стала способной на это, дни рыцарства были сочтены.

Около середины XV столетия борьба городов против феодальной знати была повсюду подхвачена государями более обширных консолидировавшихся в то время монархий, следствием чего явилось формирование последними армий из наемников, как в целях подавления этой знати, так и ради проведения самостоятельной внешней политики. Кроме швейцарцев, немцы, а вскоре за ними и большинство европейских наций стали поставлять большие контингенты наемников, набиравшихся посредством добровольной записи и продававших свои услуги всякому, какой бы национальности он ни был, кто предлагал наибольшую цену. При построении эти отряды применяли те же тактические принципы, что и швейцарцы; вооружены они были главным образом пиками и сражались в больших батальонных каре с одинаковым количеством людей как в глубину, так и по фронту. Но им приходилось сражаться в иных условиях, чем швейцарцам, защищавшим свои горы; они должны были не только удерживать оборонительные позиции, но и наступать, сражаться с неприятелем не только на холмистой местности, но и на равнинах Италии и Франции. Вскоре они оказались перед фактом быстрого усовершенствования ручного огнестрельного оружия, имевшего место в то время. Эти обстоятельства вызвали некоторые отклонения от старой швейцарской тактики, отклонения разные у разных национальностей; но основная ее характерная черта — построение в три глубокие колонны, которые фигурировали под названиями, хотя и не всегда так было на деле, авангарда, главных сил и арьергарда, или резерва, — оставалась общей для всех. Швейцарцы сохраняли свое превосходство до сражения при Павии, после которого немецкие ландскнехты, уже до этого в течение некоторого времени бывшие если не целиком, то почти равными им, стали считаться первой пехотой Европы. Французы, чья пехота до этих пор никогда не представляла собой что-либо путное, предприняли в этот период весьма упорные попытки сформировать боеспособную национальную пехоту, но им удалось это лишь с уроженцами двух провинций — Пикардии и Гаскони. Итальянская пехота этого периода никогда не принималась в расчет. Испанцы же, среди которых Гонсало де Кордова во время войн с маврами Гранады[322] первым ввел швейцарскую тактику и швейцарское вооружение, очень скоро приобрели весьма солидную репутацию и с середины XVI столетия стали считаться лучшей пехотой Европы. В то время как итальянцы, а за ними французы и немцы довели длину своей пики с 10 до 18 футов, испанцы сохранили короткие, более удобные копья, а их ловкость делала их грозными противниками в рукопашном бою с мечом и кинжалом. Эту репутацию они сохраняли в Западной Европе — по крайней мере во Франции, Италии и Нидерландах — до конца XVII столетия.