Елена Домогалова - Регина

• Название: Регина
• Автор: Елена Домогалова
• Жанр: Исторические любовные романы

Исторический роман о любви. Франция, 16 век. На фоне вечного противостояния правящей династии Валуа и семейства Гизов разворачивается трагическая история любви и ненависти младшей сестры знаменитого Луи де Бюсси — Регины де Ренель.

---

Растерянный Генрих, ёрзая в кресле и сбиваясь, обрисовал, как мог, охоту в Блуа.

Королева-мать долго и тяжело молчала. Потом спросила:

— Кто об этом знает?

— Только те, кто был со мной. И Луиза.

— И как это у тебя и твоих дружков хватило ума держать язык за зубами? — съязвила она.

— Жуайез сказал, что лучше нам об этом лишний не раз не болтать. Мало ли что может учудить Бюсси. Или мой драгоценный брат.

— Молодец, способный мальчик. Лучший из тех, кто крутится возле тебя, — одобрила Медичи юного Анна, — А где сама жертва?

— Исчезла в ту же ночь. Вместе со своим духовником. Я думаю, она уехала следом за своим новоявленным женихом. Хотя не уверен, что такому щепетильному человеку, как де Лорж, понравится надкушенное яблоко.

— Что?! — королева-мать окончательно потеряла самообладание и резко поднялась из кресла. — Ты отпустил её живой в ту же ночь? И даже не знаешь, куда и как она исчезла? Да ты хоть понимаешь, что Гизы уже в курсе всего и у них теперь есть на руках козырь: король Франции обесчестил представительницу одного из лучших дворянских родов! А когда это дойдёт до Бюсси, то первым, кто поддержит его в священном праве на суд, будет твой же родной брат. И уж тут-то тебе припомнят всё, сын мой! Я только удивляюсь тому, что ты до сих пор жив. То, что Гизы тебя ещё не отравили, просто чудо!

— Но что же теперь мне делать, матушка?

— Ты не спрашивал моего совета, когда задирал юбки графине де Ренель!

— Матушка…

— Всё, что мог, ты уже сделал. А расхлёбывать эту кашу, как всегда, придётся мне. Тебя сейчас больше должны волновать гугеноты. Кстати, вот тебе и прекрасный повод если уж не примириться с Гизами, то хотя бы отвлечь их от проблем этой сучки Ренель. Ты просто обязан прибрать к рукам Католическую Лигу. Объяви себя их главой и припугни гугенотов. Брось этих протестантов Гизам, как кость голодным псам, и пусть они грызутся и тявкают друг на друга хоть до второго пришествия.

Так что ничего странного в том, что о графине де Ренель все очень быстро забыли: во Франции бурные события следовали одно за другим. По совету матери, король провозгласил себя главой Католической Лиги и публично утёр нос Генриху Гизу. Лотарингский Дом рвал и метал, так что даже Екатерине-Марии временно стало не до уехавшей в Бордо подруги — благополучие и влияние Гизов покачнулось из-за такого хитроумного хода короля.

Кроме того, таинственное исчезновение графини де Ренель и в самом деле ни у кого не вызвало вопросов. Все ещё помнили то, что граф де Лорж был отослан в своё имение, и молодая красавица, воспользовавшись отсутствием брата, поспешила в объятия своего любовника. Бюсси был во Фландрии и после той безумной поездки в Париж не написал сестре ни единого письма. О беде, случившейся с Региной, ему, разумеется, никто не сообщал под страхом смертной казни, обещанной герцогиней Монпасье.

Как и следовало ожидать, скопившаяся внутри Регины боль однажды вырвалась наружу. Непосредственность баронессы невольно стала последней каплей. В самый разгар лета, безветренным и душным июльским днём, во время очередной прогулки Анна начала приставать к подруге с расспросами о знаменитом губернаторе Анжу, её великолепном брате Бюсси. Регина как-то странно, как показалось баронессе, посмотрела на неё, но, помолчав минуту, стала рассказывать о нём с нескрываемой гордостью; глаза её засияли так сильно, что Анне хотелось зажмуриться.

— А когда он приедет за тобой? — задала очередной невинный вопрос Анна.

Регина вздрогнула, повернулась к ней и на лице её в этот миг отразилась такое невыносимое страдание, что мир, казалось, замер и воцарилась гнетущая тишина. Девушка несколько раз судорожно вздохнула, потом вдруг с силой оттолкнула с дороги Анну и, подобрав юбки, бросилась бежать прочь из сада.

Пока Анна сообразила, что стряслась какая-то беда, пока, задыхаясь, добежала до замка, Регины уже нигде не было. Филипп, услышав сбивчивый рассказ кузины, в сердцах обозвал её провинциальной наседкой и поднял на уши весь дом. Выяснилось, что последними графиню видели конюхи. Девушка вихрем ворвалась на конюшню, птицей взлетела на неоседланного коня и, перемахнув через все стойла, заборы и калитки, исчезла где-то в полях. Филиппу ничего не оставалось делать, как сломя голову лететь на коне следом. Он уже понял, что она сорвалась. Он чувствовал терзающую её боль каждой клеткой своей кожи. Регина металась в своём страдании, как в железной клетке, и хотела вырваться на волю любой ценой. Даже ценой собственной жизни.

Чуткое сердце Филиппа безошибочно вывело его на продуваемый всеми ветрами высокий берег Гаронны. На самом краю его стояла Регина и внезапно налетевший ветер трепал её лёгкое розовое платье и короткие завитки волос. Она смотрела на ленивую реку, в самую её безмятежную и спокойную глубь, и Филипп с ужасом осознал, что одно неверное его движение, одно ненужное слово — и она шагнёт в объятья смерти. Стараясь не шуметь, он спрыгнул с коня и привязал его к сухому искривлённому дереву чуть в стороне. Осторожно, обходя каждую сухую ветку, каждый грозивший покатиться из-под сапога камушек, он приближался к Регине. Сердце его замерло в ужасе и готово было остановиться насовсем. Первый раз в жизни Филипп испытывал страх, потому что мир без Регины был для него в тысячу раз безнадёжнее, чем приход антихриста и последние дни Страшного суда.

Он успел. Регина качнулась вперёд, как будто хотела разглядеть что-то мелькнувшее в тёмных водах, но в этот миг рука Филиппа намертво вцепилась в её плечо. Девушка вскрикнула от неожиданности, оступилась и камни из-под её ног посыпались в обманчивый покой реки. Остановившимся взглядом Регина смотрела, как подпрыгивают они, стремительно катясь вниз, и пропадают в волнах. И только когда последний камень отгремел и исчез на дне, она поняла, что могла оказаться на его месте.

Прозрачными от понимания глазами она взглянула на Филиппа. Бившая её дрожь постепенно затихала от тепла его ладони, продолжавшей сжимать её плечо (синяки от мёртвой хватки его пальцев держались потом на её тонкой коже почти месяц). Она шагнула к нему и спрятала лицо на его груди. Почти остановившееся сердце Филиппа забилось под её щекой оглушительно громко и так быстро, что его бегу позавидовал бы Шарбон.

Начавшийся штормовой ветер внезапно стих и его сменил теплый ласковый бриз. Филипп взял в ладони лицо Регины и прижался пересохшим ртом к её губам. Он бесконечно долго целовал её, замирая от счастья, когда она отвечала на каждое движение его губ. Руки Филиппа, жившие, казалось, своей отдельной жизнью, торопливо расшнуровывали корсет, путались в лентах и кружевах, но, в конце концов, справились с упрямым платьем, юбками и подвязками и обнажённая снежно-розовая богиня замерла в его объятьях.

Филипп оторвался от губ невесты и в немом восхищении смотрел на совершенное в своей свободной наготе тело. Он готов был поклясться чем угодно, что никогда ни один мужчина не видел подобной красоты. Овладеть этой богиней казалось ему чем-то кощунственным. Он закрыл глаза и с шумом перевёл дыхание. Страх за жизнь Регины прошёл, страсть ещё не успела закипеть в крови и им овладела безгрешная растерянность внезапно осчастливленного влюблённого.

Но Регина не хотела быть объектом робкого поклонения. Она была только Женщиной. Женщиной, которая страстно желала познать настоящую земную любовь и вечное притяжение двух тел, а не скотское насилие над своей природой. Она сделала шаг к Филиппу и посмотрела ему в глаза.

— Ты мне нужен, Филипп. Только ты можешь меня излечить. Помнишь, ты обещал, что твоя любовь излечит мои раны, а твои губы сотрут грязь и кровь с моего тела? Не оставляй меня сейчас. Научи меня любить. Пожалуйста, Филипп!

Не отводя глаз от её взгляда, он бросил на камни свой плащ, следом за плащом упали колет и рубашка. Филипп опустился на колени на ворох одежды и протянул руку Регине. Обнажённая богиня встала на колени напротив. Они долго смотрели друг на друга, и тихая улыбка скользила по его губам.

Регина качнулась к нему. Тихо, словно прислушиваясь к дыханию ветра, легли её ладони на плечи Филиппа. И в то же мгновение вечности она очутилась в плену его рук. Его кожа горела под её ладонями, и Регина почувствовала, как пропадает страх перед болью и унижением, как просыпается в её теле первобытный любовный голод. Она выгнулась навстречу его губам, его рукам и его сумасшедшая нежность увлекла её на дно сияющего, тёплого океана. Задыхаясь в его поцелуях, она тянулась за каждым прикосновением Филиппа, и когда уже окончательно заблудилась в его ласках, он овладел ею. Регина только всхлипнула от мимолетной боли, почувствовав его движения внутри себя, и снова окунулась в сияние и тепло. Ей казалось, что так было всегда, что он всегда владел ею и был частью её самой. Она не знала, где заканчивается она сама и начинается Филипп.