Елена Домогалова - Регина

• Название: Регина
• Автор: Елена Домогалова
• Жанр: Исторические любовные романы

Исторический роман о любви. Франция, 16 век. На фоне вечного противостояния правящей династии Валуа и семейства Гизов разворачивается трагическая история любви и ненависти младшей сестры знаменитого Луи де Бюсси — Регины де Ренель.

---

— Молчишь? И больше меня не обвиняешь? — с изрядной долей яда поинтересовалась герцогиня. — Представила своего Филиппа в объятьях Марго Валуа? То-то же. Легко быть справедливой и милосердной, когда дело не касается твоих врагов. Легче только любить покойников. Эти точно никогда не изменят. И помнишь почему-то всегда только хорошее. Мой покойный муж, к примеру, сейчас представляется мне идеалом мужчины. Диана де Пуатье тоже до смертного одра оплакивала своего коронованного любовника, так неудачно выступившего на турнире.

Первая волна ужаса прошла и на её место пришло сочувствие. А потом в голосе её просочилось любопытство:

— А как ты это сделала?

Герцогиня восторженно хлопнула в ладоши:

— Я ждала от тебя именно этого вопроса! Кошелёк. Сегодня утром я послала своему неверному возлюбленному увесистый кошелёк золотых экю, письмо и скромное золотое кольцо с фальшивым изумрудом для его "невесты". Какая невеста, такой и изумруд, так что не надо обвинять меня ещё и в жадности. Прекрасно зная плачевное состояние его финансов и то, что на первое время его "молодой семье" будет не на что жить, и в знак своего прощения я вручила ему сей прощальный дар. Вернувшийся слуга сказал, что Гийом был сражён наповал моим великодушием и рыдал от избытка чувств. От стыда, значит. Деньги, однако, принять не постыдился. И колечко его Жанетта-Жакетта тут же нацепила. А я ведь дала им шанс. Мог бы проявить характер и всё вернуть назад. Гордо отречься от подачки. Ан нет! Всё-таки плебейскую кровь трудно перешибить в человеке. Ни один из Гизов или Клермонов, или Монтгомери не принял бы денег от брошенной любовницы, ни при каких обстоятельствах!

— Кольцо и кошелёк?

— Угадала. Кольцо с незаметным изъяном — одна из лапок, держащих камень, немного царапает кожу. И яд, которым я обработала колечко, попадает в кровь. Кошелёк тоже пропитан ядом, правда, другим, действующим через поры кожи. Гийом умрёт первым, так что Жанетта-Жакетта успеет оплакать его и вернуться к своему ремеслу. Ненадолго. Но я не настолько жестока, как многие говорят. Их кончина будет лёгкой. Мне их мучения не нужны, мне нужна их смерть.

— А если твой эксперимент не получится? — Регине, конечно, было жаль Гийома, но подруга была дороже, а природное любопытство — сильнее.

— Что значит — не получится?

— Ну-у…вдруг ты неправильно составила яд?

Герцогиня пренебрежительно пожала плечом:

— Значит, кому-то из них повезло. Повторяться я не люблю, а от сифилиса они всегда успеют сгнить. Этот алхимик не ошибается.

— Катрин, я не хочу бередить твои раны, но скажи, неужели тебе совсем его не жалко?

Она молчала долго, раздумывала, сказать ли тяжелую правду и выдать себя с головой или продолжать бесполезную браваду. Но какой бы сильной и циничной она ни была, ей вдруг отчаянно захотелось выплеснуть хоть каплю горечи, разъедавшей её сердце. И юная графиня была, как ни странно, единственным человеком, перед которым она могла пусть на одну единственную краткую минуту оказаться слабой.

— Мне жаль его. Безумно жаль. Он был единственным, кого я любила. Я была с ним просто счастливой женщиной и думала, что так будет всегда. Мне и в голову не приходило, что я не смогу его удержать.

Жалость, отразившаяся в глаза Регины, подействовала, как ушат холодной воды, и Екатерина-Мария закончила торопливой импровизацией:

— Знаешь, я почти простила ему измену. Я простила бы ему даже эту плебейскую мелочность и пусть жил бы со своей девкой. А знаешь ли ты, какого это — заживо гнить от сифилиса? Ты видела, во что превратила эта болезнь маркизу де Сент-Эньян? Её все называют старой маркизой, а ведь она всего на несколько лет старше меня.

— Не может быть, — охнула потрясенная Регина, которая всегда считала, что ссохшаяся, сгорбленная, с проваленным носом и беззубым ртом, дурно пахнущая маркиза — ровесница её прабабки.

— Может. Её заразил муж много лет назад. По-твоему, я должна была позволить Гийому превратиться в такую же безобразную развалину? Обречь на эту казнь его будущих детей? Могу поклясться, умирая, он будет мне только благодарен. За всё.

Регина беззвучно плакала. Плакала за себя и за подругу, потому что герцогиня Монпасье не умела этого с детства. Графиня оплакивала сейчас разбитую любовь Катрин, несчастливую судьбу Гийома и, заранее, его смерть. Она не ошиблась на сей счет — юноша с ресницами небывалой красоты умер вечером. Просто заснул за столом и больше не проснулся. Его любовница умерла в борделе через месяц, корчась от нестерпимого зуда под кожей и ломоты в костях, уже съедаемых неизлечимой болезнью (герцогиня и тут слукавила, говоря, что не хочет ничьих страданий).

Герцог Майенн, конечно же, не нашёл более подходящего времени для визита к сестре. Герцогиня была поглощена задушевным разговором с графиней де Ренель — которую Шарль, собственно, и надеялся там застать, — и решительно не желала присутствовать при сцене их объяснений.

— Ну вот, сейчас в этом доме разобьётся сердце ещё одного Гиза, — вздохнула она в ответ на приветствие Шарля.

Герцог вопросительно посмотрел на Регину. Она опустила глаза, но поспешность, с которой это было сделано, сказала ему многое.

— Бюсси против? — заранее зная ответ, спросил он.

— Да. Но это ещё не всё. Вчера он благословил мой брак с Филиппом.

Сказав это, Регина невольно прикрыла глаза, ожидая очередной вспышки ревности.

Но, к её великому удивлению, новость Шарль воспринял до обидного спокойно:

— Этого и следовало ожидать. Не скажу, что для меня это неожиданность. Я всегда знал, да что там скрывать, все всегда знали, что ты рано или поздно станешь графиней де Лорж.

— Все, кроме меня? — ахнула Регина и хотела возмутиться, но Шарль её перебил.

— И ты сама это знала. Ну, признайся хотя бы сейчас сама себе, что одного Филиппа ты всегда, с первого дня, воспринимала, как своего будущего мужа, и относилась к нему, как к своей собственности. Конечно, заслуга твоего брата в этом деле велика. Что поделать, я смирился.

Обе подруги, не сговариваясь, с подозрением уставились на рассудительного Майенна. И облегчённо вздохнули, когда он сверкнул нахальной улыбкой:

— Но я не сдался! Конечно, Филипп мне друг и мы с ним всё давно решили без ваших женских советов, НО, — Шарль назидательно поднял указательный палец, — место любовника остаётся за мной. И не надо сейчас возмущённо кудахтать и рассказывать мне о супружеской верности! Когда вам, моя прекрасная графиня, наскучит в Бордо и вы сорвётесь на недельку в Париж, вам не избежать моих объятий. Уж поверьте, я слишком хорошо знаю женщин.

По своему обыкновению, Шарль Майенн говорил то, что действительно думал. Его вполне устраивало место любовника. Быть мужем несравненной графини де Ренель было весьма хлопотным и неблагодарным делом, как он справедливо полагал. Да, он был влюблён в неё и нисколько этого не скрывал. Но он нисколько не заблуждался на сей счёт: божественные любовницы почти никогда не становятся примерными жёнами, а Регина принадлежала именно к этому типу женщин. В любом случае, Шарль не считал себя способным удержать в руках райскую птицу, пусть Филипп обжигает себе руки и подставляет под удар сердце.

Регина растерялась: она не знала, то ли ей радоваться тому, что не пришлось объясняться с герцогом, то ли обижаться на то, что его нисколько не задел её окончательный выбор. Очень хотелось обидеться, но это выглядело бы смешно, так что пришлось согласиться с Шарлем.

— Вам что, вы-то между собой договорились, — нахмурилась герцогиня Монпасье, — а вот кто будет объяснять кардиналу Лотарингскому, по какой причине придётся вносить изменения в первоначальный план. Этьен может остыть к прекрасной графине, когда она станет супругой де Лоржа и справедливо возложит миссию отмщения за её честь на законного мужа. И что мы тогда будем делать? Кардинал только-только убедил иезуита в том, что папа ведёт Церковь не тем путем, что он служит антихристу. Папа и его окружение забыли своё предназначение, они одержимы алчностью, похотью, властолюбием и прочее-прочее, а рыба, как известно, гниёт с головы. Завтра уже будет готово подложное письмо и как только нам удастся получить печать главы парижского отделения ордена иезуитов, Этьен отправится в Рим, якобы с тайной депешей для самого папы.

— Яд или кинжал? — заинтересованно спросила Регина.

— Старинный рецепт, испытанный не так давно королевой-матерью на Жанне Бурбонской. Только вместо перчаток — письмо.

— А если папа не будет брать его в руки, а попросит секретаря прочитать? — усомнился в удачном исходе операции Майенн.

Екатерина-Мария театрально схватилась за голову:

— Вот уж правду говорят — в семье не без урода! Шарль, мы который месяц занимаемся ИНСЦЕНИРОВКОЙ покушения! Нам и не надо, чтобы письмо оказалось непосредственно в руках папы. Для чего, по-твоему, в одно время с Этьеном в Рим отправляется секретарь нашего дорогого брата кардинала? Иезуита схватят в приемной гвардейцы из охраны папы.