Газета Завтра Газета - Газета Завтра 293 (28 1999)

• Название: Газета Завтра 293 (28 1999)
• Автор: Газета Завтра Газета
• Жанр: Публицистика

---

За несколько часов до убийства Кеннеди появился утренний выпуск далласской газеты “Морнинг ньюс”, где на р е к л а м н о й (то есть официально оплаченной) странице было помещено объявление, жирно обведенное, как сообщение о смерти, черной рамкой: “Добро пожаловать в Даллас, господин Кеннеди!”.

Роль журналистов в этом деле — одна из главных загадок. Население США было оповещено о покушении на президента с неслыханной оперативностью, уступающей только прямой трансляции убийства Освальда и брата Кеннеди Роберта в 1968 году. В 12.36, то есть через шесть минут после покушения, о нем сообщило радио Эй-би-си, а в 12.40 известный комментатор Си-би-эс Кронкайт объявил по телевидению: “В Далласе, штат Техас, по кортежу президента Кеннеди было произведено три выстрела. Президент тяжело ранен”.

В 12.36 президентский “линкольн” только подъезжал к Парклендскому госпиталю. О выстрелах в Далласе еще не знали даже в Белом доме, хотя в кортеже имелась спецмашина связи. Откуда же узнали радио- и телекомментаторы?

Установлено, что на телетайп агентства Юнайтед пресс интернейшнл новость поступила в 12.34. Каким образом? Манчестер пишет, что в далласское бюро ЮПИ ее передал по радиотелефону, установленному в машине, корреспондент ЮПИ Смит. Радиотелефон оказался у него не случайно. В те времена он был еще редкостью. Машину специально арендовали у телефонной компании, и Смит сразу застолбил себе место у телефона. Какой сенсации он ждал от дежурной поездки главы государства?

В принципе, если передача информации происходила молниеносно, без малейших помех, то впритык, секунда к секунде, можно уложиться и за 4 минуты, но в любом случае телефонистом ЮПИ сообщение Смита должно было быть принято в 12.32, а следовательно, диктовать его Смит начал не позже, чем в 12.30, когда еще не отзвучало эхо последнего выстрела.

Но известно совершенно точно, что все происходило отнюдь не молниеносно. Смит был в машине не один, имелись свидетели, как он передавал информацию. Манчестер, отмечая оперативность Смита, сообщает со свойственной ему дотошностью, не замечая противоречия, об отвратительной сцене, разыгравшейся в журналистской машине. Позади Смита сидел корреспондент агентства Ассошэйтед пресс Белл, который, конечно, тоже хотел передать сообщение в свое агентство. Но Смит продолжал говорить в микрофон радиотелефона. Он продиктовал одну часть своей информации, затем вторую, третью, четвертую... Побагро-вевший от ярости Белл с отчаянными криками набросился на Смита и попытался силой вырвать у него микрофон, но тот, зажав микрофон между коленями, скорчившись, забился под щиток водителя. Белл без разбора молотил кулаками, попадая по шоферу и сидящему рядом с ним Килдафу.

— Что это за большой дом впереди? — крикнул шоферу Килдаф.

— Парклендский госпиталь, — прокричал тот в ответ.

Таким образом, Смит закончил диктовать никак не раньше, чем в 12.35, потому что к госпиталю машина с раненым Кеннеди подъехала в 12.36. Как же информация поступила на телетайп в 12.34? Как получил ее Гардинер из Эй-би-си в 12.36?

Можно сделать вывод, уже многими делавшийся, что и Смит, и ЮПИ, и Эй-би-си (Гардинер), и Си-би-эс (Кронкайт) были готовы принять подобную информацию еще до дого, как возник повод для ее появления.

В 14.30 телевидение сотворило новое чудо. Оказывается, арест Освальда был снят на пленку! Его только начали допрашивать в полицейском управлении Далласа, а он уже был представлен публике как подозреваемый в убийстве президента. Через пять минут после сообщения радио и телевидения об аресте и вероятного доклада начальника далласской полиции Карри Джонсону о начале допроса новый президент принимает присягу.

БЫВШИЙ ПОМОЩНИК пресс-секретаря Кеннеди Килдаф поручил президентскому фотографу Стафону запечатлеть это событие. На снимке мы видим несчастное лицо Жаклин Кеннеди. Она даже не успела сменить залитый кровью мужа костюм и, конечно, предпочла бы не участвовать в этой неприлично поспешной церемонии, но Джонсон с супругой не отставали от нее. В 14.47 президентский самолет поднялся в воздух.

Почему Джонсон так спешил и суетился, не считаясь с мистическим соседством гроба, в котором лежал его бывший начальник? Разве нельзя было принять присягу по прилете в Вашингтон?

А если бы в Вашингтоне это было бы уже поздно? Если вопрос: быть или не быть Джонсону президентом, зависел от показаний Освальда? Тогда, конечно, следовало прибыть в Вашингтон не и.о., а полномочным президентом, которого можно отрешить от должности лишь с помощью непростой юридической процедуры.

Тем временем удивительное событие произошло с президентским фотографом Стафоном, снимавшим момент принятия присяги Джонсоном. В 14.47 он покинул президентский самолет. Зачем? Это выяснилось в 15.35, когда лайнер с живым и мертвым президентами был еще в воздухе. На фототелетайпе агентства Ассошэйтед пресс появился известный снимок: обрюзгший, зализанный Джонсон вскинул правую руку вверх — точно так же, как это делал Гитлер (не выпрямляя ее в локте), а рядом стоит мало что понимающая, убитая горем Жаклин в забрызганном кровью мужа жакете.

При всех аргументах “за” такой снимок представляется полезным для Джонсона только в первые часы после убийства Кеннеди. А в последующем люди, глядя на потрясенную Жаклин рядом с Джонсоном, неизбежно будут приходить к выводу, который тогда же сделал советник Кеннеди О`Доннел: “Ее используют. Ее используют...” Это была “грубая работа” — впрочем, убийство президента тоже тонкой работой не назовешь.

Не знаю, случайность это или нет, но самые громкие политические убийства после смерти Кеннеди были совершены в США при президентстве Джонсона. Малькольм Икс, Мартин Лютер Кинг, Роберт Кеннеди...

Комиссия Уоррена даже не допрашивала Джонсона, ограничившись его письменными показаниями, хотя его должность при Кеннеди и подозрительное поведение на аэродроме Лав Филд автоматически включали его в число главных подозреваемых. Еще 18 апреля 1963 года безымянным техасцем из Аламо была напечатана листовка, в которой, между прочим, говорилось: “Хотя Джонсон и вынужден теперь склоняться перед этими хитрыми и ловкими евреями — покровителями коммунистов, но если Господь внезапно поднял его на самый верх (курсив мой. — А. В.), он снова стал бы тем, кем были его любимые отец и дедушка, и вернулся бы к тому, чем они дорожили и чему были преданы — к их принципам и вере”. Сей документ, конечно, был создан не в техасском провинциальном городке — чего стоит одно упоминание о заигрывании Джонсона с евреями! Только в Вашингтоне, Нью-Йорке или Далласе могли сообразить, что слишком уж известна роль вице-президента, как ставленника еврейской общины в Белом доме, чтобы без оговорок изображать его консервативной альтернативой Кеннеди.

Президентский самолет все еще летел к Вашингтону, когда на экранах миллионов телевизоров появилось полицейское управление Далласа. Происходящее все больше напоминало виртуальную реальность.

Легкодоступного для прессы Освальда (это в первые часы после убийства им президента!) намертво изолировали от прокуратуры и адвокатов. Его показания и ответы на пресс-конференциях звучали странно: он не признавал своей вины, но и не отрицал ее, он якобы “не понимал, что происходит”. Однако нельзя сказать, что он был не адекватен. Освальд логично утверждал, что, зарабатывая на складе у Трули 1 доллар 25 центов в час, он не мог себе позволить купить “манлихер”, но не говорил, что винтовки у него не было. Он, скорее всего, темнил, на что-то намекал. На что?

На этот вопрос нам ответят кадры, снятые на первой пресс-конференции (они воспроизводятся и в фильме Келети, и в фильме Стоуна). Верхом на одном из столов сидит зализанный a la Джонсон грузный человек в роговых очках и сверлит глазами Освальда. Это — будущий его убийца Джек Руби, владелец двух стриптиз-шоу в Далласе. Как он попал на пресс-конференцию? В тот день виртуальных чудес он прошел подвал полицейского управления, назвавшись представителем израильской прессы, точнее, переводчиком с английского на иврит (Руби был ортодоксальным евреем). Полагаю, что, представившись таким образом, и у нас любой человек 21 августа 1991 года или 4 октября 1993-го мог бы пройти куда угодно. Впрочем, если бы Руби остановился, у него имелся универсальный пропуск — билет на стриптиз. Руби являл собой как бы фарсовый образ сионистской пропаганды: доверчивым людям он предъявлял иврит, а недоверчивым — стриптиз.

Гаррисон утверждал, что Освальд хорошо знал Руби, потому что тот тоже был участником заговора. Теперь представьте, что испытал Освальд, увидев своего приятеля прямо в полицейском логове, в нескольких метрах от себя. Он понял, что жизнь его в большой опасности — потому и замкнулся.