Двести Журнал - Журнал Двести

• Название: Журнал Двести
• Автор: Двести Журнал
• Жанр: Публицистика
• Год: 1994

ЖУРНАЛ "ДВЕСТИ": № А, № Б, № В, № Г, № Д

---

Но не о том сейчас речь. Даст Бог, напишу еще о нем когда-нибудь статью — и не для того лишь, чтобы сквитаться за предисловие к последней моей книге, а потому что роль Бугрова в истории нашей НФ и впрямь нуждается в серьезном и пространном разговоре. И таком, что не под силу кому-нибудь одному. И еще не для того, чтобы сказать в его адрес все те добрые слова, что не успел (и всегда так бывает!) произнести при его жизни. Именно не успел, а не забыл: слишком редко встречались, слишком обо многом хотелось поговорить при каждой встрече, не до самих себя было, об этом — все вскользь, вскользь… Хотя сказать все равно хочется — и непременно скажу, хоть и страшно зарекаться: вот и Виталик многое еще собирался сказать. Как там, в классике: не то плохо, что человек смертен, а что он внезапно смертен…

И вот — умер. Уснул — и не проснулся. И, говорят, так и продолжал улыбаться, никогда уже не узнать — чему.

Не знаю, правда ли, что такая смерть дается лишь праведникам. Во-первых, никогда я не был человеком религиозным, чтобы толковать о таком всерьез, да и Виталик к праведникам отнюдь не относился. Грешным он был, слава Богу — и выпить любил, и соленым словцом в мужском кругу не брезговал, и… Да что там говорить, нормальный живой человек.

И все-таки есть одно слово из того же ряда, что святые и праведники.

Подвижник.

И если бы мне предложили определить Виталика всего двумя словами, более точного выражения, чем "незаметный подвижник" мне было бы не сыскать.

И свидетелем его подвигу — все мое поколение нашей НФ. А сама она, фантастика наша, такая, какая есть — в немалой мере итог и результат его подвига.

Помню, на "Аэлите" девяносто второго мы смеялись — уж переименовывать Свердловск, так в Екатеринбугр, да и журнал пора бы уже перекрестить в "Бугральский следопыт"… а Виталик отмахивался, улыбался тихонько да прикладывался втихую — чтобы жена не засекла — к рюмке. И вот теперь только понимаю: никогда уже не будет того "Следопыта", который моя alma mater — действительно был он "Бугральский". И в Екатеринбург, ехать страшно — другой это уже город. И не такой родной.

И все-таки…

И все-таки пока мы есть (кто знает, что после нас будет и как?) есть и тот "Следопыт". И Виталий есть. И все остальные. Надо просто еще раз перебрать четки. И не бояться боли. Потому что боль — она и есть жизнь. Которая пока продолжается.

Андрей Чертков ПАМЯТИ РЕДАКТОРА

Умер Виталий Иванович Бугров… Что еще добавить, чтобы передать всю тяжесть этих слов? Потому, что умер человек, которого я бесконечно уважаю, которого люблю, который во многом сделал меня таким, каков я есть. За последние несколько лет это уже второй раз, когда я почувствовал _это_ — проклятое давление времени, ставящее нас перед очевидным, но от того не менее ненавистным фактом: кончилась целая эпоха. _советская_ фантастика умерла.

_Аркадий Натанович Стругацкий…_ Братья Стругацкие всегда были для меня больше чем писатели — они научили меня мыслить, помогли на всю жизнь определиться со своими симпатиями и антипатиями, дали какие-то ориентиры на будущее, показали, как надо жить в этом мире, пусть даже он и не лучший из миров.

_Виталий Иванович Бугров…_Виталий Иванович помог мне найти свою среду обитания — среди тех людей, которые мне приятны и интересны — и не только потому, что они, как и я, любят фантастику.

Только не надо мне говорить о каких-то там табелях о рангах. С некоторых пор они мне не очень-то интересны. К тому же, считал и считаю: работа редактора хотя и менее заметна, но не менее важная, нужная, сложная и творческая, чем работа писателя. В фантастике особенно — на Западе целые литературные эпохи и направления названы не именами писателей, но именами редакторов. И это, наверное, справедливо.

Как редактора Виталия Ивановича я, по-видимому, открыл для себя (сам того еще не подозревая) где-то в середине 70-х — когда впервые обратил внимание на "Уральский следопыт". Во всяком случае, в первый раз этот журнал я выписал в 1976 году — и с тех пор выписывал его регулярно. Впрочем, поначалу я воспринял Виталия Ивановича скорее не как редактора, а как любителя и знатока фантастики — его ежегодные викторины и различные статьи о фантастике, подверстанные к рассказам и повестям, быстро дали мне ощущение, что за человек их делает. В любом случае, "Следопыт" в ту пору (да и много позже) был единственным местом, где можно было найти подобные материалы. А потом Виталий Иванович начал потихоньку стимулировать новую волну в развитии советского фэндома — статьями, публикациями писем, а затем и организацией "Аэлиты" — первого и до недавних пор самого главного праздника фантастики в нашей стране. И я счастлив, что в той волне нашлось место и для меня, и для моих друзей, из которых, увы, кое-кого тоже уже нет с нами.

Если говорить о личном знакомстве с Виталием Ивановичем, то оно произошло много позже — в октябре 1983 года. Ростовские фэны во главе с Мишей Якубовским организовали конвенцию, одну из первых в стране местные власти ее запретили, однако фэны все равно съехались, пусть и не в том количестве, какое предполагалось. А из профессионалов приехали только двое — Виталий Иванович и Павел Амнуэль. И эта первая встреча, наверное, так и останется для меня одним из самых приятных воспоминаний в жизни.

Позже мы встречались с Виталием Ивановичем довольно редко — пару раз в Свердловске, когда я приезжал на "Аэлиту", несколько раз на других конвенциях. Увы, со временем всегда была напряженка и поговорить по душам редко когда удавалось.

А общаться с Виталием Ивановичем всегда было приятно. Уж очень человек он был такой необычный — мягкий, добрый, немножко стеснительный — один из последних интеллигентов чеховского типа. Определение, может быть, и неточное, однако среди моих знакомых в фантастике он был единственный такой человек. Казалось, у такого человека не может быть врагов — хотя таковые, наверное, были. Мало ли ходит по земле злобных посредственностей, ненавидящих всех, кто умнее, добрее, сильнее их духом. Впрочем, не знаю и знать не хочу.

Помню последнюю нашу встречу — на "Интерпрессконе" 93-го года. Конвенция уже подходила к концу, но возможностей пообщаться с каждым, с кем хочется, возникало не так уж и много. Как всегда, впрочем. Однако так уж получилось, что Виталий Иванович из номера, где они жили с Андреем Дмитриевичем Балабухой, заглянул в соседний — в котором, по стечению обстоятельств, жили мы с Сашей Етоевым. Впрочем, Саша отсутствовал, а у меня оставалась еще одна початая бутылка водки. И вот за ней, родимой, разливая буквально по глотку, мы просидели добрых часа четыре. Не так уж важно, о чем мы говорили конкретно. Виталий Иванович вспоминал различные случаи из своей богатой редакторской практики, отвечал на мои каверзные вопросы о тех или иных случаях из истории "Следопыта" (слухами земля полнится), с интересом выслушивал мои слегка (надеюсь, что только слегка) хвастливые россказни о первых собственных опытах на редакторском поприще. Помню, когда мы решили, что, наверное, пора уже и по домам, Виталий Иванович шутливо заметил, что вот сидят здесь представители двух редакторских поколений — проблемы у каждого свои, но, черт возьми, как много у нас общего. Или это я сказал, а Виталий Иванович поддержал мою мысль? Не помню. Во всяком случае, "черт возьми" — это от меня: Виталий Иванович даже в приватном разговоре избегал выражений, которые его собеседник мог посчитать бы крепкими.

Не думал я тогда, что это последняя наша встреча. Просто в голову такое прийти не могло. А затем вновь затянула нас всех рутина по самые ноздри. Пару раз в году созванивались, но это были дежурные "новостевые" разговоры. Я надеялся, что Виталий Иванович вновь приедет на "Интерпресскон". Но он не приехал. Может быть, по финансовым причинам, а может быть — в преддверии очередной "Аэлиты" (в том, что эти два кона почти совпали по времени, честное слово, не было никакого злого умысла — просто стечение обстоятельств). Тем печальнее. На "Аэлиту" я тоже поехать не сумел — удовольствие оказалось не по карману. Дима Байкалов, с которым я встречался в Москве сразу после его возвращения с "Аэлиты", говорил, что Виталий Иванович был весел, бодр — ничто не предвещало того, что случилось какой-то месяц спустя.

Простите меня, Виталий Иванович. Я не знаю, что еще сказать. Да и не хочется мне больше ничего говорить. Мы Вас помним. Мы Вас любим. Мы Вам благодарны за все, что Вы сделали. Светлая Вам память.

Борис Миловидов "ВСЮ ЭТУ ПРОКЛЯТУЮ И СЧАСТЛИВУЮ ЖИЗНЬ…"

Нелепо… Никогда больше не увижу его худощавую фигуру, лицо, изрезанное морщинами, добрую, как бы чуть виноватую улыбку, не услышу негромкий и приветливый голос… То, что все мы смертны — банальность. Но почему Виталий Иванович? Пятьдесят девять — это же не старость, не предел!