Челси Ярбро - Тёмные самоцветы

• Название: Тёмные самоцветы
• Автор: Челси Ярбро
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-13541-3, 0-312-89031-1

По воле польского короля Стефана Батория бессмертный вампир и искусный алхимик Сен-Жермен отправляется в Москву, дабы с помощью созданных им драгоценных камней задобрить русского государя и добиться мирного союза.

Но в России грядет смута. Царь Иван стар и немощен, а наследник престола царевич Федор не способен управлять государством. Неожиданно для себя Сен-Жермен оказывается втянутым в хитроумные интриги придворных, стремящихся любой ценой пробиться к вершинам власти.

---

— Разумеется, отче, — кивнул Ярослав.

Отец Симеон осенил себя крестным знамением, наблюдая, как Ивана уводят из храма.

— Смилуйся над ним, Боже, — промолвил он с чувством и поспешил к алтарю.

Выйдя на свет, Иван вскинул руки к глазам, ослепленный искрящимся снегом.

— Господь привечает меня, — сказал он Ярославу. — Он послал своих ангелов мне в защиту.

— Да, батюшка, — отозвался скопец, знаком веля стражникам вести царя к Благовещенскому собору.

Тем же часом в хоромы Василия Шуйского входил его двоюродный брат Анастасий, сопровождаемый Галиной Александровной Кошкиной и ее дочерью Ксенией.

Обе женщины в пояс поклонились хозяину. Тот небрежно махнул им рукой.

— Худа, бледна, — проворчал он, глядя на Ксению. — Ладно, с худобой ничего не поделаешь, а лицо женки как-нибудь подрумянят. — Князь ткнул пальцем в шкатулку, стоявшую на столе. — Твой жених, как и должно, прислал тебе подношение. Ожерелье из белых камней. — Последнее было сказано с легкой заминкой, ибо редкостные молочно-белые самоцветы не совсем отвечали сложившейся ситуации. На Руси женщинам, и в особенности невестам, обыкновенно дарили одни жемчуга. — Он инородец и обычаев наших не разбирает, а посему ты наденешь дарованное.

— Раз надо, надену. — Ксения вздернула подбородок и стиснула кулаки. Острые ногти впились ей в ладони.

Галина, заметив в глазах дочери вызов, попыталась сгладить неловкость:

— Она слишком переживает, Василий, ты уж не обессудь.

— Вовсе нет, просто я не хочу идти замуж, — сказала Ксения ровно.

— Думай, дуреха, что говоришь, — одернул ее Анастасий. — Замужество — счастие для тебя, оно покроет твое бесчестье. Вместо того чтобы упрямиться, пала бы на колени и возблагодарила Пречистую Деву.

— Если бы Пречистая Дева хотела оградить меня от бесчестья, она сделала бы что-нибудь еще лет двенадцать назад, — возразила с горечью Ксения. Ее большие глаза цвета меда предательски заблестели, но она раздраженно нахмурилась и смахнула слезы рукой. — Не беспокойтесь, я покорюсь вашей воле. И буду молчать.

Галина прижала руку к губам, понимая, что творится в душе дочери. Она сама была в свое время красавицей, и лишь войдя в возраст, избавилась от мужских посягательств, да и то…

— И правильно, и молчи, — одобрил Василий. — Поступай только так, как велит тебе мать. Чти память отца, да простит Господь и его, и твое прегрешение, иначе всей нашей семье позора не избежать. А ты тогда пойдешь по миру, отторгнутая всем нашим родом. Это ужасный удел.

Ксения, еще не обряженная в роскошный, белый с золотом, свадебный сарафан, пошитый для нее по велению Анастасия, пристально посмотрела на родича.

— Но… если муж мой меня о чем-нибудь спросит, что мне ему сказать?

— Придумаешь что-нибудь, — пропела Галина. — Вот погоди, я тебя научу. Ведь все вопросы пойдут от чистых простынок, а мне ведомы способы их замарать.

— Замолчите, бесстыдницы! — прикрикнул Василий.

Галина тут же притихла и поклонилась Василию с Анастасием, толкая в бок дочь.

— Благодари, глупая, своих сродников за заботу. Что бы мы с тобой делали, если бы не они?

— Ну, я тут ни при чем, — отмахнулся Василий. — К царю ходил Анастасий, а я лишь его поддержал. — Он снова критически оглядел Ксению. — Побольше румян — и получится девица хоть куда. — Князь улыбнулся, но ответной улыбки не получил, ибо его племянница уже открывала шкатулку.

— Я хочу поглядеть, что там, — вызывающим тоном заявила она и, прежде чем Анастасий с Василием успели обменяться тревожными взглядами, вытянула из бархатного гнезда череду сверкающих бусин. Губы ее, готовые пренебрежительно искривиться, растерянно дрогнули, а в глазах вспыхнуло неподдельное восхищение. Ожерелье походило на кружево из сорока серебристых камней, хитроумно соединенных между собой мелкими крылышками из какого-то белого, благородного вида металла. Оно сияло и переливалось при каждом движении Ксении, ошеломленной его красотой.

— Где же он взял это чудо? — вырвалось у нее.

— Говорит, сделал сам, — с великим сомнением произнес Анастасий. — Не знаю, верить тому али нет.

— Диво дивное, — ввернула Галина, искренне радуясь, что дочь начинает оттаивать. — И в аккурат по тебе. Примерь-ка его.

Но Ксения уже убирала подарок в укладку.

— Ладно, — вздохнула она и с решительным видом повернулась к Василию. — Раз уж дело затеяно, нельзя ли его поскорей завершить?

Василий грозно повел плечами, но тут же смирился, невольно любуясь племянницей, и хлопнул в ладоши, призывая слугу.

— Проводи моих сродниц на женскую половину. Думаю, их там уже заждались.

Борис Годунов в это время спускался по главной лестнице своих просторных хором, чтобы поприветствовать гостя. Жена его, Мария Скуратова, будучи в положении, опиралась на руку мужа.

— Рад видеть вас в своем доме, — улыбнулся Борис.

Ракоци в итальянской манере поклонился хозяину и хозяйке и, указывая на сопровождавшего его Роджера, торопливо сказал:

— У него мои вещи. Прошу вас, распорядитесь, чтобы его проводили в комнату, где их можно было бы разложить. — Он спохватился и попытался иронически усмехнуться. — Фи, что за тон? Не судите меня слишком строго, ибо я который уж день не в себе.

— А вы ведь и вправду обеспокоены, — сказал несколько удивленно Борис и покосился на супругу, спокойно направившуюся к окну, где стояли резные деревянные кресла. Ракоци не был задет тем, что ее не представили, ибо по русским обычаям, знатным дворянкам не полагалось заговаривать с кем-либо, кроме родни.

— Именно так, — кивнул он. — И весьма глубоко. Видите ли, я никогда еще не был женат.

— Да что вы? — В черных глазах царедворца колыхнулось искреннее сочувствие. — А ведь вы лет на десять старше меня. — Он в свои тридцать два ощущал себя уже пожившим и многое изведавшим мужем. — Вот она — доля изгнанника. Впрочем, тем больше у вас причин возрадоваться подарку судьбы. — Он подозвал одного из челядинцев. — Проводите слугу графа в нужную комнату. Да убедитесь, что там начищены зеркала.

— Зеркала?! — не удержался от восклицания Ракоци, вот уже почти сорок столетий не видевший своего отражения. — Думаю, мы с моим Роджером вполне обошлись бы без них, — прибавил он, словно бы извиняясь. — Но, конечно, благодарю.

— Упражняетесь в скромности? — спросил непринужденно Борис, как только двое слуг увели Роджера, прихватив с собой его сумки. — Это чудесное качество, но оно, безусловно, не помешает нам выпить за вашу новую и счастливую жизнь. Как вы считаете, а?

Ракоци вскинул руку в протестующем жесте.

— Еще раз простите меня, мой добрый друг, но, похоже, я опять буду вынужден отказаться. Не говорите сейчас мне о выпивке. Хмель туманит мозги. Я слышал, венчание длится более двух часов. Мне необходимо сохранять трезвый рассудок.

Борис рассмеялся.

— Ах, иноземцы! Предусмотрительность — главная ваша черта. Но всего не предугадаешь. Вам пора перестраиваться на русский манер, чтобы вкусить все радости жизни. Осторожничай, не осторожничай — судьба все равно извернется и оставит тебя в дураках.

— Да, — засмеялся в ответ Ракоци. — Похоже, вы правы.

Борис с удовлетворением хохотнул.

— Вот и прекрасно. Ловлю вас на слове. Когда венчание закончится, я напою вас так, что зашатаются звезды.

— Ну, это уже чересчур, — сказал Ракоци с деланной укоризной, высвобождаясь из мехового плаща и перекидывая его через руку. — Боюсь, мне придется сейчас вас покинуть, — сказал озабоченно он. — Час церемонии близится, а процедура облачения в новое платье долга. — Это была правда, служившая, впрочем, хорошим предлогом не мешкая удалиться, пока дружелюбие хозяина дома не переросло в панибратство, чреватое лишней докукой.

— Скажите мне, правда ли, что обычаи в вашей стране предписывают жениху быть во всем белом? — покосившись на жену, спросил Борис.

— Да, особенно если брак для него первый, — ответил Ракоци, осторожно подбирая слова и пытаясь понять, что стоит за этим вопросом.

— Значит, и вы будете в белом?

— В белом, отороченном черным, — уточнил Ракоци и добавил: — В знак уважения к предкам.

Ответ, похоже, удовлетворил царедворца, ибо он энергично потер руки.

— Это понравится государю. — Борис жестом подозвал к себе слуг. — Ну, не буду вас долее мучить, ступайте. А я еще должен свидеться с батюшкой, чтобы все ему объяснить. Ведь женихи у нас одеваются в красное, и ваш наряд его может смутить. — Он умолк, но, когда Ракоци, поклонившись, двинулся к двери, сказал: — Вам окажут двойную почесть.

— Двойную? — спросил Ракоци, останавливаясь. — Что это значит?

— Царь Иван повелел присовокупить к молитвенным песнопениям еще три псалма. Он сам сочинил их: два — в восхваление Богородицы, а третий — во спасение заблудшей души. — Борис поиграл руками. — Это весьма достойные песнопения, но они несколько длинноваты.