Дим Край - Идеaльный мир

• Название: Идеaльный мир
• Автор: Дим Край
• Жанр: Научная Фантастика

---

В смертники меня определили сразу. Раз я такой не сговорчивый, не цепляюсь, так сказать, за жизнь языком, и представляю теоретическую угрозу для продвижения миротворческих (как они себя называют) войск. И кроме того оказывал какое-то сопротивление, о котором я даже не подозревал. Не смотря на то, что у меня перевязанная и обильно кровоточащая рука, меня каким-то мимолётным проведением старшего эйэловца, чью фамилию я принципиально не стал запоминать, разом определили в многочисленную группу пленных, чья судьба была изначально предрешена.

Была другая группа пленных. Насколько я мог догадываться, этих пленных ждала участь менее суровая и вполне возможно их ожидает два варианта исхода событий: либо их обменяют на консервы и хлеб, в общем, на еду, либо их отошлют работать на военную машину НАТО в рабских условиях. В обоих случаях у них есть большие шансы на выживание. Участь нашей группы пленников, куда угодил я, была предельно проста — смерть в ближайшие минуты. От нас спешили избавиться… Нет. 'Спешили' это излишне сказано. Спешить натовцам пока было некуда. Подлетали новые вертолёты. На пустынные улицы высаживались враги, новые группы 'миротворцев'. Заходили в нашу арку. Здоровались с командованием. Кто-то оставался, а кто-то уходил. Натовцев во дворе скопилось уже с десяток. Эйэловцев было примерно столько же. Они то выстраивались в шеренгу, то расходились. Время от времени отбирали пятерых добровольцев для экзекуции над пленными. По четвёрке выводили пленных к стенке. У меня даже глупый, задушевный вопрос возник: почему пленных четыре, а палачей пятеро?.. Скидывали на плечо автоматы. Старший натовец чего-то мямлил не по-русски (могли бы и перевод устроить раз такое дело) и после этого отдавал приказ 'Fire' или 'Пли' (это у них как-то чередовалось наравне с эйэловцами), звучали автоматные очереди. Люди падали. Их оттаскивали пленные, которые были определены в группу живых — раз уж дали вам шанс, то и поработать не грех — в угол, где скопилось ужа гора мёртвых тел. За несколько таких итераций уже отчётливо появился на сырой каменистой почве тёмно-кровавый шлейф от мира живых — к миру мёртвых, вдоль стены двора.

Расстреливали в строгой очередности. А так как я оказался практически в конце списка, то и моя очередь подходила, как на кассе в магазине, безумно долго. Ожидание казни, ожидание своей заслуженной смерти было ужасным, томительным, нервным и невыносимым. Мне было любезно предоставлено полчаса времени для размышлений, для того чтобы вспомнить все последние события, чтобы кратко вспомнить свою жизнь, и сделать какие-то выводы. А выводы были утешительными — я прожил хорошую, добрую жизнь: не курил, не употреблял наркотики, не злоупотреблял алкоголем, уважал и чтил своих родителей, а также дедушку с бабушкой (царство им небесное!), обрёл отличных друзей, почти нашёл свою любовь, обзавелся своей собственно квартирой, и даже какое-то время в ней жил. Встретил своего сына в мужественном возрасте. Встретил храброго, боевого, любящего отчизну и отца сына! И отлично пропутешествовал по трём мирам — с кучей весёлых и не очень впечатлений. Особенно за последний месяц…

И теперь пришло моё время умирать…

'А прямо так взять и умереть? Ничего не предпринять? — подумал я. — Какие у меня есть варианты?.. Простой вариант — дождаться своей очереди, подойти к стене, выпучить грудь и гордо умереть, при этом чего-нибудь выкрикнуть в глаза убийцам, типа 'Смерть фашистам!', или 'Смерть натовцам!', или 'Вы подохните, ещё хуже нас!' И умереть достойно, храбро и смело в рамках текущего двора. Однако я не актёр и выступать не люблю, особенно на сцене или где-либо на подобных площадках. К тому же услышат меня, разве что, мои товарищи-смертники. Натовцы не поймут. А эйэловцы даже не вслушаются… Есть такой вариант — встать и побежать. Прямо сейчас встать и побежать. И умереть сразу… Чем не вариант? Однако, глупо… Такой ещё вариант — встать и побежать на натовца, и умереть не добежав до него… Почему же не добежав? Если резко и в три прыжка, то успею, может быть, даже успею выбить у него автомат, прицелится на кого-нибудь, на него же! Он ближе всего, в него точно не промахнусь. И умереть… Храбрый, смелый поступок. Но очень рискованный: шансы, что всё это я успею сделать, не от отбросив копыта раньше времени, крайне малы. Больше риска — что я умру глупой бессмысленной смертью даже при попытке резко встать… К тому же, мне хочется жить. Какое-то время хочется пожить, хоть немного подышать в этом мире воздухом. Почувствовать, хотя бы это щемящий голод, беспощадный холод, сырость и дикую боль в челюсти — и то хорошо… Хотя перед смертью не надышишься, как говорят… Все варианты одинаковы — во всех вариантах я буду мёртв, буду лежать лицом в сырой грязной земле. Так не дождаться ли мне своей очереди на небеса? Мне же ничего делать не придётся — всё сделают за меня. Пух — и нет меня. Два — и меня волокут за ноги к во-он той большой груде тел. И мне уже не холодно, не страшно, не боязно, и ничто меня не тревожит. Все отстали от меня. Отвязались… А так придётся суетится, куда-то бежать, у кого-то выдёргивать автомат из рук… Проблемы себе и другим создавать… А с чего это я взял, что от меня отстанут после смерти?! Влад же говорил, что натовцы в голодном позыве иногда едят человеческое мясо — не брезгую трупьём. Вот возьмут вечером или ночью, чтобы меньше народу знало, с ножами начнут кромсать и потрошить тела убитых в углу. Будут вырезать куски мяса и готовит супчики для своих воинов и для пленных… И говорить при этом, типа радуйтесь: свининкой обзавелись!.. А им-то что? С голоду и человек — мясо!.. Так что покой мне только снился… Или это всё нервы? Всё это суровость мира? Боль, отчаяние, война?.. Что ждёт меня в том мире, куда тянется кровавая тропинка? Что будет после команды 'Пли' или 'Fire'?.. Быть может, я проснусь в своёй кровати на Петроградке и сочту это всё за кошмар, за разгулявшуюся фантазию разума? И даже не попробую запомнить этот сон, сохранить в своей памяти? И через пару часов напрочь забуду обо всём этом?.. Или я очнусь в какой-нибудь психушке, может в своём мире, а может на Битурте? А может весь Битурт был выдуман мною сегодня?.. Что? Камтик? А где он? Помню, что-то выпало из уха. Это может быть как соринка, так и что угодно. А с камтиком я не общался — я разговаривал сам с собой!.. Может я всю жизнь прожил в этом мире и от отчаяния выдумал прошлый мир, или так начитался историей, что его воссоздал за раз?.. Что меня ждёт? Что там за дверью под названием Смерть? Может быть, как раз та самая чёрная пустота? Мир чёрной бесконечной пустоты? Бездонная, без верха и низа, без прошлого и будущего, даже без настоящего — просто пустота. Я войду в эту дверь. Дверь за мной захлопнется. Улетит она в бездну, или я провалюсь в бездну — что будет одно и тоже. И буду существовать в тёмном мире бесконечное время. Если это можно назвать таким словом: 'существовать'…'

Выяснить это я уже мог через пару минут. Моя очередь подходила. Натовцы вытащили следующих четверых жертв. Они, дрожа толи от страха, толи просто замёрзли и озябли, уже стояли вдоль изрешечённой кирпичной стены. За ними в четвёрку совершенно очевидно попадал я. Наконец-то. Дождался. Ура.

Старший натовец опять чего-то там промямлил. В обще-то от мямлил по-английски и не смотря на тихий голос и его безразличие к слушающим, за постоянно повторяющимися раз за разом фразами я уловил некий смысл: 'Вы обвиняетесь в сопротивлении натовским войскам, причинению ущербу и порчи военного имущества, здоровью миротворцев, а также за подрывную деятельность, пропаганду сопротивления и тыры-пыры… Высший суд мирового общества, в чём лице мы выступаем, вас приговаривает к смертной казни — через расстрел. Приговор исполняется немедленно'. После этого солдаты вскидывают автоматы, прицеливаются. Отдаётся последняя команда. И всё. Казнь свершилась.

Четвёрка разом упала. Безмолвно и устало. Словно мгновенно заснули. К нам подошли натовцы, резко схватили за руки и повели к стене. Ох, как я остолбенел от холода! А ноги-то как затекли. Я упал от бессилия и меня какой-то участок пути бесцеремонно протащили по грязи. Затем я последним усилием встал на ноги и дошёл до стены практически самостоятельно. Встал последним, если считать слева. Чёрт! А хотел бы быть посередине, вторым или третьим. 'Может, предложить поменяться?' — какая-то до безобразия дикая мысль пронеслась. А ладно! И так сойдёт.

'Ну, так что, выкрикнуть, быть может, напоследок чего-нибудь? — подумал я. — Последняя минута моей жизни исходит как-никак. И ведь сердце так бешено колотится в груди — последний шанс дан ему так разволноваться. Глупое сердце, не бейся!.. Вот только что выкрикнуть?.. Да крикну просто: 'Смерть фашистам!', потому что они фашисты или даже хуже их… А что может быть хуже фашистов? Не знаю… Ладно, пускай буду 'фашисты'… Натовец начал мямлить нам приговор… Едрить твою мать, у меня же челюсть еле шевелится?! Чего я скажу с такой челюстью, а тем более выкрикну?.. Даже мыши не услышат? Вот уроды, ведь знали, куда прикладом бить надо!.. Вот чёрт! Не исполниться моё последнее желание… Ну и ладно! Всё одно — умру. А как умирать: гордо или понуро — мне какое дело? Особенно после смерти?.. На ногах еле как стою, дрожу весь, как осиновый лист и от страха и от холода дрожу… Страшно это… умирать… А ведь все умрём рано или поздно. Вот я рано умираю… В смысле биологического возраста. А Димон вот умрёт позже… Хотя может быть он уже и не живой сейчас — 27 лет прошло всё же. И Мария умрёт, если ещё жива… И Сифиль ещё поживёт в своё время в своём тысячелетии и тоже умрёт… У всех одна дорога… Вот эта самая кровавая тропа от мира живых к миру мёртвых… Чёрт, время заканчивается! Последние секунды истекают… Он уже нас приговаривает к смерти… Всё, он уже ничего не мямлит. Старший офицер уже отдаёт приказы… Ах… Это смерть! Я чую запах её: запах едкого дыма, который сюда пригнал ветер с далёкого пожарища перемешанного с запахом человеческого мяса (ну, пожалуйста, ни слова о еде!), запах пороха, и запах гари, запах грязи, запах сырых луж, запах ещё живых людей стоящих поодаль и рядом со мной, запах этой кровавой стены, повидавшей мнОго смерти… — Я переглянулся с соседом. От также боязливо как и я, озирался вокруг, стараясь УВИДЕТЬ ЭТОТ МИР, ПОЧУВТСВОВАТЬ ЕГО. Его руки подёргивались мелкой дрожью. Он мне кивнул и я ему кивнул в ответ. — Мы вместе, брат, сейчас и до конца… Нас смертью не сломить. И не запугать вовсе! За нас придут и отомстят — сурово, жестоко. А всех предателей повесят на столбах. Лишь бы столбов хватило на всех… Последние секунды. Какие же они быстрые, суетливые… Эх, время, ты неумолимо! Оказывается, тебя можно обогнать, можно тебя перегнать… Но замедлить твой шаг невозможно… А меня ждёт последний приказ 'Fire', а не русское 'Пли', это всё же какое-то утешение перед неминуемой смертью…'