Оскар Уайльд - Портрет Дориана Грея

• Название: Портрет Дориана Грея
• Автор: Оскар Уайльд
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-38166-1

Одно из величайших литературных произведений последних полутора столетий, единственный роман Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея» (1890) поднимает весьма деликатные вопросы, неизменно насущные для постижения искусства и этики. История человека, пожелавшего навеки сохранить молодость и заставить собственный портрет стареть вместо себя, при жизни автора вызывала яростные споры, а ныне признана непревзойденным шедевром мировой литературы.

---

— Бэзил, я больше не в силах стоять! — воскликнул вдруг Дориан. — Я хочу выйти в сад и посидеть на свежем воздухе. Здесь просто невозможно дышать.

— Простите, мой друг! Когда я работаю, я обо всем забываю. А вы, между прочим, сегодня позируете как никогда хорошо — почти ни разу не шевельнулись. Мне наконец удалось поймать то выражение, которое я так долго искал: эти полураскрытые губы и этот блеск в глазах… Не знаю, что вам такого наговорил Гарри, но ему каким-то чудом удалось вызвать на вашем лице это замечательное выражение. Небось делал вам комплименты? Но не верьте ни единому его слову!

— Нет, никаких комплиментов сэр Генри мне не делал. Возможно, именно поэтому я не поверил ни единому его слову.

— Вы ведь отлично знаете, что поверили всему мною сказанному, — проговорил лорд Генри, глядя на Дориана своими томными, мечтательными глазами. — Пожалуй, я тоже выйду в сад, в студии невыносимо душно. Бэзил, пусть нам вынесут туда попить — что-нибудь охлажденное, со льдом, и желательно, чтобы там плавало по клубничке.

— Хорошо, Гарри. Нажми-ка на звонок рядом с собой, и, когда явится Паркер, я ему все это закажу. К вам я присоединюсь попозже, мне еще нужно немного подработать фон. Только не слишком задерживай Дориана. Мне сегодня на редкость хорошо пишется. Портрет этот обещает стать моим шедевром. Да и сейчас он уже почти шедевр.

Выйдя в сад, лорд Генри нашел Дориана возле куста сирени: зарывшись лицом в прохладную массу цветов, юноша упивался их ароматом, словно это было изысканное вино. Лорд Генри подошел к Дориану и положил ему на плечо руку.

— Вот это правильно, — негромко произнес он. — Исцелить душу можно лишь с помощью органов чувств, а исцелить чувства можно лишь с помощью души.

Юноша вздрогнул от неожиданности и отступил от куста. Ветки и листья сирени растрепали непокорные кудри, спутали золотистые пряди волос. В его глазах замер испуг, как у некоторых людей, когда их внезапно разбудят. Тонко очерченные ноздри трепетали, а ярко-красные губы нервно подергивались.

— Да, — продолжал лорд Генри, — в этом и состоит один из величайших секретов жизни: исцелять душу посредством чувств, а чувства — посредством души. Вы личность необыкновенная, мистер Грей. Вы знаете больше, чем, по вашим представлениям, вы знаете, но меньше, чем вам хотелось бы знать.

Дориан Грей нахмурился и отвел в сторону взгляд. Он ничего не мог с собой поделать, но его очень привлекал этот высокий, элегантный молодой человек. Романтическое, оливкового цвета лицо лорда Генри, выражение вселенской усталости в его глазах вызывали интерес Дориана, его просто завораживал низкий, лениво звучащий голос молодого лорда. Даже руки нового его знакомого — прохладные, белые, нежные, как цветы, таили в себе странное очарование. Когда лорд Генри говорил, они грациозно двигались, словно под музыку, и, казалось, у них есть свой особый, только им понятный язык.

В то же время Дориан испытывал перед лордом Генри какой-то безотчетный страх, хотя и стыдился себе в этом признаться. Каким чудом этому незнакомцу удалось открыть перед ним, Дорианом, его собственную душу? Бэзила Холлуорда он знает несколько месяцев, но дружба с художником ни в малейшей степени не изменила его. И вдруг появляется человек, которого он никогда раньше не видел, и неожиданно открывает перед ним самые сокровенные тайны жизни. Чем же в таком случае вызван этот необъяснимый страх? Он ведь не школьник и не наивная девушка, и бояться этого человека нет у него никаких оснований.

— Пойдемте присядем где-нибудь в тени, — сказал лорд Генри. — Я вижу, Паркер уже несет нам напитки. Если вы и дальше будете пребывать на солнцепеке, ваша внешность будет непоправимо испорчена, и Бэзил никогда не станет вас больше писать. Вы не должны допускать, чтобы ваше лицо покрывалось загаром. С загаром вы будете выглядеть намного хуже.

— Не велика важность! — засмеялся Дориан Грей, усаживаясь на скамью в дальнем углу сада.

— Для вас это должно быть более чем важно, мистер Грей.

— Почему?

— Потому что вы обладаете чудесным даром молодости, а молодость — единственное богатство, которое стоит беречь.

— Я не считаю это таким уж богатством, лорд Генри.

— Это сейчас вам так кажется. Но однажды, когда вы превратитесь в безобразного старика, когда от передуманных дум ваш лоб избороздится морщинами, а страсти своим губительным огнем иссушат вам губы, — вот тогда вы поймете, какого богатства лишились. Сейчас, где бы вы ни появились, вы всех очаровываете. Но будет ли это длиться бесконечно?.. У вас удивительно красивое лицо, мистер Грей. Не хмурьтесь, это действительно так. А Красота — одна из форм Гениальности, она даже выше Гениальности, ибо не требует, чтобы ее объясняли. Она — одно из великих явлений природы, подобно солнечному свету, приходу весны или отражению в темной воде этой серебряной раковины, которую мы называем луной. Красота не может подвергаться сомнению. Она обладает священным правом на абсолютную власть, и те, кто наделен ею, сами становятся властелинами. Вы улыбаетесь? О, когда вы ее утратите, вы не будете улыбаться… Люди иногда говорят, что Красота слишком поверхностна. Может быть. Но она, по крайней мере, не настолько поверхностна, как Мысль. Для меня Красота — величайшее чудо. Только поверхностные люди не судят обо всем по внешнему виду. Подлинная тайна мира заключается в том, что мы видим, а не в том, что сокрыто от наших глаз… Да, мистер Грей, боги пока что были к вам милостивы. Но то, что дается богами, ими же вскоре и отбирается. У вас остается лишь несколько лет, чтобы жить настоящей, прекрасной и полнокровной жизнью. Когда пройдет ваша молодость, а вместе с нею и красота, вы вдруг обнаружите, что время триумфов и побед для вас миновало, и вам придется довольствоваться победами столь жалкими, что они вам покажутся горше былых поражений. Каждый уходящий месяц приближает вас к этому ужасному будущему. Время завидует вам и ведет нещадную войну с вашими лилиями и розами. Ваше лицо пожелтеет, щеки ввалятся, глаза потускнеют. Вы будете ужасно страдать… Так пользуйтесь же вашей молодостью, пока она не ушла. Не растрачивайте попусту золото ваших дней, выслушивая болтливых людей, стараясь выйти из безвыходных положений или проводя время с невеждами, пошляками и ничтожествами. А именно в этом многие усматривают цель своей жизни, именно таковы идеалы нашей эпохи. Живите! Живите той удивительной жизнью, которая заключена внутри вас. Пусть ничто не проходит мимо вас! Никогда не уставайте искать новые ощущения! И никогда ничего не бойтесь!.. Новый гедонизм — вот что нужно нашему веку. И вы могли бы быть его зримым символом. Для вас, с вашей внешностью, нет ничего невозможного. Пока вы молоды, вам принадлежит весь мир… Как только я увидел вас, я сразу понял, что вы не знаете себе цену и не представляете, кем можете стать. Меня пленило в вас столь многое, что я сразу почувствовал — я должен помочь вам познать самого себя. Я подумал, что было бы настоящей трагедией, если бы ваша жизнь была истрачена зря. Ведь молодость ваша продлится такое короткое время! Полевые цветы каждой осенью увядают, чтобы весной распуститься вновь. Ракитник в июне каждого года становится таким же золотистым, каким вы его видите в эту минуту. Через месяц пурпурными звездами расцветет ломонос, и каждый год в темно-зеленой ночи его листьев все так же будут загораться пурпурные звезды. А к нам молодость не возвращается никогда. Пульс радости, что бьется в нас в двадцать лет, с течением времени угасает. Наше тело дряхлеет, притупляются наши чувства. Мы становимся похожими на безобразных марионеток и живем воспоминаниями о страстях, которые нас когда-то пугали, да соблазнах, которым мы не отваживались уступить. Ах, молодость, молодость! Что может сравниться с молодостью!

Дориан Грей слушал лорда Генри с жадным вниманием, не отрывая от него широко раскрытых глаз. Из его руки выскользнула и упала на гравий веточка сирени. Откуда ни возьмись появилась мохнатая пчела и с громким жужжанием принялась кружиться над оброненной веткой. Затем села на звездчатую пирамиду кисти и стала неуклюже переползать с одного крошечного цветка на другой. Дориан наблюдал за ней с тем пристальным вниманием, какое вызывают у нас мелочи в тех случаях, когда мы бессознательно пытаемся отвлечься от пугающих нас важных проблем, или когда нас волнует какое-то новое, безотчетное чувство, или когда тревожная мысль осаждает наш мозг и не дает думать ни о чем другом. Через некоторое время пчела полетела дальше. Дориан, проводив ее взглядом, увидел, что она опустилась на темно-красный цветок вьюнка и скрылась в глубине его чашечки. Цветок дрогнул и тихонько закачался на стебельке.

Внезапно в дверях студии появился Холлуорд и энергичными жестами стал звать лорда Генри и Дориана в дом. Молодые люди взглянули друг на друга и улыбнулись.