Екатерина Лесина - Хроники ветров. Книга суда

• Название: Хроники ветров. Книга суда
• Автор: Екатерина Лесина
• Жанр: Фэнтези

---

Так стоит ли?

Глава 13

Рубеус

Белая капсула жизнеобеспечения слабо светится, и дым внутри переливается влажным блеском, скрадывает линии, стыдливо укрывая наготу той, что внутри. Пока нес, только и думал, чтобы успеть, удержать… странное ощущение, будто все уже было, и не так давно, размытые дождем горы и девушка на краю пропасти.

Не убий. Заповедь нарушенная сознательно.

Не умирай. Все, что угодно, только не умирай. Линия жизни зеленой нитью ползет по монитору, стоит отвести взгляд и нить оборвется. Не умирай… не убий. Равновесие.

— Продолжаешь скорбеть? — Мика замерла на пороге, не решаясь спуститься вниз. — От того, что ты здесь сидишь, ничего не изменится.

Изменится, может быть, она услышит и поймет, как нужна. Вернется.

— Кстати, у тебя проблемы, Карл… в общем, он тут и, кажется, отнюдь не с дружеским визитом. Ты бы вышел, встретил, объяснил…

Мягкий шлейф духов невидимой пылью осел на пол, идти надо, объяснять, но вот что и как.

— Вернись, пожалуйста…

Карл был зол. Настолько зол, что даже не потрудился переодеться, от кожаной куртки пахло дымом, мятая рубашка приобрела грязновато-серый оттенок, а на лице и руках вице-диктатора застыли темно-бурые пятна крови.

— И как это понимать? — Карл швырнул куртку в угол. — Стоит отлучиться ненадолго, как тут полный бардак! Какого черта ты затеял этот поединок? Так понравилось быть Хранителем?

Глянув на руки, Карл вытер их о рубашку.

— Это получилось случайно.

— Что получилось случайно? Твой вызов? Ты вообще разбрасываешься вызовами, как барышня обещаниями, то бишь, бестолково и не осознавая последствий. Выпить есть?

Рубеус налил из первой попавшейся бутылки.

— Виски? Хотя, какое к долбанной матери виски, настоящее виски осталось в прошлом, а это — самогон… Ну да по нынешнему времени и самогон — роскошь. А ты давай, рассказывай, герой, с чего все началось.

— Зачем?

Рубеус плеснул и себе. Желтоватого оттенка жидкость имела неприятный запах и ощутимо драла горло. Что рассказывать, если она умирает? Убегает, девушка-призрак, последняя надежда остаться человеком. Он сам, собственными руками убил, вернее, пока не убил, но это существование в капсуле жизнеобеспечения не похоже на жизнь. Сердца бьются, легкие снабжают тело кислородом, но рана по-прежнему сочится кровью, а разум спит, точно Коннован никак не может принять решение, уходить ей или остаться.

Пусть останется, он звал ее — не слышала, не ответила. Не поверила. Легче самому умереть, чем смотреть, как ускользает из рук нить ее жизни.

— Затем, — Карл залпом осушил стакан, фыркнул и, вытерев рукавом темный след на щеке, тихо произнес, — что я еще не решил, спустить с Мики шкуру или нет.

— А причем здесь Мика?

— Может, совершенно не при чем, но мне очень не нравится, когда меня пытаются выставить дураком. Итак, либо ты рассказываешь все, как есть, либо я начинаю разбираться сам. Но, поверь, этот вариант будет гораздо более болезненным.

Карл уселся на низкий диванчик, вытянул ноги и, скрестив руки на груди, произнес:

— Итак, я жду. Зачем нужен был этот поединок?

Рубеус попытался объяснить, но объяснения вышли какими-то скомканными. Выходит, снова ошибся.

— Значит, Коннован не справлялась, это раз, — Карл загнул палец. — Слушать советов не хотела, это два. Добровольно уступать место тоже, это три. Тебе стало невмоготу терпеть подобное положение, это четыре. Ну и ты стал опасаться, что ее вызовет кто-то другой, это пять. Правильно?

Пять причин, пять загнутых пальцев, в итоге — кулак. Красивый жест, вполне в духе Карла. Впрочем, если тот дошел до красивых жестов, значит, уже не так зол как вначале.

— А разобраться, в чем тут дело ты даже не пытался? Или просто поговорить? Нет, я понимаю, это безумно сложно просто взять и поговорить нормально. Ладно, я и сам-то… не думал, что все это настолько серьезно. — Карл потер переносицу. — Осталось решить, что делать дальше. С точки зрения логики, оптимальный вариант — она спокойно умирает. И не надо на меня смотреть глазами печального барана. Твоих, между прочим, рук дело. Поединок — дело такое, непредсказуемое. Итак, если Коннован умрет, то все вернется на круги своя. Если нет, тогда возникает ряд проблемы. Первая — считать ли ваш поединок завершенным. Согласно правилам соперник должен либо сдаться, либо умереть. Полагаю, Коннован выбрала второй вариант, а ты взял да помешал, спасать бросился, а это несколько… необычно. Теперь у тебя два выхода — либо заставить ее согласиться с поражением, причем официально, то есть в присутствии секундантов, либо добить.

— Добить? — Рубеусу показалось, что он ослышался, вряд ли Карл может говорить это всерьез, но вице-диктатор был серьезен как никогда.

— Добить. Сам или Мике поручи. Она ведь твой секундант. А ты что думал? Что это так просто? Когда вы, наконец, думать начнете, прежде чем делать что-то, а?

— А если она согласиться?

Карл потянулся так, что косточки захрустели.

— Сомневаюсь. Ну да ладно, допустим, она согласилась. Допустим, вопрос с выкупом тоже решен. Все получили желаемое — ты Хельмсдорф и Мику, я — порядок в регионе, а вот что будет делать Коннован?

— Здесь останется.

— И в качестве кого? Домашнее животное? Собачка, которую жалко на мороз выгонять? И сколько она продержится, прежде чем выбрать способ понадежнее?

— Ты тоже полагаешь, что это было самоубийство?

— А разве нет? Шансов на победу у нее не было, но вместе с тем она идет на заведомый проигрыш, а потом случается этакий… несчастный случай. Есть во что переодеться? Ненавижу грязные рубашки… Она тебя обманула, умная моя девочка. Одно не понятно, почему она до сих пор жива… — Карл поднялся и прошелся по комнате, по всему видно, его переполняла энергия, которой требовался выход. А вот у Рубеуса сил не осталось. И вниз пора, граница звенит. И страшно оставлять Коннован надолго одну, почему-то ему казалось, что стоит отлучиться на сколь бы то ни было долгое время, и произойдет нечто страшное.

Например, смерть.

Карл, остановившись у картины, щелкнул по носу полуобнаженную дамочку. Сказал:

— Ладно, если дня через три в себя не придет, отключай. Толку все равно не будет…

Коннован.

Я не хотела возвращаться, но бело-желтая сфера сомкнулась и попросту вытолкнула меня из света в темноту.

— Возвращайся, — сказала Тора, но не сказала как. Я не видела дороги и не хотела ее искать. Я останусь здесь навсегда. Почему бы и нет? Тихо и уютно, как под пуховым одеялом. Раньше я часто пряталась под одеялом от ночных кошмаров, а потом перестала видеть сны. Совсем.

Обидно.

Не знаю, сколько времени я просидела, вслушиваясь в темноту, но постепенно она начала наполняться звуками. Шелест… то ли капли дождя запутавшиеся в тяжелой листве, то ли холодные руки воды двигающие камни. Стон… неоправданно-живой для этого места, исполненный такой неизбывной тоски, что сжимается сердце. Шаги… тихие, крадущиеся, опасные. Чье-то дыхание шевелит волосы на затылке, чьи-то руки почти касаются шеи. Я ощущаю исходящее от них тепло, но не само прикосновение.

— Вернись, — шепчет кто-то на ухо.

Закрываю уши ладонями. Ни за что. Не хочу. Не буду.

— Вернись.

Он настойчив, он не желает уступать.

— Вернись, вернись, вернись!

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, но сзади никого нет.

— Вернись, — голос будоражит темноту, и она отзывается возмущенными волнами.

Да он просто издевается! Я встаю, чтобы найти его и сказать, что не вернусь, ни за что на свете не вернусь. Мне хорошо здесь, не больно и не страшно, а еще здесь я никому не мешаю и…

— Вернись! — голос отступает, я иду за ним. Тяжело, темнота сгущается, становится похожей на кисель, она пытается удержать, остановить, хватает за одежду и вязкой резиновой паутиной опутывает ноги.

И дышать тяжело. Почему она не хочет, чтобы я дышала?

— Вернись, — теперь голос не просит, он требует, он нагл и настойчив.

— Иди к черту! — кричу я в ответ и… просыпаюсь?

Я просыпаюсь? Это был всего лишь сон? Поединок, мир на кончике лезвия, замерзшее время, Тора и темнота, которая не хотела отпускать меня?

Здесь тоже темно, точнее сумрачно, длинные тени и знакомый низкий потолок отвратительного буро-зеленого цвета, плывет, плавится, а в глазах мушки. И дышать тяжело.

Если то, что случилось, — сон, то почему мне тяжело дышать?

Пытаюсь встать и не могу, вместо тела — комок ваты, а в голове неприятная легкость, от которой к горлу моментально подкатывает комок тошноты. А потолок кружится, по часовой стрелке, но если сильно присмотреться, то против.

Нелогично.

Закрываю глаза, но становится только хуже — бурая, расчерченная тенями юла пускается в пляс, и я понимаю, что еще немного и меня попросту вырвет. Стыдно.