Светлана Чехонадская - Смерть мелким шрифтом

• Название: Смерть мелким шрифтом
• Автор: Светлана Чехонадская
• Издательство: Издательство «Крылов»
• Жанр: Уютный детектив, cozy
• Год: 2004
• ISBN: 5-94371-679-3

Марине Леонидовой, дочери бывшего министра и богатой наследнице, тридцать пять лет. Она журналистка, ведет криминальную рубрику в газете «Без цензуры». Хозяин газеты, Виктор Сергеевич Грибов, бог и царь в журналистике. Но когда любовницу Грибова красавицу Алену находят убитой, Марина понимает, что получила информацию об этом убийстве за день того, как оно произошло…

---

— По обвинению в убийстве арестован ее брат, — сказал Ивакин. — Сейчас, я думаю, он как раз на пути в Лазурное. В наручниках.

— Брат?! — впервые за время разговора Грибов удивился. Его прозрачные глаза даже обрели цвет, и Ивакин обнаружил, что они светло-карие.

— Вы его знаете?

— Я видел его у Марины.

— Тогда, когда отвалились обои?

— Да, тогда.

— И больше не видели?

— Нет.

— И не звонили ему?

— Ему? — Грибов помолчал пару секунд. Ивакину показалось, что в воздухе роскошного кабинета возникло еле уловимое напряжение. — По-моему, нет. Но у меня был его телефон. Я его, кстати, дал следователям того городка, где Марину убили. Они искали родственников… Слушайте, у меня тысячи звонков ежедневно. Вы лучше у него спросите. Он тоже хотел устроиться в нашу газету, а у меня периодически появляются вакансии. Я дал задание секретарше. Она могла ему звонить… Он шустрый парень, мне показалось. И неприятный… А какой у него мотив? Ее имущество?

— Да.

— Ну, вообще-то для него это было целое состояние… — задумчиво сказал Грибов. — Удивительный поворот! Чего только жизнь не придумает… Вы меня расстроили, знаете? — взгляд Грибова и правда стал немного раздраженным. — Вы сказали «арестован». Значит, кроме мотива, есть еще что-то?

— Я вообще-то не имею права говорить об этом… — Ивакин замялся. — Но вы и сами понимаете: если арестован, есть и еще кое-что.

— И что же? — взгляд Грибова стал очень внимательным.

— Присутствие в городе Лазурном в тот день и час, когда Марина была убита.

— Вот как… — Грибов сощурился. — Это, действительно, странно.

— Кстати, Марина ничего не говорила об их взаимоотношениях? Не жаловалась, что боится его, не утверждала, что он на все способен ради денег?

— Нет. Мне показалось, что у них были неплохие отношения.

— А вы что-нибудь знали о ее личной жизни? Не появился ли у нее в последнее время какой-нибудь поклонник?

— Я не интересовался этим. Но как раз в последнее время она была такая раздражительная, что, скорее, этот предполагаемый поклонник, наоборот, бросил ее.

— Виктор Сергеевич, — вздохнув, Ивакин приступил к самому неприятному. — Сразу после убийства Лапчинской в вашей газете была опубликована статья, в которой намекалось на то, что убили вы. Это ведь Марина написала?

— Да, — после секундного колебания сказал Грибов.

— Вам что-нибудь показалось странным в этой статье?

— Да в ней все было странным. Никто Марине эту статью, разумеется, не заказывал. Она ее написала по собственной инициативе, а дурак-редактор ее пропустил. Статья — бредовая. Там всего понамешано! Когда я ее увидел, то на пару минут даже про Аленино убийство забыл. Редактора уволили, из интернетовской версии статью изъяли, а Марина… она уехала на юг. Я не успел с ней поговорить.

— У вас есть какие-то предположения относительно причин появления этой статьи?

— Я думаю, Марине ее заказали. Я даже стал подозревать после этого, что она не по собственной инициативе пришла ко мне на работу. Это ведь нетрудно разыграть: случайно встретились на пресс-конференции, она пригласила в гости, продемонстрировала крайнюю нищету…

— Сложно как-то.

— Да бросьте! Чего тут сложного.

— Кому это могло понадобиться?

— Меня это не интересует.

— Значит, по этой причине вы не верите ни в порядочность Марины, ни в ее влюбленность?

— В том числе по этой. Она, действительно, разыгрывала любовь, рассказывала какие-то небылицы обо мне — к большому удовольствию наших редакционных женщин. Мне говорили, она обижается, что я не приглашаю ее к себе домой. Я ведь тогда один раз пригласил ее на день рождения жены, когда работу предложил, а потом… ну, вы сами понимаете, это не очень удобно, если теперь она подчиненная. К тому же, ничего общего у нас и раньше-то не было. Она же обижалась. Кто-то мне сказал, что она вообще расценила мое предложение как попытку «возродить прежнюю любовь» — это ее слова. Я уже говорил, кажется, что она в студенческие годы была несокрушимо уверена в том, что все молодые люди влюблены в нее, причем небескорыстно. Кроме того, она и сама теперь старалась казаться влюбленной. Причем роль свою играла плохо. Переигрывала. Была вздернутой, плаксивой, с огромными кругами под глазами якобы от бессонных ночей. Рисовала она эти круги, я думаю. Все, все слишком… Она и прежде выражала свои чувства преувеличенно, а тут, в последний месяц перед отъездом на юг, словно помешалась. Может, устала? Она ведь лентяйкой была на самом-то деле… Хотя, я думаю, ее угнетала двойная роль, которую она по чьей-то просьбе вынуждена была играть. Это ведь очень трудно — лгать.

— Она ругалась с Лапчинской накануне ее смерти. Вы знаете об этом?

— Мне говорила бухгалтер. Опять же, я не успел расспросить ни ту, ни другую. Ни ту, ни другую я больше не видел. — Грибов покачал головой, удивляясь собственным словам. — Хотя Марина, видимо, хотела поговорить. Она всю среду после этой ссоры терлась в моей приемной. Я пробежал пару раз, сказал, что приму ее, но мне позвонили, сообщили об одном ЧП. Я, уже убегая, крикнул ей, что уезжаю за город до завтра. «У тебя что-то срочное?» — спросил я уже с лестницы. Она сказала: «Нет». И на следующий день она приходила. Но я после ночного совещания в Раздорах был совершенно измотан и на работу не поехал. Марина снова долго сидела в приемной, но часа в три я позвонил и сказал секретарше, что до десяти буду дома, с женой, а потом поеду к Алене. И секретарша посоветовала Марине ловить меня в пятницу. О чем она хотела поговорить? Может, как раз об этой ссоре?

— Из-за чего они могли поссориться?

— Понятия не имею.

— Они говорили что-то о Рубенсе. У вас есть предположения, почему?

— О ком?! — воскликнул Грибов и скептически скривился. — Уж не думаете ли вы, что тут еще и Рубенс замешан! Нет, картины здесь ни при чем. — И вдруг его глаза изменились: Ивакину показалось, что Грибов понял, о чем спорили две погибшие девушки. И эта догадка не испугала, не удивила его. От своей догадки Грибову стало… смешно.

— Значит, не знаете, при чем тут Рубенс? — без особой надежды спросил Ивакин еще раз.

— Думаю, что он здесь совсем ни при чем! — ответил Грибов, и глаза его почти смеялись.

— Ну, что ж, Виктор Сергеевич, — сказал Ивакин. — Честно говоря, я потрясен. Не каждый человек, занимающий такой пост, будет настолько вежлив. Ведь даже ни одного звонка за время нашего разговора!

— Я предупредил секретаршу. — Грибов сделал довольную гримасу. — Не люблю, когда отвлекают.

— У меня последний вопрос. — Ивакин встал. — Как вы думаете, когда Марина писала статью об убийстве Лапчинской? Если статья вышла в субботу, а убийство произошло в четверг, то в какой день недели она писала статью?

Грибов смотрел на Ивакина не мигая. Его глаза вдруг стали желтыми, но на самом их донышке темнела тоска.

— Странный вопрос, — произнес он.

— Ну, технически как это происходит? — беззаботно спросил Ивакин, вглядываясь в эту темную тоску в глазах сидевшего напротив человека.

— Технически… — отсутствующе повторил Грибов, — технически она ее писала в пятницу.

— А тот, кто прислал ей материалы, — ей ведь кто-то прислал материалы? — он это когда сделал?

— Мог уже в пятницу утром.

— Вы думаете, так и было?

— Я думаю, так и было, — безучастно сказал редактор.

— Ну, что ж. Огромное вам спасибо!

Грибов тоже встал, подошел к Ивакину. Рукопожатие его маленькой руки оказалось довольно вялым. Ивакин ожидал другого: редактор производил впечатление твердого и решительного человека. Он продержал руку следователя немного дольше, чем положено. Он явно колебался. Но не решился — и вот руки опущены, зазвонил телефон (как секретарша узнала, что уже можно?), Грибов взял трубку, и его прозрачные глаза заинтересованно округлились: собеседник рассказывает что-то приятное, что-то об охоте. Грибов, плечом прижимая трубку к уху, улыбчиво кивнул выходившему Ивакину.

Секретарша, как две капли воды похожая на Чистякову, с бешеной скоростью печатала на компьютере. Она скосила глаза на Ивакина и осуждающе покачала головой.

«Какие разные глаза у человека! — удивлялся Ивакин, идя по бесшумным коридорам редакции. — Тысяча выражений за полчаса! Плюс один несерьезный обман, и три — серьезных.

Несерьезный — это про Петрова. В игры свои газета, конечно, играет. Петров понял какой-то намек, потому и сбежал. Но меня эта история, слава богу, не касается, она и Марины коснулась лишь краем.

А вот серьезные обманы — это очень интересно. Во-первых, Грибов звонил Мише, и не раз. Три дня назад были проверены и другие Мишины счета за мобильный. Выяснилось, что редактор газеты „Без цензуры“ набирал его номер с рабочего телефона. Грибов не захотел сообщить об этом следователю. Он, правда, быстро спохватился и переадресовал возможную неувязку своей секретарше. Мол, могла звонить она — по поводу возможной вакансии. Вот только Миша говорит о том, что беседовал именно с Грибовым и совсем по другому поводу. Ну, это отдельный разговор.