Александр Кожедуб - Иная Русь

• Название: Иная Русь
• Автор: Александр Кожедуб
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-38955-1

Эта книга впервые в российской исторической литературе дает полный и подробный анализ этногенеза западной ветви восточнославянского этноса и его развития от древнейших времен до Средних веков. Автор представляет на суд читателей свою сенсационную интерпретацию пантеона славянских богов, что, без сомнения, будет интересно для всех интересующихся историей дохристианской Руси. Книга написана живым языком, главы из нее публиковались в периодике.

---

Но есть еще одно свидетельство из тех времен — «Слово некоего христолюбца, ревнителя по правой вере»: «Ако Илья Фезвитянинъ, заклавыи ерея жерца идольския числом 300 и рече: «Ревнуя, поревновахъ по господе вседержители», тако и сеи не мога терпети хрестьян двоеверно живущих, и верують в Перуна, и в Хорса, и в Мокошь, и в Сима, и в Ръгла, и въ Вилы, ихъ же числом 39 сестриць. Глаголять невегласи и мнять богинями и так покладывахуть имъ теребы, и куры имъ режут, и огневе молятся, зовуще его Сварожичемъ, и чесновиток богомъ же его творят». И дальше: «Того ради не подобает крестьяномъ игръ бесовьскиих играти, еже есть плясанье, гуденье, песни мирьскыия и жертвы идольския, еже моляться огневе под овиномъ, и Вилам, и Мокоше, и Симу, и Ръглу, и Перуну, и Роду, и Рожанице…»

Это «Слово» для нас ценно по двум причинам. Первая — здесь перечислены поганские боги, которым поклоняются «лже-христиане». Вторая — оно дает нам возможность увидеть истинную картину тогдашней духовной жизни. Двоеверие — вот что было характерно для XI–XII веков. Собственно, летописная Литва была окрещена в православие туровским епископом только в 1405 году. Значит, последнюю границу можно отнести намного дальше.

Древний автор перечислил для нас часть языческого пантеона богов, которых еще не забыли в те времена. Перун — бог войны, дождя и грома. Хоре (он же Ярило, Даждьбог, Сварог) — бог солнца, животворящей силы природы. Мокошь (у Б. Рыбакова Макошь) — богиня урожайности, заступница всех женщин. Сим и Регл, или Семарг — божество, которое охраняет семена и всходы, рисовали его как крылатую собаку. Вилы, они же русалки — богини утренних туманов, росы на полях, представали они в виде дев с распущенными волосами. Последние вместе с волколаками почему-то лучше других «нечистиков» сохранились в памяти белорусов. Вот что было записано в одной из лингвистических экспедиций на белорусское Полесье совсем недавно: «Русавка — такая будто баба с распущенной косянкой, они сидят, колышут детей на тех местах, где пущи были. До Купального Ивана не купались, потому что русавки были в воде, а после Купального Ивана шли они в жито. Говорили, что русавки когда-то были девками, вот какая-нибудь из них уже запилась, заручилась, а замуж не пошла. И дитя, которое некрещеное умрет, — тоже русавка».

Род — языческое божество природы, вселенной и урожайности. Рожаницы — заступницы женщин-рожениц, богини всего живого. Ну а Сварожичи — сыновья Сварога.

Конечно, сейчас мы хорошо знаем, что это далеко не полный перечень языческих богов. Но надо учесть, что, во-первых, для автора «Слова» те боги были всего только «бесовским порождением», которое надо было уничтожать и искоренять, а во-вторых, ему было абсолютно все равно, кто из этих богов главный, а кто подручный. Перун стоит где-то за Симом и Реглом. Возможно, это умышленная ошибка — мол, самое ему там место, поганцу, разбрасывающемуся молниями.

Русь была окрещена греком митрополитом Михаилом в конце десятого столетия при князе Владимире, сыне Святослава. История христианства к этому моменту отсчитывала уже без малого тысячу лет. А язычество, из каких глубин времени выходило оно?

Письменные источники, те же летописи, свидетельства греческих, византийских и арабских историков дают не так уж много. Известно только, что в конце X века, когда идея крещения Руси вот-вот должна была осуществиться — а за эту идею последовательно боролись княгиня Ольга с некоторыми другими подвижниками, — волхвы Киевской Руси создали новый пантеон языческих богов, немного отличный от прежнего. Об этом говорит много фактов. Б. Рыбаков считает, что новый пантеон был, во-первых, антитезой христианскому триединству, а во-вторых, волхвы воскресили и перенесли в Киев несколько архаических местных богов, которые восходили ко временам сколотским. Таким образом, верховным божеством стал Перун, хотя испокон веку это место принадлежало другому богу. Род — вот настоящий верховный бог древних славян, именно он всегда был и — опосредованно — остается главным в славянском миропонимании даже до нашего времени.

Перун понадобился волхвам как бог войны, как символ княжеской власти, а Род — это Род. Род, народ, родина, природа, родить, урожай… Недаром и радуница (роданица) — день поминовения предков.

У Константина Багрянородного под 948 годом н. э. есть такая запись: «Пройдя это место, они (славяне) доходят до острова, который называется святым Григорием, и на этом острове совершают свои жертвоприношения, потому что там растет огромный дуб. Они приносят в жертву живых петухов, вокруг втыкают стрелы, а некоторые приносят куски хлеба, мясо и что имеет каждый, как требует их обычай. Насчет петухов они бросают жребий — или зарезать их, или съесть, или отпустить живыми».

Так какому же богу приносились эти жертвы? Перуну? Дереву-богу? Или все же Роду?

Дуб был главным деревом не только славян и балтов, Зевс тоже сидел на дубе, и ничего странного в этом нет. Самое красивое, крепкое и долговечное дерево на этих землях, оно просто должно было представляться нашим предкам божеским. Действительно, вспоминаешь разные уголки Беларуси — и прежде всего видишь дубы. На высоком берегу Днепра между устьями Березины и Сожа дубовые рощи (гаи) тянутся на многие километры. Дубы здесь стоят вольно, твердо, никого не пускают себе под ноги. Тонкостволые березняки жмутся по ложбинкам, осинники загнаны в верховые болота, тонкие сосны, где облитые медью, где забронзовелые, смотрят на широкую речную пойму из далекого леса, — а дубы как зубры среди стад мелкорослых серн и ланей. А наднеманская Миколаевщина, родина Якуба Коласа? Толстенные дубы стоят далеко друг от друга, из густозеленого дерна выпирают корни, похожие на подземных змеев, и никто не знает, куда эти дубы шагают. В Налибокскую пущу? К своим братьям на Днепре?

Присвитязские дубы более задумчивые. Видно, они влюбились в нежно-стыдливую, осененную утренним туманом и подсвеченную вечерним солнцем красавицу Свитязь и не могут сойти с места. А уж как распахнет она сине-глубокие очи — исполины совсем теряют голову и по колено забредают в прозрачно-холодную воду озера, низко склонив могучие ветви. Плещется в корнях игривая волна, смеется, играет с онемевшими кавалерами, которые растопырили неуклюжие руки-катаки и не знают, что же делать дальше. Камыш и тот смеется над этими ухаживаниями-залетами, даже ложится на воду. Хорошие они хлопцы, эти дубы, высокие, сильные, тучу за хвост поймать могут — а никак не уговорят, не ублажат норовистую дивчину, самую из самых среди этих холмов. Конечно, Свитязь одна, а дубов вон сколько, не может выбрать, бедная. То засмеется, то притихнет в грустном раздумье…

В Налибокской пуще тоже дубы, но там больше бобылей, одиночек, которым не по душе гурты и собрания-рады. Гуляют они на воле сами по себе, найдут подходящую поляну в лесной чащобе и тешатся на ней, кличут, зовут к себе зверя и птицу, подкармливают голодных, лечат хворых. Правда, притягивают они и удары молний, особенно в воробьиные ночи, но такая уж судьба одиночек. Трещат, дымятся налибокские богатыри под перунами — и все равно никого и ничего не боятся.

Ну а царь-дуб живет где-то на Полесье по-над Припятью. Туровцы говорят, что под Туровом, городчуки — под Давыд-Городком, пинчуки с мозырянами тоже что-то свое знают, но никто и не спорит о том, что царь-дуб — на Полесье. Где же ему быть? В припятскую воду глядится, под полесским солнцем греется, со здешними цаплями и аистами — черными! — знается. Каждый полещук о нем знает, а вот увидеть — нет, не всякому дано. До Бога высоко, до царя далеко…

Дуб занимал свое законное место в пантеоне языческих богов, это мало у кого вызывает сомнение, но господствовал над всеми богами Род. Древнерусские писатели XII века сравнивали Рода с вавилонским Ваалом-Гадом, египетским Осирисом, библейским Саваофом. Бог-творец, бог-демиург, он находился на небе и вдыхал жизнь во все живое.

К сожалению, к тому времени, как появились поучения против язычества, культ Рода был уже почти забыт, оттого и записи о нем редки и невыразительны. Однако главное все же осталось — Род сидит на небе и оплодотворяет землю. Если обратиться к индоевропейской мифологии, к первоначальному дуализму, из которого слагались основные мифы: день — ночь, вода — суша, земля — небо, огонь — вода и так далее, то становится ясно, что Роду должна соответствовать и богиня-мать, та самая земля, которую оплодотворяет небо. Академик Б. Рыбаков считает, что на эту роль у восточных славян может претендовать разве что Макошь. Однако при определении этой загадочной богини мне хотелось бы пойти другим путем. Род, народ, родина, природа, родить, предки — об этом семантическом ряде уже говорилось. Я предлагаю еще один: жизнь, живой, животные, жито, жилье… Католики-миссионеры Средневековья отмечали у западных славян других богов и богинь, среди которых — Жива. Католический пресвитер Гельмольд под 1170 годом записал: «…во всей славянской земле господствовали усердное поклонение идолам и заблуждения разных суеверий. Ибо помимо рощ (священных) и божков, которыми изобиловали поля и селения, первыми и главными были Прове, бог Альденбургской (Староградской) земли, Жива, богиня полабов, и Радегаст, бог земли бодричей…»