Гюнтер Фляйшман - По колено в крови. Откровения эсэсовца

• Название: По колено в крови. Откровения эсэсовца
• Автор: Гюнтер Фляйшман
• Издательство: ООО «Яуза-пресс»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0066-7

«Meine Ehre Heist Treue» («Моя честь зовется верностью») — эта надпись украшала пряжки поясных ремней солдат войск СС. Такой ремень носил и автор данной книги, Funker (радист) 5-й дивизии СС «Викинг», одной из самых боевых и заслуженных частей Третьего Рейха. Сформированная накануне Великой Отечественной войны, эта дивизия вторглась в СССР в составе группы армий «Юг», воевала под Тернополем и Житомиром, в 1942 году дошла до Грозного, а в начале 44-го чудом вырвалась из Черкасского котла, потеряв при этом больше половины личного состава.

Самому Гюнтеру Фляйшману «повезло» получить тяжелое ранение еще в Грозном, что спасло его от боев на уничтожение 1943 года и бесславной гибели в окружении. Лишь тогда он наконец осознал, что те, кто развязал захватническую войну против СССР, бросив германскую молодежь в беспощадную бойню Восточного фронта, не имеют чести и не заслуживают верности.

Эта пронзительная книга — жестокий и правдивый рассказ об ужасах войны и погибших Kriegskameraden (боевых товарищах), о кровавых боях и тяжелых потерях, о собственных заблуждениях и запоздалом прозрении, о кошмарной жизни и чудовищной смерти на Восточном фронте.

---

Все многозначительно молчали, но было видно, что оценили важность и холодную реальность моих слов. Разумеется, никто не стал ни меня, ни моих товарищей ругать за неудачу, тем более, упрекать в трусости за то, что нам пришлось убраться из Фуа.

В дом зашли двое офицеров. Унтерштурмфюрер в чистеньком, ладно подогнанном обмундировании, в аккуратной шинельке, с ним — гауптшарфюрер с каким-то списком в руках. Он призвал нас к вниманию. Мы поднялись.

— Вот же черт! — вполголоса пробормотал Хайзер.

Унтерштурмфюрер с надменным видом стал расхаживать по комнате. Остановившись напротив меня, он посмотрел мне прямо в глаза. Потом, повернувшись направо, изрек:

— В этом городе существую колодцы. С водой. Так что, думаю, вам не повредит побриться и вымыться.

Повернувшись на каблуках, он направился к двери. Гауптшарфюрер услужливо распахнул створки, и оба вышли.

— Он что, серьезно? — недоумевал Крендл.

— Это унтерштурмфюрер Баумгартнер. Еще пару дней назад он был одним из нас. Потом заработал повышение, — констатировал Хайзер. — И тут же превратился в скотину.

— Нет, правда, он это серьезно? — снова спросил Крендл.

Хайзер заверил его, что, дескать, вполне. Мы вышли на холод й направились к колодцу.

— Глупость, — заявил солдат, опуская в колодец ведро. Оно брякнуло пару раз, стукнувшись о лед внизу.

— И что теперь? — поднял он на нас глаза.

— Очень просто, — потирая замерзшие руки, заявил Крендл. — Льдом ни умыться, ни побриться, — подвел он итог.

Мы стояли, прикидывая, как все-таки проломить ледяную корку, которой затянуло воду в колодце.

— Есть идея, — осклабившись, сообщил Крендл.

И не успели и слова сказать, как он извлек ручную гранату и швырнул в колодец.

— Боже мой! — пролепетал кто-то прежде, чем она взорвалась. Из колодца взметнулся фонтан воды и ледяных обломков. Одни расхохотались, другие стали опасливо озираться — ну, и наделал ты переполох, парень!

Мы увидели, как к нам во весь опор через поле мчится гауптшарфюрер, тот самый, что приходил вместе с Баумгатнером.

— Дьявол! Только этого не хватало! — пробурчал Крендл.

— Что здесь происходит? — рявкнул гауптшарфюрер. — Вы не в своем уме? Швырять гранаты в колодец! Вы понимаете, что это означает. Нанесение вреда имуществу рейха!

Кто-то рассмеялся. И так заразительно, что и мы не выдержали и стали хохотать. Гауптшарфюрер пришел в бешенство, что лишь усугубило комизм ситуации.

— Вы все за это ответите! — выкрикнул он. — Я буду ходатайствовать о расследования этого безобразия! Это не что иное, как нанесение вреда имуществу рейха!

— Путем злоумышленного... подрыва гранатой... колодца с водой, — со слезами на глазах, задыхаясь от хохота, пролепетал роттенфюрер, и все мы просто зашлись хохотом. Мы и сами были не рады, в целом, ничего особенно смешного в этой ситуации не было, однако после мёсяцев страха за свою жизнь, стресса, грязи, холода и всех ужасов войны на нас накатил приступ неудержимого смеха, что-то вроде истерики.

Никакого расследования, разумеется, не было. Все понимали, что эта история гроша ломаного не стоила, и о ней благополучно позабыли.

Уже после полудня у наших зенитных батарей работы стало невпроворот — к Новилю приближались армады бомбардировщиков союзников. Всем было предписано за-биться в подвалы и траншеи. Никто с определенностью не мог сказать, собрались ли англо-американцы в пух и прах разнести Новиль, однако упомянутые меры были более чем оправданны. Несколько минут спустя затявкали наши зенитки, а потом послышались глухие разрывы. Новиль бомбили.

Мы укрылись в подвале фермерского дома, беспокойно поглядывая, как на нас из щелей потолка тонкими струйками сочится пыль. В случае прямого попадания этот подвальчик стал бы нашей братской могилой, но тем не менее укрытия надежнее и в помине не было.

Налет продолжался минут 15, может, 20, а потом наши наблюдатели доложили, что к городу приближаются американские Р-47, Р-51 и истребители танков «тайфун». Мы остались в подвале пережидать еще один налет. Половые доски над нами разлетелись в щепы от очереди крупнокалиберного пулемета. Еще минут 20 мы прислушивались к разрывам и залпам наших зениток. Потом все стихло, и нас потребовали наверх.

Выглянув из окна, я не узнал Новиля. Нам было приказано срочно ликвидировать очаги пожара вблизи штаба и заняться ранеными. На вершине холма неподалеку от командного пункта штаба я разглядел «королевский тигр». Машина была изуродована до такой степени, что напоминала смятую и разорванную жестянку из-под сардин.

Когда начался артиллерийский обстрел города, мы с Крендлом и Бомом вытаскивали раненых из-под поврежденных ящиков со снаряжением. Снаряди летели с юга и, разрываясь, разносили вдрызг здания и мостовые Новиля. В воздухе стояла удушливая вонь пороховой гари, все вокруг усеивали деревянные обломки, битый кирпич и сорванная с крыш черепица. Авианалет и вдобавок интенсивный артобстрел повергли нас в панику. Водители в отчаянии пытались отвести технику и грузовики в безопасное место, но только перекрывали проезжую часть улиц и сталкивались друг с другом. Обезумевшие от страха тягловые лошади, сорвавшись с привязи, носились по близлежащим полям. Стены, обрушиваясь на проезжую часть улиц, погребали под собой солдат. Снесенная взрывной волной с крыш черепица, как и рассыпавшиеся на мелкие осколки оконные стекла, калечили и убивали не хуже шрапнели. Кое-кто из бойцов, невзирая на взрывы, в полубеспамятстве обрубками пытались разрывать кучи обломков в поисках оторванных рук.

Посреди всеобщего безумия меня отыскал Хайзер, велев возвращаться в фермерский дом вместе с наблюдателем. Мы должны были следить за наступавшими на Новиль войсками противника. Когда мы добрались до места, артобстрел прекратился. Бом, Крендл и Шпенглер в бинокли уставились на юг. Тут же к нам присоединились и Хайзер с Райсом и еще несколькими бойцами взвода.

— Ну, что там видать? — стал допытываться Хайзер.

Мои солдаты ответили, что ничего не выглядели.

— Видели, во что они превратили город? — спросил солдат из взвода Хайзера. Разумеется, мы видели, и это было лишь прелюдией к настоящему ужасу.

— Бомбардировщики! — крикнул Шпенглер.

Мы уставились на юго-западную часть неба, и я тут же стал докладывать о вражеской эскадрилье в штаб. Нам было приказано срочно укрываться, мы, помедлив, все же решили спуститься в подвал. Гул моторов нарастал, вот вновь заговорили наши зенитки. И снова душераздирающий вой падающих бомб, снова наш подвал ходуном заходил, снова на нас сыпалась пыль. Четверть часа спустя все кончилось, мы дожидались распоряжений из штаба вернуться на позиции. Но штаб не спешил, и мы решили действовать сами. Выбравшись наружу, мы увидели, что вся восточная стена фермерского дома рухнула, и теперь мы видели холм, тот самый, на котором располагался наш штаб. Туда прямым попаданием угодила бомба, и теперь на месте штаба белела груда камня вперемежку с красной черепицей.

— Истребители! — не своим голосом завопил Райе.

С юго-запада на нас снова неслись американские самолеты «Р-47», «Р-51» и «тайфуны». Большая часть позиций наших зенитных орудий была подавлена, а укрываться в Новиле было просто негде. И мы смотрели, как самолеты, накренясь, пикировали. Пули бортовых пулеметов и пушек в куски разносили черепичную крышу фермерского дома, на полях разрывались бомбы, оседая, падали немногие из остававшихся целыми городские здания. Вражеские самолеты вновь устремлялись вверх, а оттуда заходили для новой атаки Новиля. Я затаился в углу между западной и южной стенами фермерского дома, а мои товарищи пытались укрыться везде, где только было можно. Американские истребители с воем проносились над нашими головами, обстреливая нас, и тут буквально на моих глазах крупнокалиберные пули в одно мгновение превратили Райса в груду окровавленных ошметков, в прямом смысле в мокрое место.

Я сам получил несколько осколочных царапин. И тут раздался чей-то крик:

— Танки! Танки и пехота с юга!

Нет, теперь у нас уже не было, чем обороняться. Дорога на Новиль была буквально забита американскими «шерманами М-4», вездеходами, грузовиками и артиллерийскими орудиями на прицепах. Большинство наших погибли от пуль или осколков или же были заживо погребены под обломками. Чей-то голос из «Петрикса» приказывал личному составу 2-го полка уходить. Зенитные батареи люфтваффе и 263-го полка вермахта должны были оставаться в Новиле и, попытавшись замедлить продвижение американцев, обеспечить наш отход. В общем, предстояла знатная мясорубка.

Мы бегом направились к северной части города. Как раз вовремя, потому что «шерманы» начали обстрел города. Побросав снаряжение в кузов дожидавшегося нас «Опель Блица», мы стали подсаживать сбоих товарищей в кузов. Народу набилось столько, что кое-кому здорово не повезло — сорвавшись вниз, они попали под колеса шедших позади нашего грузовиков. Это уже нельзя было назвать отступлением, это было паническое бегство, причем мы даже не знали, куда бежать.