Гюнтер Фляйшман - По колено в крови. Откровения эсэсовца

• Название: По колено в крови. Откровения эсэсовца
• Автор: Гюнтер Фляйшман
• Издательство: ООО «Яуза-пресс»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0066-7

«Meine Ehre Heist Treue» («Моя честь зовется верностью») — эта надпись украшала пряжки поясных ремней солдат войск СС. Такой ремень носил и автор данной книги, Funker (радист) 5-й дивизии СС «Викинг», одной из самых боевых и заслуженных частей Третьего Рейха. Сформированная накануне Великой Отечественной войны, эта дивизия вторглась в СССР в составе группы армий «Юг», воевала под Тернополем и Житомиром, в 1942 году дошла до Грозного, а в начале 44-го чудом вырвалась из Черкасского котла, потеряв при этом больше половины личного состава.

Самому Гюнтеру Фляйшману «повезло» получить тяжелое ранение еще в Грозном, что спасло его от боев на уничтожение 1943 года и бесславной гибели в окружении. Лишь тогда он наконец осознал, что те, кто развязал захватническую войну против СССР, бросив германскую молодежь в беспощадную бойню Восточного фронта, не имеют чести и не заслуживают верности.

Эта пронзительная книга — жестокий и правдивый рассказ об ужасах войны и погибших Kriegskameraden (боевых товарищах), о кровавых боях и тяжелых потерях, о собственных заблуждениях и запоздалом прозрении, о кошмарной жизни и чудовищной смерти на Восточном фронте.

---

— Ну, так что, Кагер? На каком участке мне перейти границу? У Аахена или же северо-западнее Прюма?

В сообщениях из ОКВ и ОКХ упоминалось о том, что 7-й танковой надлежит наносить удар в районе Прюма. И я, отчаянно стараясь говорить солидным тоном искушенного полководца, отвечал:

— У Прюма, герр генерал!

На что Роммель, тряхнув головой и не отрывая взора от карты, отвечал:

— Ничего, ничего, Кагер, я еще сделаю из тебя гения стратегии.

В последние недели апреля из ОКВ и ОКХ поступили приказы о переброске 7-й танковой дивизии в район Прюма, однако герр генерал этот план явно не одобрял. Велев мне перейти на другие радиочастоты, он распорядился передать непосредственно в ОКВ, что согласно его прогнозам бельгийцы перехватили предыдущие радиосообщения и готовятся встретить нас именно у Прюма. Герр генерал попросил меня сделать упор именно на его стремлении нанести первый удар по французам в районе Аахена, рекомендовав мне пропустить мимо ушей несогласие верховного главнокомандования. Но ведь верховное главнокомандование вряд ли станет прислушиваться к мнению какого-то там рядового солдата. Герр генерал выслушал все переданные мною по «Фернхёреру 918» возражения, потом взял у меня из рук микрофон и не терпящим возражений тоном стал излагать свои тактические соображения, подкрепляя их сочной бранью. Вероятно, если бы генерал повнимательнее отнесся к кнопке «прием—передача» на микрофоне, верховное главнокомандование, может, и услышало бы его. Но герр генерал говорил в выключенный микрофон. Я придерживал кнопку до тех пор, пока герр генерал не остынет и не начнет излагать свои доводы более-менее сдержанно. В ОКВ согласились с его оценкой обстановки и все же дали «добро» на удар силами 7-й танковой дивизии и 2-го полка «Дас Райх» в районе Аахена.

По утрам, несмотря на май, было прохладно, эти дни запечатлелись в памяти росой да запахом бензина. 3 или 4 мая мы стали рассаживаться на транспорт, и герр генерал пожаловал мне место в мотоцикле с коляской. Мой водитель — по крайней мере, герр генерал присвоил статус «моего водителя» Фрицу Крендлу — провез меня по нашему соединению. Герр генерал предупредил, чтобы я не удалялся от его танка более чем на 5 метров без особого на то распоряжения.

Ревя двигателями, мы мимо полигонов под Кобленцем сразу же направились в сторону Аахена. Мы следовали вперемежку с другими полками и дивизиями вермахта и СС. Наше передвижение здорово смахивало на хаос, а пик его я наблюдал, когда артиллеристы устроили пробку на рокадном шоссе. Движение застопорилось. Регулировщики попытались остановить колонну и пропускать всех по очереди, организованно, но из этого ничего не вышло.

В воздухе затрубили горны, и личный состав разразился проклятиями. Откинув крышку люка башни, герр генерал выкрикнул мне:

— Езжайте вперед и выясните, кто здесь главный. А то мы здесь нашумим и на всю Бельгию, и на Голландию с Францией!

Я ответил, что сейчас переведу «Телефункен» на частоты командования и прямо отсюда выясню. Герр генерал недоуменно поднял брови, будто не зная, что я уже направил соответствующий запрос и получил ответ из ваффен-СС: главный — генерал Эрих фон Манштейн. И передал это герру генералу. Жестом он велел мне забираться наверх вместе с радиостанцией, и я неуклюже вскарабкался на танк. Роммель среди путаницы проводов стал искать микрофон. Найдя его, он вопросительно посмотрел на меня, как бы говоря: ну, видишь, каков я — не совсем безграмотный. Я понимающе кивнул, и Роммель от имени ваффен-СС потребовал Манштейна. Меня еще тогда поразило, что они были накоротке друг с другом. Герр генерал, назвав Манштейна по имени, стал жаловаться:

— Эрих, это Эрвин. Ты понимаешь, что из-за тебя здесь застряли вся 7-я танковая и в придачу 2-й полк СС? Знаешь, не хочется терять время только потому, что регулировщики, видите ли, не могут навести порядок на рокадном шоссе.

И тут я услышал ответ Манштейна.

— Дай мне пару минут, Эрвин, и я пропущу вас. Эрих? Эрвин? Я еще не успел оправиться от изумления,

как генерал сунул мне микрофон и, скользнув в люк, исчез в танке.

Как и было обещано, несколько машин впереди посторонились, и узкой щели хватило, чтобы 7-я танковая и 2-й полк СС сумели проскочить. А мы на мотоцикле направились к находившему в голове колонны Манштейну и вместе с его частями вошли в Аахен.

В тот день вечером меня вызвали в палатку герра генерала, где он вместе с Манштейном штудировал оперативные карты. Тогда герр генерал обращался со мной уже не так по-простецки, как обычно. То ли оттого, что нам предстояла серьезная операция, то ли по причине присутствия Манштейна. Роммель официальным тоном приказал мне оповестить всех командующих частями о дислокации на момент вторжения. Артиллерия должна была открыть огонь по бельгийской границе в 6.15, пехотные и мотопехотные части должны были перейти границу в 6.45, а 29-й мотопехотный полк вермахта следовал за ними в 7.00. В 7.15 10 мая 1940 года вступили в войну 7-я танковая дивизия и 2-й полк «Дас Райх».

Глава 2 . Нидерланды и Франция

Вторжение в Бельгию произвело на меня удручающее впечатление. После артподготовки, перепахавшей живописную местность, в глубь страны с победными песнями устремились наши войска. Люди, выбежав из охваченных огнем домов, сгрудились у края дороги. Мне запомнилась одна женщина в синем платье с белой оторочкой. Ее лицо и спутанные волосы были в копоти. Скомкав платок, она непрерывно выкрикивала один и тот же вопрос: «Кто? Кто это сделал?» Вопрос, как нетрудно догадаться, был адресован нам. Мирное население Бельгии было уверено, что мы наносим ответный удар. О том, что первый удар нанесли мы, здесь, похоже, никто не подозревал.

Роммель остановил всю колонну и стал изучать в бинокль лежавший перед нами городок. Сначала он бросил пару распоряжений через ларингофон, потом нагнулся ко мне:

— Передай танкистам «тигров» III и IV, пусть пару раз пальнут.

Я передал через «Фернхёрер» генеральское распоряжение, и танки тут же его исполнили. Когда дым рассеялся, последовал ответный огонь бельгийцев. Те стреляли из пушек на огромных колесах, остававшихся у них еще с наполеоновских времен.

— Рядовой Фляйшман! Немедленно в обоз! В кухонный взвод! — прокричал герр генерал.

Крендл, круто развернувшись, помчался к кухонному взводу, то есть в самый хвост колонны. Я тогда не сразу понял жест генерала. А все оказалось проще простого — он не хотел, чтобы меня случайно подстрелили.

Пока мы неслись в хвост колонны, мимо мелькали серьезные лица наступавших пехотинцев. До меня доносилось звяканье оружия, буханье кованых сапог — звуки войны. Добравшись до обоза, мы оглянулись и увидели, что, пока мы ехали сюда, наша ударная танковая группа уже начинала входить в горящий город. А еще минут через двадцать бельгийцы, насмерть перепуганные обстрелом, с белыми флагами и поднятыми вверх руками вышли навстречу нашим войскам.

Раздался характерный щелчок, и я услышал голос генеральского корректировщика огня. Он сообщил о нескольких раненых и велел проинформировать 264-ю медицинскую роту, чтобы оттуда прислали за ними санитарные машины. Кроме того, от имени герра генерала он передал, чтобы мы с Крендлом возвращались. Пока Крендл вез меня, я по «Т-6» связался с медиками и передал распоряжение Роммеля. Генерал был снова на башне и разглядывал напечатанную на марле карту. Мы с Крендлом с любопытством наблюдали, как солдаты 2-го полка СС разоружают бельгийских военных и угощают их сигаретами. По виду бельгийцев никак нельзя было заключить, что они удручены происходящим, — даже хохотали в ответ на отпускаемые нашими шуточки. Кто-то из них сказал, что, дескать, все хорошо помнят, как все было в Польше, и поэтому ни к чему устраивать подобное и здесь, в Бельгии. Мол, мы с Францией связаны договором, только поэтому и вынуждены воевать против вас. А им самим война с Германией ни к чему. Всем бельгийцам страшно хотелось знать, что ожидает их дальше. Офицеры из 2-го полка СС объяснили, что их сначала отправят в лагерь для военнопленных в район Бонна и дадут возможность ознакомиться с идеями национал-социализма, а потом, кто знает, может, и вступить в ряды вермахта. В этом бельгийском Шамборе я отнюдь не чувствовал себя захватчиком. В свою очередь, и бельгийцы мало напоминали героических защитников своей страны.

Герр генерал потребовал объяснений, почему до сих пор не прибыли силы полиции СС, чтобы забрать военнопленных бельгийцев. Я пока что не успел войти в курс своих обязанностей, поэтому и понятия не имел, что должен был связаться с ними. Я тут же по «Т-6» сообщил в подразделение полиции СС, и уже несколько минут спустя прибывшие солдаты стали уводить бельгийцев к нашей границе.

Герр генерал продолжал изучать напечатанную на марле карту, время от времени поглядывая в южном направлении.