Автор неизвестен - Энциклопедия - Туристическая энциклопедия (маршруты по СНГ)

• Название: Туристическая энциклопедия (маршруты по СНГ)
• Автор: Автор неизвестен - Энциклопедия
• Жанр: Путешествия и география

---

Чуда не случилось, и Ченцов застрял на Глупом камне гораздо крепче, чем все, так что было ясно - родственные души нашли друг друга. Эпопея прохождения Ченцовым порога Пебозерского весьма поучительна и интересна, она заслуживает отдельного описания и рассмотрения, но вот лично я не хотел бы этим подробно заниматься. Ченцовскую Мурену безнадежно развернуло на Глупом камне, потом Ченцов еще пару минут злобно скрежетал веслами, потом он вылез по пояс, потом поскрежетал зубами, потом сразу провалился еще глубже, и Ксеня взяла весла и пошла вниз по порогу пешком, а еще потом Ченцов схватил байдарку в охапку и уволок ее на запасные пути, то есть на практически непроходимый пресловутый правый рукав, а Финик пошел ему помогать, а Лебедь с Натальей в это время прошли порог практически чисто, а Данилов Алексей Николаич все подряд фотографировал, а Ченцов потом провалился в воду еще несколько раз, в общем, когда наконец насквозь мокрый злой Ченцов выбрался с любимой байдаркой в Пебозеро на большую воду, спускался вечер, слева радостно валила новая группа ультрафиолетовых туч, и все стояли и встречали его, безнадежно замерзшие, голодные и раздраженные.

Спустя десять минут мы уже стояли на песчаном берегу, Финик с Денисом пытались развести костерок из абсолютно не предназначенных для этого полусырых, грязных и мокрых веток то ли тополей, то ли осин, которые накидал там какой-то горе-дровосек, из вконец разорванной перекусной сумки лихорадочно доставали жалкие крохи еды, которые еще сухой утром Ченцов соизволил выделить нам на поддержание сил, которое он с жестокой иронией назвал перекусом, Николаич зачем-то (видимо, от холода) бегал и разгружал нашу байду, все сосредоточенно и быстро хаотично двигались, отдаленно напоминая дурдом на прогулке.

Еще через пять минут костер худо-бедно дымил, наш многострадальный Пельмень валялся на песке распотрошенный и брошеный, как большая дохлая рыба, и все, сгрудившись бесформенной толпой вокруг дыма, озабоченно глядели в небо и обсуждали сами с собой наши перспективы на погоду в редких перерывах между бесплодными поисками ножика, якобы нужного для нарезания перекуса, хотя очевидно было, что резать там по большому счету нечего.

Еще через две минуты среди дыма мелькнул первый огонек, а среди людей произошло движение к своим накидкам, вызванное преимущественно тем, что перспективы стали всем очевидны.

Еще через восемь секунд пошел дождь, и была буря, и был ветер, и был гром, ну просто ой, ой. Потом мы еще не меньше получаса сосредоточенно сушились, грелись, ругались и грызли свои приблизительно съедобные конфеты. Выдвигались идеи вставать прямо там, но тучи вновь ушли, пришли даже кусочки синего неба, и эти идеи были с негодованием отвергнуты всеми. Даже автором, хотя я и не помню точно, кто это был. Не я. Наверное, то была мысль народная.

Когда тучи ушли, оказалось, что еще, собственно, и не вечер, и что можно еще плыть, и мы пошли снова с упорством маньяков вперед, через кляксообразные озера Пебозеро и Хизиярви (причем сложно точно сказать, где именно кончилось Пебозеро и началось, так сказать, Хизиярви), мимо многочисленных абсолютно покинутых (и одной не совсем покинутой) деревень, каждая из которых больше двух коробок домов как правило не содержала (все с замечательными названиями, к примеру, там был дом, который называется Кангашнаволок), и мимо снова под солнцем получивших цвет деревьев, кустов, травы, поганок, обломанных сучьев, мусора, коряг...

Приключения продолжались. В итоге через часок мы подплыли вплотную к озеру Вороньему, так ни разу и не сбившись с московского графика, и стали искать там стоянку. Первые попытки позорно провалились. Мы облазили порядочные участки берега, но нашли лишь указатель, который самодовольно говорил, что справа - страна Духов, а слева - страна Дураков. Наверное, ее установил какой-нибудь дух или дурак. Пограничник. Общеизвестно, что на озере Вороньем находится так называемый остров Добрых Духов, там понатыкано множество деревянных скульптур и чего-то еще, оттуда-то и мог прийти дух. Дурак мог прийти с любой стороны, это естественно и тоже общеизвестно. Они встретились и поставили указатель.

Но дураки отхватили себе неплохую территорию; именно слева мы нашли прекрасную стоянку, обезображенную надписью "Мыс Уютный", ровную, с дровами, с черникой, с благоустроенным очагом, даже с баней и коптильней, с хорошим причалом и видом на море. Пока мы искали стоянку, тут как тут приперлись новые тучи, стало опять неприятно, холодно, так что мы разгружались и разбивали лагерь быстро, не тормозя. Вот мы с Даниловым разгрузились тогда примерно за минуту, и больше никогда не разгружались быстрей, а поставились еще минут через десять. Не все, конечно, могут не тормозя сделать работу качественно, так что Ченцов расставил палатку прямо под наклонившимся стволом большой сосны, но это мелочи, ничего другого и не стоило ожидать. Стоянка была отличная, но решили, что дневка, запланированная еще в Москве, будет отменена по причине нецелесообразности.

Ужин оказался отмечен новым слоном - Ксеня достала банку абрикосового джема, а Данилов ее съел. Я порой удивляюсь, до чего он прожорлив. Почти как Фионин. Он схватил эту банку, сел с ней подальше от всех и быстро-быстро начал поедать джем ложечкой. Когда кто-нибудь подходил, Данилов со стонами отдавал немножко джема, но когда этот кто-нибудь уходил, он снова с урчанием набрасывался на еду, и таким образом благодаря своей близости к банке он один съел процентов семьдесят джема. Сердце мое плакало, и мы с ним едва не подрались. Столько продукта пропало! Вечером погода совсем испортилась, скоро стемнело, и мы легли спать. Вот такие бывают боевые дни.

Moral level: 5 (Satisfactory).

Выдержки из некролога

Дорогие товарищи! От имени и по поручению Правительства Страны Добрых Духов и всего Добро-душного Народа мы вынуждены с глубоким прискорбием огласить всем тягостную весть. Сегодня, одиннадцатого августа тысяча девятьсот девяносто пятого года, приблизительно в четыре часа утра по Вороньему времени, на озере Вороньем после тяжелой и продолжительной болезни скоропостижно скончалась Народная Утешительница всех угнетенных и вымокших Хорошая Погода. Добрые духи, непроходимые дураки, все прогрессивное человечество понесли тяжелую утрату. Хорошая Погода родилась в конце июля... отличалась наилучшими качествами... тепло и солнечный свет... всегда на самые ответственные посты... работа с туристами... болела почти с рождения... тяжелый приступ восьмого августа... почти полностью оправилась... надеялись... вновь ухудшение... надеялись... Удар. Непоправимой утратой... Безвременная кончина Хорошей Погоды потрясла... возмущенные туристы... некому заменить... тепло... моральные качества... солнечный свет... навсегда останутся в наших сердцах.

11 августа

Мы одними из первых узнали о смерти хорошей погоды. Это было немудрено. Весь день с утра и до вечера погода была смертельная, даже, скажем прямо, убийственная. Очень плохо. Ну очень плохо. Мама! Как нам плохо. А жить хочется. Безумные идеи идти в такую погоду погибли сами собой прямо утром. Весь день и холод собачий, и дождь идет не переставая, Лебедю вот к обеду залило палатку. Все ходят туда-сюда мокрые, злые, шурша накидками и проклиная судьбу. Все вещи вокруг тоже холодные и мокрые, и на них постоянно налипают грязные сосновые иголки. Костер с утра минут сорок никак не разводился, и это несмотря на то, что вокруг стоянки в достаточном количестве есть и береста, и лапник. И дров на этой стоянке сколько угодно, - просто редкостное изобилие. Но все настолько мокрое, что без оргстекла не обошлись. Солнца и света день совершенно не принес, - все было беспросветно серым, и вид на озеро только удручал своей тоскливостью.

У всех весь день все нормальные мысли находились в кристаллическом состоянии по причине мороза (красного носа). Все же остальные мысли делились условно на две четко разделяемые категории. Первая (героическая) - в течение всего дня - "Если эта погода будет продолжаться и дальше, то что? И как нам жить? И кто вообще пойдет дальше? Я пойду дальше? Нет, я в такую погоду не пойду. Ищи дурака". Вторая (прозаическая) примерно после пяти часов дня - "А ведь сегодня мы уже ничего больше есть не будем". Эти мысли вызывали тоску и отчаяние.

В пояснение к первой, героической, следует сказать, что впереди по московской раскладке оставалось еще в лучшем случае четыре ходовых дня (причем два ближайших - даупские числа), а денисов сволочной радиоприемник авторитетно заявил, что погода портится окончательно и, судя по всему, бесповоротно на всем европейском севере (будьте здоровы), и что таких могучих циклонов сюда уже давно не приходило, и что вообще по народным приметам какой сегодня день, таким и будет все оставшееся больное лето. Несложно было видеть, что день был отвратительным, а следовательно, и от будущего не стоило ждать ничего мало-мальски доброго. Общее настроение неплохо ассоциировалось с темой ободряющей песни "Дети юга".