Ева Модиньяни - Миланская роза

• Название: Миланская роза
• Автор: Ева Модиньяни
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-002791-5

Несравненная Роза Летиция — удивительная женщина, глава крупной семейной корпорации — сама сделала свою жизнь. В ее большой семье были и семейные тайны, и убийство, браки по расчету и скандальные разоблачения. Но все изменилось, когда она встретила Ричарда. Они не клялись друг другу в вечной любви. Они просто любили, как впервые в жизни.

---

Он подошел к ней и ласково поцеловал в лоб.

— Надоело мне твое лицемерие, — возмутилась она. — А потом, ты и так уже запачкал меня, подтолкнув к браку с Консалво.

При имени ненавистного ему мужа Глории у Риккардо кровь закипела в жилах.

— Я убью его, — выкрикнул он, сжав кулаки.

— Надеюсь, угроза останется на словах, — произнес спокойный голос матери за спиной у Риккардо.

Они даже не заметили, когда в кабинете появилась Роза.

— Да он же ей ребро сломал, — ничего не объясняя, словно Роза слышала весь разговор, сказал Риккардо.

— Только-то? Мог бы натворить чего похуже… Уж ты-то должен это знать, — сурово произнесла Роза.

Она знала — Риккардо человек расчетливый и разумный, но мужчина, охваченный ревностью, не остановится перед преступлением. Она знала, потому что некогда пережила подобное. Кровавая каинова печать уже отметила когда-то семью Дуньяни. Теперь Роза не могла позволить, чтобы подобный страшный груз лег на всех Летициа. То, что случилось однажды, повториться не должно. Роза нажала на кнопку в ручке кресла и подъехала поближе к сыну.

— Когда успокоишься, уладишь дело с Консалво. Он должен исчезнуть из нашей семьи, но приказываю, вреда ему не причинять, — распорядилась Роза. — А теперь нам пора к мессе…

Из капеллы донеслись торжественные звуки органа, и Роза не торопясь направилась на рождественскую мессу.

НАУТИЛУС 1906–1912

Глава 1

В золотом свете летнего послеполуденного солнца Роза увидела незнакомца. Он шел по дороге, обсаженной белыми акациями и липами. Силуэт его словно колебался в жарком августовском воздухе, наполненном стрекотанием цикад, жужжанием мух и ароматом полей. Раскаленная почва дышала теплом, а он уверенно шагал по дороге, и фигура его, приближаясь, обретала реальность и четкость.

Роза сидела на корточках, прижавшись к Ивецио, и долго молча разглядывала незнакомца. Когда наконец девочка убедилась, что перед ними действительно не мираж, а человек, она толкнула брата-близнеца локтем.

— Смотри, чужой идет…

Ивецио поднял наголо обритую, как у буддийского монаха, голову, оторвавшись от созерцания оловянных солдатиков, выстроенных в ряд.

— Действительно, чужой, — согласился с сестренкой мальчик, посмотрев на приближавшуюся фигуру.

Ивецио пугливо огляделся, ища защиты. Теперь незнакомец был уже совсем близко: высокий, крепкий молодой человек, он шел бодрым размашистым шагом. В руке путник нес тяжелую, до отказа набитую дорожную сумку.

— Что будем делать? — спросила Роза.

Она совсем не испугалась, напротив, в ней проснулось любопытство.

— Пошли в дом и дверь запрем, — предложил брат, не отрывая глаз от незнакомца.

— А давай узнаем, кто он, — прошептала сестренка.

Широко распахнутыми глазами она следила за человеком на дороге.

— Может, какой-нибудь разбойник, — испуганно проговорил Ивецио и бросился собирать оловянных солдатиков — свое единственное сокровище.

Роза коснулась пухлой загорелой руки брата и возразила:

— Нет, он похож на настоящего синьора. Никакой это не разбойник.

Ивецио, однако, хотелось поскорей спрятаться, правда, он несколько успокоился, разглядев, что на незнакомце — приличный костюм и хорошие туфли.

— Все равно, мы не знаем, кто он, — настаивал мальчик.

— Бродяги так не одеваются, — заметила Роза, проявив практическую сметку и наблюдательность.

— Ну, раз он не бродяга, так, наверное, и не разбойник, — согласился Ивецио, пряча на всякий случай солдатиков подальше.

Дети стояли, прижавшись к стене дома, заложив руки за спину — Роза справа от двери, Ивецио слева. Они стояли и смотрели: в конце концов любопытство победило страх. Встреча с незнакомцем была для них своего рода испытанием на смелость.

В те тяжелые годы всякие подозрительные личности частенько захаживали к Дуньяни. Они искали работу или просили милостыню. Нередко, оглядевшись, возвращались ночью с сообщниками, угоняли скот, крали еду. Роза и Ивецио, младшие дети семьи Дуньяни, владевшей «Фаворитой» — самой крупной фермой в округе, накрепко запомнили слова родителей: «Чужим верить нельзя».

Говорили, что название свое ферма получила по старой харчевне, где когда-то останавливалась Орсола Изимбарди, фаворитка Лодовико Моро, властителя Милана. Сегодня, в жаркий день Феррагосто, на ферме остались только младшие дети да женщины. Все остальные ушли в деревню на праздник Мадонны. Не так уж часто бывали у крестьян праздники, хватило бы пересчитать по пальцам одной руки. Феррагосто был одним из них.

Роза и Ивецио стояли неподвижно, словно охраняя распахнутую дверь в кухню. Вход в кухню, любимое место обитателей дома, прикрывала желто-зеленая, плетенная из пеньки штора, защищая помещение от жары и мух. Крупная, с зеленым отливом муха запуталась в пеньке и билась с металлическим жужжанием, пытаясь освободиться. Мама с бабушкой спали в комнатах наверху, старший брат Пьер Луиджи ушел с отцом в деревню.

Незнакомец подходил все ближе. Он шел, освещенный солнцем, запылившийся, но бодрый и свежий. Юноша остановился перед девочкой, и Роза увидела его открытую улыбку. Ей сразу показалось, что незнакомец станет ее другом. Да, улыбка ей понравилась, и девочка, забыв о наставлениях матери, улыбнулась в ответ.

Молодой человек опустил на землю тяжелую дорожную сумку.

— А вы — близнецы! — звонко воскликнул он, и Роза увидела, что глаза его смеются.

— Да, близнецы, — в один голос откликнулись удивленные брат и сестра.

— Ты Роза, — уверенно заявил молодой человек, показав на девочку пальцем, — а ты — Ивецио, — и он перевел взгляд на мальчика.

Юноша, как и дети, говорил на диалекте, сочно и выразительно, правда, не на чисто миланском. Что-то странное слышалось в его произношении.

— Может, я ошибся? — насмешливо обратился он к детям.

Близнецы взглянули друг на друга, не зная, что ответить. Но, не найдя слов, лишь рассмеялись серебристым смехом, чувствуя себя неловко рядом с этим необычным человеком.

— Так я ошибся? — повторил незнакомец.

— Нет, — покраснев, ответила Роза.

А пришелец смотрел на нее с нежностью. Такую нежность читала она в глазах своего приятеля Клементе. Но Клементе хорошо ее знал, они всегда играли вместе, поэтому Клементе и любил Розу. Неужели этот чужой человек тоже ее любит?

Они так увлеклись, что не обратили внимания, как отодвинулась занавеска, прикрывавшая вход в кухню. На пороге появилась статная фигура матери в темно-зеленом хлопчатобумажном платье, доходившем до носков черных туфель. Большие светлые глаза освещали правильные черты лица, обрамленного тяжелыми каштановыми волосами.

Роза и Ивецио с изумлением заметили, что в глазах юноши блеснуло что-то похожее на слезы.

— Кто вы такой? — холодным тоном спросила Алина Дуньяни.

Молодой человек весь напрягся и с трудом сглотнул слюну. При появлении Алины выражение лица его изменилось.

— Вы меня не узнаете? — прошептал он.

— А что, я вас разве знаю? — возмутилась женщина.

Она разговаривала сурово с незнакомцем, вторгнувшимся в ее владения.

Улыбка слетела с губ молодого человека, у рта появилась горькая складка. Роза и Ивецио, замерев, переводили взгляд то на мать, то на юношу, ожидая какого-то объяснения.

— И голос крови вам ничего не говорит? — спросил гость. — А я вас сразу узнал, мама…

Дети увидели, как смягчилось прекрасное и суровое лицо матери, в глазах появилась тревога и растерянность. Потом они наполнились слезами, и, запинаясь, женщина едва пролепетала:

— Анджело!.. Мальчик мой!

Губы Алины дрожали, а незнакомец смотрел на нее с благоговением.

— Это я, это я, мама! — повторял он.

— Дети, смотрите, кто приехал! — воскликнула женщина, обращаясь к малышам.

Она призывала близнецов в свидетели, потому что не могла поверить собственным глазам. Наконец, протянув руки к сыну, Алина разрыдалась.

— Вернулся, ты вернулся…

— Да, мама, я вернулся.

И молодой человек, как ребенок, бросился в материнские объятия.

— Анджело! Мой Анджело! Тебе всего восемнадцать, а выглядишь настоящим мужчиной.

Впервые в жизни Роза видела, как мать плачет.

— А вы, мама, не изменились. Я вас такой и запомнил.

Муха, похоже, выпуталась из занавески, и металлическое жужжание растворилось в том хоре, что доносился с опаленных солнцем полей.

— Сколько времени прошло! — всхлипнула Алина. — Почему тебя не было так долго?

Она нежно упрекала сына, взяв его лицо в ладони и пытаясь увидеть в загорелых, мужественных чертах юноши того ребенка, каким он был когда-то. Мать не могла признать, что детство сына ушло навсегда. В книге жизни Алины Дуньяни не хватало нескольких важных страниц, которые уже не восстановить: она не знала Анджело подростком, не видела его в те годы, когда мальчик становится мужчиной.