Ева Модиньяни - Миланская роза

• Название: Миланская роза
• Автор: Ева Модиньяни
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-002791-5

Несравненная Роза Летиция — удивительная женщина, глава крупной семейной корпорации — сама сделала свою жизнь. В ее большой семье были и семейные тайны, и убийство, браки по расчету и скандальные разоблачения. Но все изменилось, когда она встретила Ричарда. Они не клялись друг другу в вечной любви. Они просто любили, как впервые в жизни.

---

Может, следовало признать горькую правду. В объятиях этого ублюдка Санджорджо Рауль искал отцовскую ласку и понимание, то, чем был обделен? Чепуха! Риккардо сам вырос без отца. Может, в этом-то и причина — никто его не учил быть отцом? У Риккардо было двое детей, и оба — неудачники.

Что еще можно сделать? Риккардо не смел действовать в открытую — он уже раз обжегся, нужна другая козырная карта. Уж очень высока ставка в игре — собственный сын. Надо попытаться…

В красной кожаной книжечке Риккардо разыскал номер телефона и позвонил. Через три гудка там подняли трубку. Риккардо без лишних слов произнес:

— Прошу тебя об услуге. И немедленно.

Глава 3

На Мелроуз-авеню Сильвано Санджорджо остановил машину. Выключив мотор, он оглянулся назад, на перекресток улицы и шоссе Вест-Голливуд. Над современным зданием изысканно строгих линий сияла надпись золотыми буквами: «Санджи». Нет больше бедного, всеми отвергнутого юноши, которого стыдилась даже семья, словно он был поражен страшной болезнью… Насмешливое прозвище, жестокий знак унизительного отличия от других, стало названием знаменитой фирмы. Оно горело золотом, утверждая свое место на звездном Олимпе.

Санджорджо почувствовал острую боль в спине. Этого еще не хватало! Похоже, сказывалось напряжение последних дней. Возраст тут, конечно, ни при чем. Сорок лет для мужчины — не возраст, пора расцвета. Подобные приступы бывали у него и в двадцать лет, в период особой физической и душевной усталости: что-то случалось с позвоночником, отчего ему бывало больно даже руку поднять.

Через несколько часов распахнутся прозрачные двери, и служащие пригласят гостей в магазин. Американские газеты уже окрестили его как «самый большой бутик в мире». Здесь избранная публика сможет удовлетворить все свои запросы в том, что касается одежды и убранства дома. Тщеславие покупателей принесло марке «Санджи» мировое признание.

Идея принадлежала Лилиан — собрать в одном изысканном заведении всю продукцию, носившую самую престижную марку итальянской моды. В этом магазине продавалось все: одежда и белье, аксессуары, постельное белье, обувь, сумки, шубы, зонты, спортивные костюмы, теннисные ракетки, духи, мыло, гардины, мебель, светильники, драгоценности, оборудование для ванн, ручки, обои, столовое серебро.

Именно сейчас, когда Санджорджо переживал глубокий душевный кризис, Америка готовилась отметить его триумф. Эта мучительная раздвоенность отравляла столь желанный успех. Он хотел было отложить открытие магазина до весны. Санджорджо надеялся, что к нему еще вернется вдохновение. Но Лилиан категорически воспротивилась.

— Сейчас или никогда! — заявила она.

Для Лилиан интересы дела были превыше чувств.

— Сейчас — самый подходящий момент, — уверяла она. — Ведущие специалисты по рекламе потрудились на славу. Газеты о тебе трубят. Такой рекламной кампании не было со времен прибытия в Америку «Зеленых мышей».

Сильвано когда-то читал о том, что в тридцатые годы эскадрилья гидропланов под командованием Итало Бальбо пересекла Атлантику. Этот полет стал легендарным. Но Санджи опасался одного: если их затея в Америке провалится, его вообще вышвырнут из мира моды. К тому же корпорация Санджи задолжала нескольким банкам. И вот сегодня, когда свершается грандиозный американский проект, боль в спине, как назло, мучает его.

Сильвано взглянул на часы — через два часа открытие. Может, приступы боли вызваны чувством страха? Такое с ним случалось еще в детстве. Тогда отец заставлял мальчика идти с ним в кроличий загон, чтобы заняться тем, что сам он именовал «избиением младенцев». У Сильвано начинались спазмы, затем тошнота и жестокая рвота. Чтобы сын почувствовал себя мужчиной, отец заставлял его брать нежных зверьков за задние лапы и за шкирку и тут же сворачивать им шею, растягивая позвоночник, пока не раздавался хруст сломанной шейной кости. Потом кролика бросали рядом с другими забитыми, а крольчата в деревянных клетках таращили круглые глаза в ожидании неотвратимого конца. Из Сильвано не получилось ни удачливого торговца кроличьими шкурками, ни умелого охотника, как того хотел отец. «Слабак ты, — с нескрываемым презрением говорил отец. — Иди к матери». А сам растягивал тушки на специальных распялках и начинал их методично потрошить.

Почему Санджи вдруг припомнилась эта отвратительная сцена? Он ведь давно загнал эти воспоминания в самый дальний угол памяти. Ему снова привиделись окровавленные отцовские руки, равнодушие и грубость отца, остекленевшие глаза кроликов, глухой звук, с которым падали на кирпичный пол еще трепещущие внутренности.

Может, боль в спине пройдет через два часа? Надо попробовать завести машину и вернуться в гостиницу. Вот, получилось… Есть же, наконец, обезболивающие средства… Не исключено, что острая боль пройдет так же неожиданно, как появилась, стоит ему обрести равновесие. Огромный автомобиль покатил по асфальту. Сильвано стало полегче. Теперь он знал, что через пару часов будет готов с обычной дерзостью и энергией противостоять натиску журналистов, гостей и конкурентов.

Глава 4

Сильвано стоял перед объективами телекамер, ослепленный вспышками фотоаппаратов. На него обрушился град вопросов. Какие бы сомнения ни терзали Санджорджо, он знал: ему удалось сотворить шедевр — самого себя. Он стоял в безупречном, строгом синем костюме. Весь облик прославленного модельера являл разительный контраст с его жизненной философией. А ответы его журналистам, его реплики могли повлиять на тиражи иллюстрированных журналов и рейтинг телепередач. Он блестяще исполнял роль главного героя. Санджи проигрывал перед публикой тщательно отработанный и всей жизнью выстраданный сценарий. Может, когда-нибудь ему и придется, подобно нищему слепцу, вымаливать расположение заклятых врагов, но сейчас настал момент реванша. Санджи хотел насладиться им сполна.

На него набросилась белокурая журналистка в очках, с круглым, как луна, лицом. Ее глаза за толстыми стеклами, свидетельствовавшими о сильной близорукости, горели ненавистью.

— Почему Лос-Анджелес? — спросила она.

— Потому что Лос-Анджелес значит Голливуд, — ответил Санджи своим звучным теплым баритоном.

— А почему Голливуд? — настаивала блондинка в очках.

— Голливуд — воплощение сказки. Своего рода перегонный куб, где плавятся улыбки, слезы и мечты. А Италия, как вам известно, питается хлебом и мечтами.

— А любовью? — прозвучал традиционный вопрос с явным намеком на склонности Санджорджо. — Вы влюблялись в актрису?

— Я восхищался многими кинозвездами. Мне нравятся многие актеры.

— Мужчины?

— С точки зрения физиологии, я бы сказал да.

— Это правда? — прищурив глаза за стеклами очков, вызывающе спросила журналистка.

— Вы — умная женщина и, без сомнения, знаете, что правда у каждого своя.

Лилиан и Галеаццо не сводили с Сильвано глаз, умоляя его сохранять выдержку.

— Мы принимаем за истину то, — продолжал Санджорджо, — что совпадает с нашими собственными представлениями. И поскольку вы считаете меня «голубым», который скрывает свои склонности под маской экстравагантности, я готов признать ваши убеждения.

— А вы не боитесь, что публичное признание может повредить вашей репутации? — с натянутой улыбкой спросила блондинка.

— Думаю, нет, — спокойно ответил Санджи. — Сикстинская капелла осталась великим творением и после того, как стало известно о сексуальных наклонностях ее творца.

— Вы выбрали хорошую компанию.

— В истории немало подобных примеров. Я выбрал один наугад.

— Вы говорите об этом с гордостью, — вмешалась молодая брюнетка, живая и привлекательная, с черными глазами и кудрями, словно сошедшая с экрана телевизора.

— Я говорю об этом спокойно. Не надо выдавать черное за белое. Это только унижает черное. Будь люди одинаковы, ими легко было бы управлять. Вот почему принято считать всякое отличие преступлением. Различие вызывает размышления и сравнения. Оно — своего рода протест. В результате система вынуждена пересматривать собственные нормы.

— А когда вы выбираете красивого мальчика, с которым хотите переспать, вы тоже руководствуетесь подобными благородными размышлениями? — издевательски произнесла блондинка.

— Нет, такие социологические изыски я приберегаю исключительно для того, чтобы давать дурацкие ответы на идиотские вопросы.

— Вам не кажется, что вы занимаетесь слишком многими вещами? — спросил молодой человек, видевший пару фильмов с Ричардом Гиром и теперь изо всех сил старавшийся походить на своего кумира.

— Вы имеете в виду продукцию, на которой стоит моя марка?

— Пожалуй, да.

Санджи немного помолчал, зажег сигарету.