Ежи Брошкевич - Тайна заброшенной часовни

• Название: Тайна заброшенной часовни
• Автор: Ежи Брошкевич
• Издательство: Коллекция «Совершенно секретно»
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 1996
• ISBN: 5-89048-011-1

Что делать компании веселых, сообразительных, обожающих детективы ребят, если в первый же день каникул зарядил нудный дождь, конца которому не видно? Впрочем, поскольку в окрестностях объявились самые настоящие похитители сокровищ, каждый дождливый день оказывается полон увлекательнейших загадок и приключений…

---

— Только не ссориться! — оборвал их Пацулка, и мальчики немедленно прикусили языки. Тем более что Пацулкуу дружно поддержали девочки.

На протяжении последующих тридцати минут был окончательно выверен план действий, и обсуждены различные его варианты (на случай непредвиденного поворота событий).

В семь у колодца появился отец, во все горло распевая «Зачем ты уходишь в синюю даль» в манере итальянских оперных певцов конца прошлого века.

Немудрено, что мама тут же вскочила с кровати и выбежала во двор в цветастом халатике. Воспользовавшись тем, что ее муж занят исключительно собственной персоной, она надела ему на голову ведро

— Талант прорезался? — крикнула она. — Получай же за это, сушеница песчаная!

В обычное время подобная сцена вызвала бы на веранде бурю восторга. Однако в то утро ребятам было не до шуток. Как спаведливо заметил Пацулка, «игра закончилась». Поэтому поступок матери был встречен лишь непродолжительными аплодисментами, а поскольку времени было в обрез, пятерка приступила к выполнению заранее намеченного плана действий.

Тут необходимо пояснить, что действия эти выглядели совершенно невинными и не могли привлечь внимания окружающих.

А именно: Пацулка отправился в Соколицу за газетами. Правда, газеты приходили в киоск только в восемь утра, но, видимо, Пацулка по какой-то причине спешил и вышел из дому раньше обычного.

Ика с Альбертом поднялись на пригорок, усыпанный яркими июльскими цветами. Цель их прогулки ни у кого не могла вызвать сомнений: девочки хотели нарвать цветов, чтобы составить несколько букетов. Прежде всего, один букет надлежало преподнести отцу по случаю завершения им своего труда. О матери тоже не следовало забывать. Ну, а на случай, если пан Адольф поправится, и обитатели домика под красной черепичной крышей соберутся в обратный путь, надо было припасти третий букет — прощальный.

Влодек с Брошеком тем временем направились за реку к пани Вевюрчак, которая по субботам пекла для своих дачников превосходный домашний хлеб.

Заодно они заглянули в домик, крытый красной черепицей, где их весело приветствовал сам пан Адольф; он совершенно оправился и старательно мыл выведенную во двор машину.

Пан Адольф сообщил мальчикам, что надеется уехать еще засветло, поскольку пан Ендрусь уже проснулся, а панна Эвита успела подкрасить левый глаз.

Обремененные тяжелыми сумками с хлебом, ребята не стали задерживаться, только осведомились, когда можно зайти попрощаться, чем явно очень обрадовали пана Адольфа.

Условились на десять часов; пан Адольф выразил надежду, что к тому времени Ендрусь успеет побриться, а Эвита справится со вторым глазом.

Проходя мимо луга, на котором девочки собирали цветы, Влодек и Брошек напомнили им про особый, прощальный букет.

— Мы таких вещей не забываем! — обиженно крикнула Ика, а горы, небо и лес передразнили ее протяжным эхом.

Хлеб был доставлен по назначению, и делать стало вроде как нечего. И вдруг Влодек, сунув руку в карман, забренчал ключами Толстого. Лицо его при этом ровным счетом ничего не выражало, однако Брошек насторожился.

— Ты так считаешь? — спросил он.

— Не худо бы… — пробормотал Влодек.

— Зачем?

— На всякий случай. Проверить, там ли она.

— Скульптура?

— Скульптура.

Брошек задумался. Идея Влодека показалась ему чересчур рискованной. Что будет, если Толстый вернется раньше времени? Либо издали увидит, как они заходят в сарай?

— Пацулка нам задаст, — пробормотал он наконец.

Влодек иронически рассмеялся.

— Пацулки испугался? Я могу и один…

— А что скажут девочки?

— Им необязательно об этом знать.

Брошеку затея приятеля явно не нравилась. Не нравилась, и все тут, хотя… была очень заманчива.

— Я могу и один! — вызывающе повторил Влодек и добавил презрительно: — Эх ты, пустоцветный трипс!

Это подействовало. Брошек в отместку, воспользовавшись лексиконом водителя автобуса, обозвал Влодека бракованным домкратом и поломанным сверлом, после чего оба, нисколько друг на друга не обидевшись, поспешили к сараю: спешить нужно было, чтобы их не остановили родители, и не заметили девочки.

В палатке магистра со вчерашнего вечера ничто не изменилось. Самого магистра, как и следовало ожидать, там не было: он либо продолжал преследовать автобус с экскурсантами, либо (что казалось более вероятным) догнал его еще вчера и был задержан за хулиганство.

— Poor magister[18], — с искренним сочувствием вздохнул Влодек. — Воображаю, что он там натворил!

— Да уж, — сказал Брошек, озираясь по сторонам и настороженно прислушиваясь.

— Ну? — спросил Влодек, который в последний момент почему-то оробел.

— Чего ты тянешь? — прикрикнул на него Брошек. — Струсил?

Влодек тут же доказал, что ничего не тянет. Щелкнул один, потом второй замок. Молниеносно сняв замки, Влодек бесшумно отворил дверь и проскользнул в сарай. Брошек последовал за ним.

В сарае было тихо, тепло и довольно светло. Пахло сеном и смолистыми досками. В просачивающихся сквозь щели ярких солнечных лучах плясали пылинки. У левой стены лежали рюкзак Толстого, аккуратно сложенные одеяла и спиртовка. Справа высилась куча сена.

— Где она может быть? — прошептал Брошек.

Согласно донесению Пацулки, Толстый спрятал фигурку в постели. Однако под одеялами ничего не было, кроме тонкой соломенной подстилки. Мальчики ошарашенно переглянулись: неужели Толстый их всех провел? Всех, включая капрала Стасюрека? Включая Пацулку?!

— Не может быть! — беззвучно произнес Брошек.

Оба бросились к стене, где лежало сено. Кроме постели, это было единственное место, где Толстый мог спрятать фигурку. Лихорадочно, но очень осторожно ребята прощупали всю кучу — сантиметр за сантиметром.

Тщетно.

— Что это может значить? — растерянно спросил Влодек.

Брошек хотел что-то ответить, но не успел. Он замер, готовый провалиться сквозь землю от стыда и отчаяния. Влодек застыл с ним рядом. По очень простой причине: они услышали знакомый унылый голос…

— Да, что это может значить? — повторил голос вопрос Влодека. — Я имею в виду — что вы здесь делаете, граждане?

Голос принадлежал капралу Стасюреку, голова которого (в форменной фуражке с ремешком под подбородком) появилась в зарешеченном оконце сарая. На лице капрала при этом не было ни удивления, ни возмущения — оно только казалось печальней обычного, а улыбка на губах была просто страдальческой.

— Кто вас, граждане, сюда впустил? — продолжал Стасюрек.

Ни Брошек, ни Влодек не могли выдавить из себя ни слова. В такое дурацкое положение они, кажется, никогда еще не попадали. Им было так стыдно, что ни одному даже в голову не пришло выяснять, кто кого и когда подбил на эту идиотскую авантюру.

Оба чувствовали, как их уши, щеки и лбы приобретают окраску садовых маков, если не пурпурных роз.

Капрал Стасюрек только покачал головой.

— Все ясно, — проворчал он. — А ну сматывайтесь отсюда, граждане, чтоб глаза мои вас не видели. А ключи отдайте.

Через минуту сарай был заперт на оба замка, притом каждый — на два поворота. Девочки, к счастью, еще не вернулись. Родителей тоже не было видно. А капрал Стасюрек проявил поразительную деликатность. Забирая у Влодека ключи, он ни словом не укорил ребят и лишь машинально пробормотал:

— Попрошу разойтись!

И вернулся на свой пост под окном сарая.

Тем не менее от случившегося на душе у мальчиков остался крайне неприятный осадок. Утешить себя они могли только одним: капрал Стасюрек в Черном Камне, и в случае непредвиденных осложнений можно будет рассчитывать на его помощь. Но какое слабое это было утешение!

На веранду Влодек и Брошек вернулись страшно подавленные.

— Ну, и кто мы с тобой после этого? — наконец уныло вопросил Брошек. — Как нас назвать?

Влодек только махнул рукой.

— Слов жалко! Ну что можно придумать?! Пустоцветные трипсы — слишком мягко.

— Ты представляешь, — помолчав, промолвил Брошек, — как будут веселиться девчонки? И что скажет Пацулка?

— Может, они не узнают, — прошептал Влодек.

— Не говори чепухи! — Брошек почувствовал, как он зол на себя, на Влодека, на весь мир. — Раз уж мы отважились поступить как последние идиоты, нам должно хватить смелости в этом признаться. Ясно?

— Как Божий день, — пробормотал Влодек.

А день между тем становился все прекраснее. Солнце светило ярко, но не ослепляло, грело, но не обжигало. Приглушенные ненастьем краски засверкали во всем своем летнем великолепии. Можно было бы радоваться жизни, если бы не эта идиотская история с сараем и капралом.

— Ты прав, — поразмыслив, сказал Влодек. — Надо признаться, и не откладывая.

— Что мы сейчас и сделаем, — кивнул Брошек. — Вон и девчонки возвращаются, и Пацулка катится.