Алина Политова - Серпантин

• Название: Серпантин
• Автор: Алина Политова
• Жанр: Современные любовные романы

---

Всегда был маменькиным сыночком, я это еще когда говорил! А ведь это, дорогой

мой, не делает тебе чести, нет. Полглоточка сделал, а уж и побледнел как

поганка. И это мой сын?! И это потомок русских мужиков?! Наши предки-то мужики

простые были, землю пахали, водку пили. И силища у них была — о-го-го! А ты вот

растение городское, кровь жидкая, холодная… Я вот расскажу тебе про твоего деда,

он знаешь сколько выпить мог на спор, это тебе… — Владимир Федорович вдруг замер

и с подозрением посмотрел на сына. Герка понял, что выдал себя. Этим напряженным

взглядом, которым сверлил отца, этим лихорадочным блеском в глазах… Отца не так

легко было провести — партийная школа сделала из него хищника, за километр

чувствующего опасность.

— Сын? — глухо спросил Владимир Федорович.

— Да? — настороженно отозвался Герка. Больше всего он боялся сейчас, что яд не

подействует. Раиска могла подсунуть просроченный, или вообще что-нибудь

безобидное. Она так недоверчиво отнеслась к Геркиному объяснению насчет того,

что 'морошковая плесень' нужна ему для травли крыс… Яд был слишком редким и

дорогим, да и ядом-то, собственно, не являлся. Только в смеси со спиртом

экстракт 'морошковой плесени' становился очень токсичным. И идеальным ядом,

который исчезал из крови почти сразу после того, как сделает свое черное дело.

— Тебе что, плохо? — переспросил Герка, не выдержав пронзительного взгляда отца,

который будто прощупывал его изнутри.

— Сын, ты что-то подсыпал в коньяк, да?

— Да, — спокойно ответил Георгий и усилием воли заставил себя не отвести глаза

от стремительно бледневшего лица отца.

— Отравить… отца? Ты хочешь…

— Да.

Владимир Федорович шумно выдохнул и сжал кулаки, преодолевая дрожь в руках.

— Зачем, сынок? Зачем ты это… делаешь… — он попытался встать, но смог лишь

слегка приподняться и тут же беспомощно рухнул на место.

— Яд парализует, — тихо сказал Георгий, — ты будешь еще жив, но не сможешь

двигаться и говорить. Но это будет длиться не долго, потерпи немного и все

закончится…

Владимир Федорович затрепетал, испуганно вглядываясь в глаза сына, но поток

тихой холодной ненависти, обрушившийся на него из этих глаз, наполнил его

отчаянием и липким беспомощным ужасом… Смерть пришла к нему в образе этого

мальчика, легкомысленного недалекого мальчика, который с самого своего рождения

только раздражал его, будучи нежеланным ребенком и помешав уйти от нелюбимой

жены. Этот ненужный глупый ребенок — Владимир Федорович вспомнил почему-то

сверток, обвязанный голубой ленточкой, который он забрал из роддома тридцать лет

назад. Мог ли он подумать тогда, что держит в руках собственную смерть…

— Почему, сынок… — прошептал он. Яд быстро заполнял его, он чувствовал как

деревенеет тело, и вместо ужаса появляется апатия. Смерть стала за несколько

секунд чем-то вполне естественным и только мысль о том, что он принимает ее от

собственного сына все еще не давала покоя. Совсем немного тревожила, совсем

немного… Такого нехорошего конца Владимир Федорович не заслужил, он был уверен в

этом.

— Если яд не убьет тебя, в сарае есть топор, я смотрел сегодня, — пристально

следя за ним, произнес Георгий.

— Позови Лену, — хрипло выдавил старик. В эти секунды он действительно

превратился в старика. Яд вернул ему его годы.

— Не нужно, лучше пусть все скорее кончится. Не нужно чтобы она видела.

По полным щекам Владимира Федоровича потекли слезы. Но он не чувствовал этого.

— Еще несколько минут и все закончится. Ты должен благодарить меня за то, что я

выбрал такой щадящий яд. Ты заслуживаешь худшего, сам знаешь, — Герка взял с

тарелки бутерброд и принялся лениво жевать, не отводя глаз от замершего старика,

беспомощно вращавшего зрачками. — Да и вообще — тебе повезло со смертью. Кто

знает, может тебе пришлось бы через несколько лет мучительно умирать от

какой-нибудь жуткой стариковской болячки. Я хороший сын, я тебе облегчил уход.

— За что… — из последних сил выдавил отец, — скажи мне только за что… я ни в чем

не виноват перед тобой.

— Я и не говорю, что ты передо мной виноват. С чего ты взял? — продолжая жевать,

Герка пожал плечами. Теперь, когда отец умирал, Георгий не испытывал больше

ненависти. Все становилось на свои места, круг замыкался и единственным его

желанием было все поскорее закончить и отдохнуть. Впрочем, он решил, что

умирающий имеет право знать…

— Это из-за Евы, — сказал он, — Из-за Женечки, помнишь ту девочку с которой я

дружил? Я узнал, что ты изнасиловал ее когда она была маленькой. А потом сделал

так, чтобы она провела все эти годы в психушке, я догадываюсь, что это тоже

твоих рук дело. Ты хотел оградить меня от нее и можешь сказать, конечно, что

делал это мне во благо. Но на самом деле ты сделал меня косвенным виновником

того, что она полтора десятка лет провела в заточении. А я этого не хотел! И,

знаешь, я так думаю, что ты упрятал ее туда не для того, чтобы спасти меня. Я

думаю, что ты просто ревновал. Не настолько ты меня любил, чтобы сильно

беспокоиться о моем благополучии. А может ты просто боялся за себя, боялся, что

твои извращения откроются. Но все это, понятное дело, не оправдывает тебя. Никто

не имеет права разбивать жизни другим людям чтобы только прикрыть собственную

задницу. Во всяком случае, мне так кажется…

Отец больше не пытался шевелиться или не мог, только все смотрел и смотрел на

сына и из глаз его текли слезы. Герка больше не прилагал усилий к тому, чтобы не

отводить взгляд. Он знал, что старик не испытывает боли, физической во всяком

случае. А боль душевная… ну что ж, Георгий надеялся, что отец выпьет эту чашу

до дна. Сейчас. И в глазах его Герка пытался разглядеть что-нибудь еще помимо

страха. Может раскаяние… Хотя может ли животное испытывать раскаяние….

Только страх.

Прошло только несколько минут. Герка знал, что яд убивает очень быстро, но,

казалось, время остановилось. Глядя в глаза умирающему, он перестал ощущать его

течение, будто выпал в какую-то дыру, где нет больше ни пространства ни времени.

Может это была дверца в ад, куда, должно быть, так не хотела сейчас уходить душа

отца. В ад… наверное он существует, даже если нет бога и рая. Иначе куда

уходят души таких чудовищ…

Он не заметил когда все закончилось. Просто обнаружил, что давно уже смотрит в

глаза трупа. Ни раскаяния, ни отчаяния, ни ужаса от содеянного — ничего такого

Герка не почувствовал. Даже мелькнула мысль о том, что он достойный сын своего

отца — тот тоже не знал подобных чувств. Единственным желанием осталось поскорее

закончить, довести свой план до конца. С какой-то внутренней дрожью он подумал,

что его реакция не совсем нормальна, но тут же выбросил эту мысль из головы.

Порывисто вскочив, он прошел в угол гостиной, где за старинным секретером стояла

вторая бутылка коньяка, но неожиданно замер, ощутив холодок, пробежавший по

спине. Медленно повернулся, ожидая самого худшего… Самое худшее было позади

него.

Широко распахнутые глаза ребенка, неподвижно устремленные прямо на него.

Вот он, тот грех, который он себе никогда не простит. Не меньший, чем грех его

отца…

Она все видела. Тихо, как мышка, стояла на лестнице на второй этаж все это время

и все видела. Слишком много, что бы ничего не понять.

Как он мог так забыться! Как мог допустить такое!!! Зациклиться на своей мести,

зная, что девочка все время где-то поблизости и в любую секунду может стать

свидетельницей этого кошмара!

— Боже… — вырвалось у него и он, не отрывая глаз от Лены, сполз на пол.

Быстро сбежав по лестнице, девочка подбежала к нему. Георгий внутренне сжался,

мысленно проклиная себя, но то, что последовало дальше, ввело его в состояние

тихого шока. Ленка вдруг бросилась ему на шею и прижалась изо всех сил, будто

боясь, что он оттолкнет ее.

— Ты его отравил, я все видела, — громким шепотом прошептала она в самое его

ухо.

— Прости… — только и смог выдавить он, ничего не понимая.

По прежнему крепко сжимая его плечи, девочка слегка отстранилась и, глядя ему в

глаза, произнесла:

— Я никому не скажу, честно. Скажу, что смотрела телевизор наверху и ничего не

знаю.

От изумления у него даже прошел шок.

— Но… почему?!

— Я не хочу, чтобы тебя посадили в тюрьму.

Он всматривался в ее глаза, пытаясь найти причину, настоящую причину ее