Пол Экман - Психология лжи. Обмани меня, если сможешь

• Название: Психология лжи. Обмани меня, если сможешь
• Автор: Пол Экман
• Жанр: Психология
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-49807-580-8

Правда ли, что современный человек в среднем лжет трижды за десять минут разговора? Как реагировать на то, что ложь проникла во все сферы человеческой жизни? Что делать, если не удается распознать ложь по словам и голосу? В книге Пола Экмана вы найдете исчерпывающие ответы на эти вопросы. Помните, что скрыть обман чрезвычайно сложно. Универсальные микровыражения и микрожесты всегда выдают лжеца, независимо от социального статуса и национальной принадлежности. Научитесь замечать то, чего не видят другие.

Книга адресована всем, кто заинтересован в разоблачении лжи: политикам и бизнесменам, врачам и юристам, психологам, педагогам, менеджерам, домохозяйкам, всем, кто не хочет становиться жертвой обмана и психологических манипуляций в профессиональной и личной жизни.

---

Как и боязнь разоблачения, угрызения совести могут быть различной интенсивности. Они могут быть весьма слабыми или же, наоборот, настолько сильными, что обман не удастся, потому что чувство вины спровоцирует утечку информации или даст какие-либо другие признаки обмана. Чрезмерное чувство вины приводит к мучительным переживаниям, подрывающим у страдальца наиболее фундаментальное чувство, чувство собственного достоинства. Одно лишь желание избавиться от таких жестоких чувств может подтолкнуть к признанию вне зависимости от последующего наказания. Порой даже наказание может быть именно тем, что человеку кажется необходимым для освобождения от мучительного чувства вины.

Принимая решение солгать впервые, люди часто и не предполагают, как сильно будут страдать потом от угрызений совести. Они могут не предугадать, как повлияет на них чувство благодарности жертвы за кажущуюся помощь. Или не предвидеть своих чувств при виде обвинения в их проступке кого-либо другого. Обычно подобные сцены и вызывают угрызения совести, хотя для некоторых это всего лишь приправа, делающая похлебку лжи по-настоящему вкусной. Мы обсудим эту реакцию, определенную мной как восторг надувательства, ниже. Другая причина, по которой лжецы недооценивают значение угрызений совести, заключается в том, что недостаточность однократного обмана становится очевидной только по прошествии некоторого времени, когда вдруг становится явным, что теперь ложь должна повторяться снова и снова, обрастать все новыми и новыми подробностями, хотя бы для того, чтобы не раскрылся первоначальный обман.

Также тесно смыкается с виной и чувство стыда, но есть для него и одно ключевое качественное отличие. Для угрызений совести не нужна публика, в этом случае человек сам себе судья. Не так обстоит дело со стыдом. Для чувства стыда требуется неодобрение или осмеяние со стороны других. Если нет никого, кто знал бы о злодеянии, то не будет и стыда. А угрызения совести все равно могут возникнуть. Конечно же, могут присутствовать и оба эти чувства. Но различие между стыдом и угрызениями совести очень важно, поскольку эти две эмоции могут разорвать человека. Желание облегчить вину побуждает к признанию, а желание избежать унизительного чувства стыда препятствует этому.

Предположим, Ронни украл деньги и почувствовал себя крайне виноватым за то, что сделал это, и к тому же его стала мучить совесть из-за того, что он скрыл свое преступление. У Ронни могла появиться потребность в признании, желание избавиться от мучений совести. И только стыд перед отцом мог остановить его. Чтобы избежать этого, отец, как вы помните, обещал в случае признания не наказывать его. Чем меньше боялся Ронни наказания, тем меньше становилась и его боязнь разоблачения, но отцу необходимо было уменьшить у Ронни еще и чувство стыда. И он попробовал сделать это, пообещав простить мальчика. Но он мог бы еще более уменьшить возможность появления стыда, увеличив тем самым вероятность признания, если бы использовал нечто подобное тому, что я описывал несколькими страницами выше, приводя в пример следователя, пытавшегося во время допроса выжать из подозреваемого признание в убийстве. Отец мог бы сказать Ронни: «Я вполне в состоянии понять даже воровство. Возможно, я и сам поступил бы так же на твоем месте; все это понятно, соблазн настолько велик. Кроме того, каждый совершает ошибки в своей жизни и порой далеко не сразу понимает, что был не прав. А сам себе помочь не всегда можешь». Хотя, конечно же, добропорядочный английский отец не в состоянии открыто признать такое и, в отличие от следователя, не захочет лгать, для того чтобы добиться признания.

Некоторые люди в случае лжи особенно подвержены чувству стыда и угрызениям совести. И в первую очередь те, кто с детства привык считать ложь одним из наиболее ужасных грехов. Те же, кого воспитывали, не осуждая саму по себе ложь, а просто внушая чувство вины за все, впоследствии только и ищут возможности усилить это свое чувство вины и бесстыдно выставляют его на всеобщее обозрение. К сожалению, личности, склонные к такого рода ощущениям, исследованы слишком мало. Однако не многим больше известно и об их прямой противоположности — о людях, вообще не чувствующих вины за ложь.

Обозреватель Джек Андерсон в газетной статье, выражающей недоверие Мелу Вейнбергу, главному свидетелю обвинения ФБР в Эбскамском деле, представил его как лжеца, у которого нет ни стыда ни совести. Андерсон описал реакцию Вейнберга на обнаружение его супружеской измены, скрываемой последним в течение четырнадцати лет: «Когда Мел неожиданно услышал об этом, он только пожал плечами в ответ на требование Мэри объясниться. "Итак, я разоблачен, — сказал он. — Я же всегда говорил тебе, что я величайший в мире лжец". Затем уютно устроился в своем любимом кресле, заказал немного китайской еды и попросил Мэри сделать ему маникюр» [44].

Отсутствие чувства вины или стыда считается признаком психопатии лишь в том случае, если распространяется на все или почти все области жизни. (Очевидно, на основании одного только газетного отчета такой диагноз не поставит никто.) Существуют также разногласия между специалистами и в том, следствием чего является отсутствие вины или стыда — следствием воспитания или каких-либо факторов биологического порядка. Однако все придерживаются единого мнения в том, что если что-либо и способно выдать психопата, то только не чувство вины и не боязнь разоблачения.

Кроме того, особых угрызений совести не будет и в том случае, если обманщик не разделяет социальных ценностей своей жертвы. Люди чувствуют себя менее виноватыми перед тем, кто, по их мнению, живет не так, как следовало бы. Ловелас, скрывая свои измены от фригидной жены, может вовсе не чувствовать за собой никакой вины. А революционер или террорист редко испытывает угрызения совести, обманывая представителей государства. Также и шпион не будет мучиться совестью из-за того, что вводит в заблуждение свою жертву. Один бывший агент ЦРУ остроумно заметил: «Если очистить шпионаж от шелухи трескучих фраз, то получится, что работа разведчика заключается в предательстве доверившихся ему людей» [45].

Когда я консультировал представителей службы безопасности, которые ловят людей, занимающихся убийством государственных чиновников высокого уровня, я не мог ориентировать их на то, что уличать лжецов помогают угрызения совести. Наемные убийцы могут бояться быть пойманными, если они не профессионалы, однако вряд ли когда-либо будут испытывать чувство вины по поводу своего дела. Профессиональные преступники не чувствуют за собой никакой вины, обманывая противника. На этом основана их работа, и это объясняет, почему дипломаты или разведчики не чувствуют вины из-за того, что вводят в заблуждение тех, кто не разделяет их социальных ценностей. В таких случаях лжец считает, что совершает хороший, полезный с его точки зрения поступок.

В большинстве этих примеров ложь является социально дозволенной — каждый из этих людей действует в рамках определенных социальных норм, которые узаконивают их обман. В таких случаях практически не возникает никакого чувства вины, поскольку жертва обмана исповедует другие ценности. Но порой бывает дозволенным обман и тех, чьи ценности совпадают с ценностями обманщика. Врачи могут не испытывать угрызений совести по поводу того, что обманывают пациентов, если уверены, что это делается для пользы последних. Предложение пациенту плацебо (таблеток из простого сахара, внешне уподобленных настоящим лекарствам) — старый, освященный веками медицинский обман. Если подобный трюк принесет пациенту облегчение или, наконец, удовлетворит его желание принимать именно «эти» таблетки, которые, будучи примененными в действительности, могут и навредить, то такая ложь, по мнению многих врачей, оправдана. В клятве Гиппократа ничего не говорится о честности перед пациентом, просто предполагается, что врач должен делать лишь то, что может помочь больному[46].

Священник, скрывающий от полиции признание, сделанное преступником во время исповеди, даже в случае явной лжи на прямой вопрос полицейского, не должен испытывать никаких угрызений совести. Его обет дозволяет ему такой обман. Он не извлекает из этого обмана никакой выгоды для себя, это выгодно лишь преступнику; преступление может остаться нераскрытым. Студентки медицинского колледжа, скрывая свои истинные чувства, не испытывали никаких угрызений совести. Обман был дозволен благодаря тому объяснению, что медсестра должна уметь скрывать свои чувства во время работы ради облегчения страданий пациента.

Но зачастую лжецы могут не осознавать или же не признавать, что обман, который на первый взгляд представляется ложью во спасение, выгоден им самим. Например, один старший вице-президент национальной страховой компании считает, что правда может оказаться жестокой в том случае, если страдает самолюбие другого человека: «Порой не так-то просто заявить какому-нибудь парню прямо в лицо: «не выйдет из тебя никакого председателя» [47].