Александр Громовский - Феникс

• Название: Феникс
• Автор: Александр Громовский
• Жанр: Научная Фантастика

---

Пес, скаля зубы, зарычал. Человек же оставался безмолвен. На нем был надет черный клеенчатый дождевик с надвинутым на лоб капюшоном, так, что лица не было видно. Деревянным совком с бортиками он вычерпывал со дна лодки воду и выливал ее за борт.

- Мы бы заплатили... - сказал Георг, переходя на русский.

Лодочник разогнулся, откинул с головы капюшон и посмотрел на просителя. Взгляд речного волка был суров и читался в нем невысказанный укор, словно Георг в чем-то перед ним провинился.

- Говорю, заплатили бы... - смущенный яростным взглядом, пробормотал Георг и почувствовал поднимающуюся злость. - Сколько вы берете?..

Лодочник молчал, свирепо глядя то на мужчину, то на женщину, неизвестно откуда взявшихся.

- Ладно, - с фальшивой бравадой сказал Георг, - раз вам денег не надо, поищем другого переправщика...

Лодочник вдруг раскрыл рот, похожий на щель в бревне, и зарычал не хуже своего пса, который, кстати, в отличие от хозяина, давно успокоился. Рычание перешло в гротескное воронье карканье. Черный кончик языка высунулся между синих губ. Этот ужасный язык был обрезан, был тупым, как лоб миниатюрного кашалота. Георг вдруг понял, что у переправщика отрезан язык и он бы рад говорить, да не может. Моментально гнев сменился на жалость к старику (впрочем, еще довольно крепкому).

Немой переправщик сошел на причал и указал на свое суденышко довольно странным жестом, каковым древние римляне отправляли побежденных гладиаторов на тот свет - отогнутый большой палец направлен вниз, остальные пальцы согнуты в кулак. Но Георг догадался, что им разрешается занять места в лодке. Он поднял ногу и ступил на мокрые пайолы, устилавшие дно ялика. Деревянная скорлупка сразу накренилась, закачалась на воде. Георг, удерживая равновесие, помог Инге. Она вскочила грациозно, но сразу же вынуждена была вцепиться в своего спутника обеими руками. Женщины и вода - плохо сочетаемые стихии. Недаром моряки не любят женского присутствия на корабле и считают это дурным знаком. Но лодочник смотрел на Ингу доброжелательно.

Парочка пробралась на корму и там уселась на банку - узкую скамью. Георг обнял Ингу - так было удобнее. И приятнее. По ассоциации Георг мельком вспомнил, как он пятилетним пацаненком первый раз ступил в отцову лодку, и как она зашаталась, отчего он, малыш, от страха сразу написал в штанишки. Он быстро сел на банку, весь сжавшись в комок, крепко стиснув колени. Но когда отец, отчаливая, неловко махнул веслом и обдал его ниже пояса ледяной водой, - расслабился. Банка была мокрой, и штанишки все намокли. Теперь его позора никто не смог бы увидеть.

Пассажиры эгоистично ожидали, что сразу же и отчалят, но переправщик и не думал двигаться с места. Он поглядывал на берег, явно кого-то ожидая. Георг догадался: следует дождаться еще хотя бы парочку клиентов. Уж если делать рейс, так с полной загрузкой. Чтобы не скучать, старик вытащил из кармана дождевика квадратную пол-литровую бутылку темного стекла, так что характер и количество жидкости в ней невозможно было определить. Отвинтив пробку и приложив горлышко к губам, произвел обстоятельный глоток с отчетливо слышным бульканьем.

Георг сейчас тоже не отказался бы от глотка спиртного, но только из другой бутылки, а не той, чье горлышко облизал обрезанный кончик черного языка. Старику, видно, сделали операцию на языке. Подобный случай Георгу был известен. Томилин - молодой инженер с завода им. "Ш" - споткнулся, упал и прикусил язык. Часть языка ему отрезали, но гангрену остановить не удалось. Инженер умер, совсем молодой парень. А все потому, говорили цеховые мужики, что был трезвенником. Проспиртованный язык никакая зараза не возьмет.

Пока Георг хаотично бродил мыслями по временам и пространствам, чувствуя теплое тело подруги, к причалу подошли как раз еще двое пассажиров. Женщина средних лет, тугощекая, румяная, и мальчик юный, по виду первоклассник: голова редькой книзу и в очках. Женщина укрывала голову цветастым платком, мальчик держал подмышкой книгу. Кроме тощего пластикового пакета, багажа они не имели. И это было хорошо. Потому что, когда эта тетка с мальчиком залезла в лодку, хилое плавсредство сильно просело под ее весом. Ватерлиния оказалась под водой. И, если еще сядет лодочник, наверняка, с собакой...

Переправщик отвязал грохочущую железную цепь от столба, сел в ялик, оттолкнулся ногой от причала. Собака резво скакнула за ним и уселась на носовой треугольной банке. Ялик медленно тронулся, покачиваясь на легкой волне. Георг взглянул, насколько опустилась лодка с полной загрузкой, оказалось, что хозяин и его пес ничего не весили. Основная тяжесть, таким образом, приходилась на тетку в платке. Наверное, много грешила за свою жизнь.

Старик медленно опустил седалище свое на центральную банку, омочил в воде весла. Заскрипели уключины, весла взлетели и опустились, загребая воду. Ялик резво стал набирать скорость, идя прямо, не виляя и не отклоняясь от курса. Старик был сильным и опытным лодочником. Все, кроме лодочника, неотрывно смотрели вперед, на другой берег, не смея оглянуться назад, словно исполняя некий строгий ритуал. Молча слушали они всплески весел и мерно журчащую струю за кормой лодки.

На реке было гораздо прохладнее, чем на берегу. От воды веяло ледяным холодом. И когда они вошли в полосу тумана, стало еще и сыро. На Инге были надеты короткая шерстяная юбка и пушистая разноцветная кофточка. Но Георг видел, что она слегка дрожит. Он снял с себя кожаную куртку, давно уже принявшую форму его тела и сидевшую на нем как влитая, и накрыл ею плечи подруги. Сейчас же промозглый холод воткнул ему под левую лопатку острое лезвие. Георг выпрямился, прикладывая ладонь к пояснице. Инга сняла куртку и заставила своего рыцаря надеть ее обратно. Тогда рыцарь распахнул полу куртки пошире и взял подругу под крыло. Обоим стало тепло.

- Хочешь, угадаю, о чем ты думаешь? - прошептала вдруг Инга на ухо Георгу. - Будто все это было во сне... Да?

Он отрешенно взглянул на свою спутницу. И словно бы очнулся. Увидел в этой молодой женщине нечто новое, которое вчера он не заметил, а теперь это открылось ему. У нее были хорошо очерченные брови, карие глаза, гармонирующие с цветом волос - темно-каштановых, - классический нос, всегда немного улыбающийся рот; даже сейчас, когда она отвернулась и глядит на воду, в темную, пугающую глубину.

Георг вовсе ни о каких снах не думал, а размышлял о самой что ни на есть жизни и ее гримасах, о том, как все хлипко и ненадежно и как случай играет с человеком. Захочет - и человек останется жить, а нет - и человек умрет. Вторая жена георгова отца, Зинаида, когда еще была девочкой, на такой вот переправе чудом осталась в живых. Лодка была перегружена, и ее высадил лодочник, да еще довольно грубо, она даже обиделась. И тем сильней была ее обида, когда вместо нее посадили какого-то инвалида на костылях... Лодка на середине реки перевернулась, и все утонули в ледяной воде, дело было весной. Только лодочник спасся, уцепившись за борт. А Зинаида уж точно бы пошла ко дну, не умея плавать. Так Провидение ее спасло. И обида ее переменилась на благодарность лодочнику, который потом умер от воспаления легких.

- Вся жизнь наша - сон, - ответил Георг, кладя ладонь на ингину теплую коленку, туго обтянутую полупрозрачным черным нейлоном.

- Чей сон? - Она сдвинула ноги, прижав его пальцы.

- Того, Кто Спит.

- А если Он проснется?..

- Наступит Конец Света.

- Перестань, лодочник увидит.

Перевозчик греб, разгибаясь и сгибаясь, как неутомимый шатунный механизм. Под надвинутым на лоб капюшоном густилась тьма, даже глаз не было видно, как на контрастной картине.

Другая парочка, обосновавшаяся на носовой банке, вела себя иначе. Мальчик как сел, так сразу же открыл свою книгу, положил ее себе на коленочки и углубился в чтение. Женщина предалась женским думам. Ига заговорила с женщиной через голову лодочника, совершавшую маятниковые движения. Беседовали, они, очевидно, о детях, потому что тетка погладила своего по голове, говоря: "Он у меня шибко умный. Все читает, читает... хотя в школу пойдем только нынче".

Мальчик уворачивался головой, как самостоятельный кот, не терпящий ласки. Обложка его книги цветом напоминала плитку шоколада, а пухлый желтоватый блок страниц - начинку. Георг почувствовал голод и подумал: "Я в его годы конфеты лопал, а не книжки читал..."

- Хочу шоколадку, - сказал малолетний вундеркинд, отрываясь от книги.

- Ты уже одну съел, когда шли сюда, - ответила женщина.

- Еще хочу.

- Жопка слипнется.

- Нет, не слипнется...

Они заспорили: слипнется или нет.

Почитай нам какую-нибудь сказку, - сказал Георг пацану, чтобы отвлечь их от бессмысленной перебранки.

- Ой, вы знаете, он ведь у меня сказок не читает, - пожаловалась тетка, поправляя платок и, казалось, сейчас заплачет, но вдруг рассмеялась: Он все этих читает... Шопер... гар... Шопенгалтера что ли... Вот не могу выговорить.