Николай Князев - Владигор. Римская дорога

• Название: Владигор. Римская дорога
• Автор: Николай Князев
• Издательство: Издательство «АСТ»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-01233-7

Черный маг Зевулус похищает из Пещеры Посвященных магический талисман и скрывается в потоке времени. Владигор отправляется за ним в погоню и попадает в Древний Рим. Третий век до нашей эры. В разгаре борьба за власть — сражения, интриги, убийства. Речь идет не только о том, кто станет императором, под вопросом само существование Великой Империи. В борьбу вступают даже боги. Но в конечном счете все зависит только от людей…

---

— У них уговор на слово был, — наконец объяснил глава совета. — Один только есть способ проверить, кто правду говорит, а у кого язык лживый, как у змеи, — каленым железом. Вели пытать, князь?

Испытание каленым железом — дело нехитрое: велят каждому пронести кусок железа шагов десять. После чего руки перевяжут чистыми тряпицами. Через десять дней явятся оба на суд. У кого раны начали подживать — тот прав. У кого воспалились — язык того лжив. Воистину по совести суд.

— А может быть, признать обоих лжецами да и отобрать имущество в княжескую казну? — предложил Ждан.

Владигор не ответил, лишь так взглянул на Ждана, что у того отпала охота шутить. Интересно, что сказал бы Белун, если бы Хранитель времени решил дело в суде испытанием железом. Можно, конечно, вскинуть руку к небу и призвать на помощь Перуна — пусть разберется, за кем правда. Только пристало ли обращаться за каждой мелочью к горним силам? Однако и раздумывать долго нельзя — не сидеть же так на помосте до заката, ожидая, когда осенят мудрые мысли.

— Пусть так, несите железо, — приказал Владигор.

Купцы переглянулись, — такого решения они никак не ожидали. Всему Синегорью был известен нрав князя — не прибегал он к подобным средствам по делам и более страшным и кровавым, а тут из-за каких-то десяти тюков шерсти велит жечь каленым железом руки…

Один из купцов беззвучно зашевелил губами, держась за висящий на шее оберег, — верно, возносил молитвы всем богам сразу, дабы даровали силу. Второй же, увидав бегущего из кузни отрока с горшком в руках, над которым маревом колебался горячий воздух, повалился князю в ноги:

— Помилуй, князь, виноват…

«Во второй раз такая уловка не пройдет», — подумал Владигор.

Повинившегося купца увели стражники — назавтра велено было сечь пройдоху на базарной площади, а после взыскать с него виру в казну, да и пострадавшему заплатить сполна.

Самое было время дать себе и людям роздых, угоститься вином, но уже перед Владигором предстали два хмурых вотчинника. Эти двое — Доброд и Вирем — были так похожи друг на друга, что Владигор поначалу решил, будто они родные братья: оба ладные, обоим под тридцать, светлые вьющиеся волосы, русые бороды коротко острижены. Но выяснилось, что Владигор ошибся. Отцы их были кметями, и в награду за службу пожаловал их вотчинами еще князь Светозор. Эти двое соседями были и побратимами, как отцы их. Лес расчистили, поставили ладные дворы, и у каждого дом в три жилья — не дома, а почти что крепости. Во времена Климоги они сообща от его наемников отбивались. А потом, опять-таки сообща, хоронились в лесу. Дома борейцы пожгли, имение разграбили — весь нынешний год побратимы отстраивались. Вновь поставили каждый по маленькой крепости. И тут вышла у них незадача — расчистили вместе участок леса и договорились, что первый год владеть тем участком Доброду. Стал Доброд тот участок пахать и обнаружил ход в старый рудник, вырытый еще, как видно, подземельщиками. В руднике уже ничего не осталось — ни серебра, ни самоцветов. Но кто-то во время усобицы схоронил там добычу — может, борейские наемники случайно нашли эту ямину, припрятали добро, не ведая, унесут ли они ноги, привалили камнем и ушли. Да посекли их, видать, в бою, потому что никто за мешком не воротился. Осталось добро лежать в яме, пока не откопали его при расчистке поля. Тут и вышел спор — кому принадлежит добыча. Доброд кричал, что ему: его поле, его и находка — золотые кубки, полные монет и изумрудов, и ожерелья бесценные, — все ему должно достаться. Верный друг его и сосед Вирем так не считал — вместе полосу эту у леса отвоевывали, значит, и добычу поровну надо делить… Ругались изрядно. И до кулаков доходило. А потом как-то поутру на том самом участке нашли младшего брата Вирема мертвым. Голова его о камень была расколота, и трава вокруг почернела от крови. Вирем с родней кинулся было усадьбу Доброда жечь, но проезжал мимо воевода из Поскреба и мешок с добром забрал до суда с собою, а с соседей-врагов взял слово — вражду больше не чинить, явиться на княжий суд. Приговорит князь Доброду виру за убитого платить — уплатит. Решит, что не виноват Доброд, — так тому и быть. Только каждый из спорщиков стоял на своем: Вирем — что Доброд убивал, Доброд — что не виновен и вся родня его в той смерти не виновата, а кто-то третий в их спор вмешался.

«Вот же как… В лихие времена вместе кровь проливали, — думал Владигор, глядя на этих двоих, — а теперь готовы горло друг другу перегрызть…»

— Мог чужак забрести в твою вотчину? — спросил он Доброда. — Может, видел кого?

— Не видел, князь… — отвечал тот, не мешкая. — Но в ту ночь, когда отрок смерть принял, занемог я и лег в постель сразу после полудня. В тот день и в ту ночь никто со двора не ходил.

— Ой ли? — перебил его Вирем и зло сощурился. — Коли занемог, как за людьми своими смотрел? Может, скажешь еще, что заплатишь князю виру тем добром, что в руднике нашел? Так вирой тебе не отделаться, только кровь будет платой.

По всему выходило, что виноват Доброд, но Владигору почему-то в его вину не верилось. Темное дело, неразрешимое…

Тем временем один из дружинников внес на помост кожаный мешок с тем самым добром, из-за которого спор вышел. Владигор сделал знак, завязки мешка распустили, прямо на помост высыпали найденные сокровища. Те, кто стоял ближе, ахнули, разглядев находки. Задние же, ничего не видя издалека, стали напирать, надеясь поглядеть диковинки. Вещи в мешке были удивительные — бусы с изумрудами, золотые браслеты и серьги, подвески с резными камеями из бледно-голубого оникса и кубки золотые с рельефным изображением людей и странных созданий с козлиными ногами и рогами на голове. Кубков было шесть, и каждый из них был наполнен золотыми монетами и изумрудами. Монеты эти никто не чеканил в Поднебесном мире. Взяв одну, Владигор отчетливо почувствовал идущий от нее холод, — Хранитель времени узнал пришельца из других времен…

— Кто мог положить эти вещи в мешок? — спросил Владигор, переводя взгляд с одного вотчинника на другого.

Вирем пожал плечами, а Доброд ответил:

— Верно, кто-нибудь из борейских наемников награбил, спрятал, а взять забыл.

— Может, и так, — кивнул головой Владигор, не отрывая взгляда от лица Доброда, и тот смутился, потупился. — Да только неудобное место он выбрал награбленное прятать — возвращаться за ним несподручно…

Вирем кивнул согласно словам князя, но опять же молча.

— Может, кто из вас видел какого-нибудь незнакомца, показавшегося ему странным?..

— Да многих видали… — неопределенно пробормотал Доброд. — Нищие проходили, беглые от прислужников Климоги прятались… Купцы даже заезжали. Любой мог оставить…

И все же кто-то из них двоих что-то знал, но вот что?..

Если бы Владигор мог читать мысли, дело сильно упростилось бы. Но такое доступно лишь чародейской братии, да и то с согласия друг друга. А что, если бы эти двое согласились?.. Владигор не отрываясь смотрел на спорщиков. Невольно они смутились, поникли головами. И говор толпы умолк, на площади сделалось необычайно тихо — лишь изредка звякнет оружие в руке стражника. И в этой вязкой тишине послышался Владигору чей-то голос, неведомо чей, и молвил этот неведомый одно-единственное слово: «Оба»… А вот что «оба» — невиновны или виновны, — того голос не досказал.

— Судный поединок! — приговорил князь.

И Доброд, и Вирем вздрогнули, услышав приговор, хотя и ждали от князя именно этого слова…

Дружинники расчистили в толпе круг для спорщиков. Послали отроков за оружием — пусть выбирают, какое кому по руке. Спорщики выбрали добрые кольчуги, шлемы да щиты. Меч у каждого был свой. Встали друг против друга, и пошла рубка. Без затей рубились — силой каждый взять хотел. Один замахнется — другой щит подставит. Другой мечом рубит — опять по щиту клинок бьет. Слышно было, как дружинники меж собой фыркают — «я бы так ударил… да этак»… Вирем все же исхитрился — черкнуло самое острие по щеке Доброда, кровь брызнула, но устоял Доброд, стер кровь с лица и вновь пошел на друга-врага своего. Так яростно, что тот обороняться только успевал. Справа ударит, потом слева. Потом опять справа… И вдруг крутанулся на месте, сделал полный оборот и опять справа ударил. Вирем, ожидавший удар слева, не успел щитом прикрыться, и клинок Доброда рассек ему плечо и грудь. Рассудил Перун, за кем правда.

Рассудил Перун, за кем правда. Вирем умер прямо на площади перед дворцом. Последнего слова предсмертного молвить не успел. А Доброд поехал к себе в вотчину, и там рана у него на лице воспалилась, будто от внутреннего огня, в три дня он от горячки в могилу сошел. И его Перун не пощадил. Неужто оба были виноваты? Или каждый невинен? Может, надо было послать кого из старейшин учинить допрос всем родственникам, заставить на капище Перуновом клясться? Может, в самом деле кто-то третий виноват, а двое невинных в землю полегли? Остались дети без отцов сиротами. Захиреют вотчины, станут легкой добычей разбойников или соседей. А ведь ты их, князь, судил. Что ж так рассудил плохо? Найденное добро ты велел оставить себе, — правда, сполна отсыпал вдовам погибших золотых монет поровну за ту находку. Да что с того? Это даже не твоя вира, князь, это малость, о которой и вспоминать-то стыд. Да только что себя казнить попусту? Сколько людей за тебя погибло и еще погибнет?! О каждой душе печалиться — слез не хватит. А не печалиться — станешь как Климога…