Хуан Марсе - Чары Шанхая

• Название: Чары Шанхая
• Автор: Хуан Марсе
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-94145-333-7

Хуан Марсе — один из самых популярных писателей современной Испании — стал известен российскому читателю по книге «Двуликий любовник», выпущенной издательством «Иностранка» в 2001 г. Обладатель престижных международных наград, Марсе в 2005 г. вошел в число финалистов конкурса на премию Сервантеса, которую называют нобелевской премией по литературе испаноязычного мира

Роман «Чары Шанхая» удостоен Европейской литературной премии Аристейон и Национальной премии критики (1994) и экранизирован режиссером Фернандо Труэбой (премия «Гойя», 2002). Герои книги — одинокие романтичные подростки, мечтающие о чуде, и таинственный незнакомец, врывающийся в их тоскливый мир, сумасшедший философ и подпольщик, отправляющийся в Шанхай, чтобы уничтожить нацистского преступника, — все они становятся участниками захватывающих событий, которые происходят то в мрачноватых кварталах Барселоны, то в чарующем Шанхае.

---

— Он вошел в мою комнату на рассвете, не зажигая света, и склонился надо мной. Мама все ему рассказала, и он чуть не плакал… Он ведь не знал, что я больна. Он увидел, что я очень исхудала и ослабла, поцеловал меня в лоб и сказал, что, к сожалению, пока не может взять меня с собой. Конечно, он не прямо так сказал, но я все поняла… — Сусана умолкла, словно что-то припоминая, потом продолжила: — Его ледяные губы не могли оторваться от моего пылающего лба. Представь себе, Дани, я до сих пор чувствую их прикосновение, когда по ночам думаю, думаю и не могу уснуть… «Весной я вернусь за тобой», — шепнул он мне на ухо. Его кожаная куртка пахла дождем, по-моему, он был в берете — я не смогла рассмотреть. Вдруг в саду послышался какой-то шум, и он склонился еще ниже, поднес руку к поясу, словно нащупывая какой-то предмет, и в этот момент я увидела его печальное лицо, но все равно ничего толком не разглядела, хотя знаю, что он красивый, — я видела его на фотографиях, и мама рассказывала… Когда он выпрямился, пистолета у него не было — ни в руке, ни за поясом. Шум не повторился, наверное, это кот спрыгнул с дерева или ветер перевернул горшок с геранью. Он снова меня поцеловал, потом взял мою руку и стоял рядом до тех пор, пока ему не показалось, что я уснула. Мне было так его жалко. — Печально вздохнув, она смолкла и провела языком по спекшимся губам. — А потом он ушел, но оставил письмо, в котором было написано — я слово в слово помню, что там было написано: «Моя дорогая спящая голубка, не бойся ночи, потому что ночь — моя сообщница, я приду за тобой вместе с ней…» Вот что он тогда мне сказал, а потом написал в письме.

Она пообещала, что как-нибудь покажет мне все письма, которые ей написал отец, но так и не показала. Еще она любила вспоминать, как в детстве он поднимал ее одной рукой до самой люстры, висевшей когда-то в столовой, старинной люстры, которая в один прекрасный день много лет спустя разбилась сама собой, — никто до нее даже не дотрагивался, а она разлетелась вдребезги; Сусана отчетливо помнила эту сцену, помнила крепкие отцовские руки, восторг, нежность и чувство защищенности, которые охватывало ее наверху, и еще ослепительный свет хрусталя, и головокружительное приземление, и смех матери. И теперь, особенно в те ночи, когда ей становилось совсем плохо, в груди кололо и она лежала почти без сознания, воспоминания об отце согревали ее, и она ощущала внутри себя слепящий свет люстры, которой в доме давно уже не было, и порыв нежности вновь поднимал ее над жаром, над лихорадкой, над одиночеством, над кошмаром кровавой мокроты и неотвязного предчувствия смерти.

Глава третья

1

Я пересек улицу Камелий, неся под мышкой папку с рисунками и коробку с карандашами «Фабер». Возле изгороди я, как обычно, поболтал с братьями Чакон и уже собирался войти в сад, как вдруг услышал скрип тормозов и обернулся. Была среда, единственный день недели, когда сеньора Анита не работала. Она развешивала белье в саду за ивой, зажав в зубах две прищепки и мурлыча веселую песенку.

Из-за угла улицы Алегре-де-Далт появилась «балилья» с дымящимся радиатором — похоже, шофер ошибся и свернул не в том месте; автомобиль остановился, собираясь развернуться и выехать на нужную улицу, мгновение постоял, однако дверца так и не открылась. Когда же «балилья» дала задний ход и скрылась за углом, на дороге, словно из-под земли, вырос какой-то человек. В одной руке он держал перевязанный бечевкой картонный чемодан, другую сунул в карман брюк. Был он средних лет, наружности несколько потрепанной и в то же время живописной, нижняя челюсть выдавалась вперед, а из-под серой шляпы смотрели умные внимательные глаза. Он не спеша оглядел улицу, затем сад и особняк и наконец, наклонив голову, уставился на свои ботинки. Со стороны могло показаться, что незнакомец только для того и приехал, чтобы, встав посреди улицы, спокойно и вдумчиво оценить плачевное состояние своих бело-коричневых штиблет. В напряженности его сутулых плеч мне почудилось что-то знакомое.

Сперва мне пришло в голову, что это отец Сусаны, но в следующий миг я узнал незнакомца: передо мною был не кто иной, как Нанду Форкат. Он очень изменился, был без темных очков, казался похудевшим и гораздо более растерянным, чем пять месяцев назад, когда впервые возник перед нами на пороге своего дома. Неподвижный и погруженный в себя, он, казалось, никуда не уезжал и теперь, как ни в чем не бывало, снова собирается шагнуть на край канавы, как в тот самый вечер. Как и тогда, он стоял, слегка наклонившись вперед, его взгляд был таким же внимательным и осторожным. Я переглянулся с братьями Чакон: несомненно, они тоже его узнали. Он сделал несколько шагов к дому, а я все стоял у приоткрытой калитки. Неожиданно Форкат подошел ко мне. Он поднял голову и заговорил, но его слегка косящий взгляд сбивал с толку, и мы не поняли, к кому из нас он обращается:

— Здесь живет сеньора Анита Франк?

— Да, сеньор, — ответили мы хором.

Я был уверен, что он видел сеньору Аниту в саду и спросил просто так, из вежливости. Я попятился, и он неторопливо прошел в сад. Мать Сусаны его не заметила. Почему-то я был уверен — они давно друг друга знают, хотя в тот миг ничто не говорило об этом. Позже капитан рассказал, что много лет назад, в те времена, когда донья Анита прислуживала в доме сеньорито Кима и еще не была в него влюблена, она наверняка встречала Форката в каком-нибудь баре на Паралело и даже кокетничала с ним. Некоторое время Форкат смотрел, как она вешает белье, затем неторопливо, но решительно направился к ней через сад, и мне пришло в голову, что он давно готовился к этой встрече.

Я вошел вслед за ним, мне нужно было как-то попасть на террасу. Не доходя до двери, я остановился и увидел, как Форкат, поставив чемодан на землю, снял шляпу и протянул руку сеньоре Аните. Пока он доставал из кармана какое-то письмо, она стояла закрыв лицо руками, удивленная и обрадованная. Я не расслышал его первых приветствий, однако потом он проговорил немного громче, тепло и растроганно:

— Я приехал из Тулузы, привез весточку от Кима.

Охваченная противоречивыми чувствами, не зная, радоваться ей или огорчаться, она ответила не сразу:

— Этого не может быть. Господи! Неужели тебя и вправду прислал этот болтун?

— Да, именно он.

— Но почему… почему он не приехал сам?

— Ты ведь прекрасно знаешь.

— Как он, чем занимается? Неужели помнит, что у него есть семья?

— Конечно, он вас помнит. Вот, возьми.

Он вручил ей конверт без марки, который она поспешно вскрыла, пробежала глазами несколько строк и, узнав почерк, вскрикнула от радости и бросилась на шею нежданному гостю. Но в следующий момент отскочила, смутившись от неумеренного проявления своих чувств, однако очень скоро поняла, что обрадовалась напрасно. В первых же строках муж просил, чтобы она приняла его друга Нанду Форката и разместила его со всеми удобствами, поскольку в Барселоне его ждет одно чрезвычайно важное дело. Чем обернулось пребывание гостя в доме, я узнал очень скоро, однако в тот день, читая письмо Кима, сеньора Анита не догадывалась, что просьба мужа приютить в доме своего друга, оказавшегося в затруднительном положении, положит начало самым приятным событиям ее жизни за много лет. К тому же в конце письма Ким напомнил о своей давней мечте забрать к себе девочку, когда она сможет путешествовать, не рискуя здоровьем; однако о том, чтобы начать с женой новую жизнь за пределами Испании, не говорилось ни слова.

Они немного поболтали в саду, пока она развешивала белье, а чуть позже, когда я уже занялся рисунком, сидя за раздвижным столиком, а Сусана, вне себя от волнения, вертелась в кровати — я сказал ей, что этот человек наверняка привез вести от ее отца, — к нам на террасу, улыбаясь, вошла сеньора Анита, держа под руку Форката.

— Детка, это сеньор Форкат. Твой папа любит его, как брата, — сказала она и поспешно добавила, глядя на него искрящимися голубыми глазами: — И я тоже. Несколько дней он поживет у нас… А этот серьезный мальчик, — она повернулась ко мне, — друг Сусаны, он приходит сюда каждый день, чтобы она не скучала. Его зовут Даниэль.

Гость галантно протянул руку сперва Сусане, потом мне. Он спросил у девочки, как она себя чувствует, и та привстала на коленях, прижав к груди плюшевого кота.

— Хорошо, — сказала она. — Великолепно. С каждым днем все лучше и лучше.

— Правда? — обрадовался Форкат. — Твой папа будет очень доволен, когда узнает об этом.

— Это он вас прислал?

— Да.

— Когда вы его видели? У него все в порядке?

Сеньора Анита ворошила угли в печке. Она ласково велела Сусане лечь и укрыться простыней, а потом сказала:

— Пойду взгляну, что творится в комнате наверху. — Она улыбнулась гостю. — Отнеси туда чемодан. И сними пиджак, здесь очень жарко.