Александр Немировский - Откуда пошел, как был организован и защищен мир

• Название: Откуда пошел, как был организован и защищен мир
• Автор: Александр Немировский
• Жанр: История

---

- Кто ты, сиянием подобный солнцу? - спросил царь. - Под каким именем ты известен в мире?

- Об этом ты узнаешь потом, - продолжал бодхисатва, - пока же постарайся купить эту чашу, если не страшишься бед в этом мире и кары в преисподней.

- Странный способ продажи, - отозвался царь. - Обычно продающий выставляет достоинства и скрывает недостатки своего товара. Но ты ещё не сказал, с чем у тебя эта чаша и что ты хочешь за неё в обмен.

- Не водою наполнена она, - продолжал брахман, - не медом ароматным, собранным с тычинок лотоса, не чудным маслом, не молоком цвета лучей луны. В нем зелье, от которого утрачивают разум, спотыкаются и падают на ровном месте. Выпивший его становится тупым и неразумным, теряя стыд. Он способен пуститься в пляс перед многолюдным собранием и стать посмешищем. Вот что я вам предлагаю купить. Выпив этого зелья, даже женщина способна наложить оковы на родителей своих, готова оскорбить своего супруга, хотя бы он был богат, как Кубера. Не из-за этого ли зелья древние боги утратили свое высокое блаженство и утонули в океане? Оно же погубило высокоблагородные когда-то роды. Ведь именно оно позволяет лгать так же смело, как говорить правду, творить постыдное с такой же радостью, как достойное похвалы. Поистине содержимое этой чаши - воплощение проклятья.

Слова эти проникли в самое сердце Сарвамитры и, осознав греховность употребления хмельных напитков, он почувствовал к ним отвращение. Добившись своей цели, бодхисатва исчез. Царь же с горожанами и селянами перестал употреблять хмельное.

Казначей

Некогда бодхисатва был царским казначеем. Высокое происхождение, ученость, возвышенный образ мыслей, красноречие, сострадание к людям, щедрость обеспечили ему всеобщее уважение. Был он счастлив и в семейной жизни. Жена в нем души не чаяла.

И вот как-то он отправился во дворец на встречу с царем, а в его отсутствие в дом явилась навестить дочь теща. Разговор пошел о том, о сем. В конце же, собираясь уходить, старая женщина спросила:

- Не пренебрегает ли тобой супруг, доченька? Как он с тобой обращается?

- Мой муж добродетельнейший человек. Такого обращения, полного благородства, не встретишь даже у нищенствующего монаха, - тихо промолвила жена бодхисатвы.

Мать же, у которой от старости ослабел слух, решила, что зять её стал нищенствующим монахом и разразилась громкими рыданиями.

- Как он может, - причитала она, - покинуть добродетельную и любящую супругу! Где это видано, чтобы такой молодой и красивый человек, оставив дом, город, царскую службу, ушел в лес к диким зверям!

Эти вопли привели дочь в такое состояние, что, забыв, с чего они начались, она тоже решила, что её супруг намерен уйти в монахи, но об этом ей пока не сказал, чтобы не волновать. Плач матери и дочери поднял на ноги весь дом. Забились в рыданиях служанки и слуги. Сбежались соседи и просто прохожие, испытавшие благодеяния бодхисатвы и решившие разделить горе семьи.

Между тем бодхисатва, завершив беседу с царем, в добром настроении возвращался домой. Приняв его отчет о доходах и расходах казны, царь осыпал его благодарностями и назвал первым из друзей. Уже в начале улицы, на которой стоял его дом, казначей увидел огромную толпу и сразу подумал, что в доме случилась какая-то беда. Поэтому он послал слугу узнать, что случилось. Тот, вскоре вернувшись, не только успокоил его, но и обрадовал.

- Все живы и здоровы. Но говорят, что ты решил покинуть свой дом, стать нищим монахом.

Лицо бодхисатвы покрылось румянцем стыда. "Как же так случилось, что я сам не пришел к мысли оставить город, вместилище дурных страстей? Выходит, народ лучше, чем я о нем думал. И он обо мне такого высокого мнения, что считает способным презреть все, что меня здесь удерживает!"

Не возвращаясь домой, бодхисатва пришел во дворец и, получив разрешение на прием, обратился к царю с такими словами:

- Дозволь мне, царь, оставить службу и этот мир.

Царь был настолько удивлен, что утратил дар речи. Прийдя в себя, он спросил:

- Что же могло произойти за столь короткое время после того как мы расстались, чтобы ты решил изменить свою жизнь и нанести мне, столь тебя любящему, жестокую обиду? Отвечай!

- Идя к дому, о царь, я узнал, что народ верит в то, что я могу стать нищенствующим монахом.

- Что с тобою, мой друг? - проговорил царь, обхватив голову обеими руками. - Я ведь знал тебя как благоразумного, трезвомыслящего человека, содержащего государственную казну в образцовом порядке, не поддающегося ни слухам, ни соблазнам. И ты прислушался к болтовне людишек, которым пришло в голову невесть что?

- Ты не прав, царь, - возразил бодхисатва. - Я достиг уважения людей честностью и исполнительностью. Но есть высшие добродетели, доступные лишь тому, кто не связан с этим миром путами, кто может отказаться от имущества и мирской славы. Не ставь мне в этом преграды, о царь!

Слова эти убедили царя, и он не стал задерживать казначея, который, оставив все, тотчас отправился в лес. Но у городских ворот бодхисатву нагнали друзья. Одни протягивали к нему с мольбой руки, другие пытались преградить ему путь, третьи обрушивали на него брань, упрекая в бессердечии. Нашлись и такие, которые пытались убедить бодхисатву вернуться, приводя мудрые изречения из священных книг об обязанностях главы дома. Бодхисатва обратился к ним с такой речью:

- Не оплакивайте меня, друзья. Ибо это следует делать по отношению к умирающим и мертвым. Если же причина скорби разлука со мною, то что вам мешает разделить мой жребий? Взгляните на меня: я не скорблю, не страдаю. Я ухожу от страданий, ибо причина их в привязанности к путам, которые я разрываю.

Простившись с друзьями, бодхисатва ушел в лес и провел там жизнь в счастьи, сияя своими добродетелями.

Кормчий

Бодхисатва сидел на берегу, обратив неподвижное лицо к морю. Уже несколько лет как он потерял зрение, но проведя большую часть жизни в море, по-прежнему ощущал себя его частью, и говор волн заменял ему человеческую речь со всеми её оттенками - от тихой ласки до гнева и ярости. Но он уже не мог предвидеть капризы погоды, ибо для него были скрыты знакомые ему приметы - изменение цвета воды, парение птиц, прыжки рыб.

За спиною послышался стук перекатывающихся голышей, и слепец повернул голову.

- О, Супарага, победитель бурь, тигр среди кормчих, - услышал он. Позволь припасть к твоим ногам.

- Говори, - сказал бодхисатва.

- Мы, кормящиеся торговлей, просим тебя отправиться с нами в плаванье и разделить будущую прибыль.

- Неужто и вы ослепли, почтенные?! - изумился Супарага. - Разве вам не ясно, что от меня на море не будет никакой помощи? Даже если вы хотите взять меня в трюм для тяжести вместо камня, то я и на это не гожусь.

- О нет! - затараторили купцы. - Мы все видим и все знаем о тебе. Мы не ждем, что ты поможешь избежать мелей или покажешь более короткий путь. Но само твое пребывание на корабле - залог безопасности. Так как ты чувствуешь течения, вихри, водовороты, то и стихии должны ощущать твое присутствие и робеть перед тобою, как робеем мы, твои почитатели.

И был внесен Супарага на судно, ибо тело его настолько ослабело, что сам он не смог бы дойти до сходней и тем более подняться по ним. Устроившись рядом с кормчим, Великосущный сидел, вслушиваясь в море. Первые десять дней оно было удивительно спокойным, словно бы и впрямь робело перед господином. Но потом стало роптать, и Супарага ощутил, что судно потеряло уверенность хода.

- Какого цвета море? - спросил он у кормчего.

- Темно-синего, - ответил тот, - как будто кто насыпал в него груду сапфиров и украсил её гирляндами из морской пены. Земля же исчезла из виду.

На лице Супараги промелькнула тревога.

- Закрепляйте паруса! - посоветовал он.

И впрямь, вскоре океан стал страшным, словно сбросил оковы молчания. Огромные валы неслись рядами, рассыпаясь пеной. Солнце закрыли тучи, темные, как многоголовые змеи. Засверкали лианы молний, раздались страшные раскаты грома, а затем стрелы ливня осыпали пучину волн. И тогда корабль весь задрожал, словно напуганный заяц, повергнув в уныние сердца мореходов. Несколько дней судно находилось в полной власти бурных волн, вздымаемых ураганом. Нигде не было видно ни берега, ни благоприятных признаков, сулящих успокоение стихии. И это привело мореходов в ужас и отчаяние.

И обратился к ним бодхисатва со словами ободрения:

- В том, что происходит, нет ничего необычного. Мы достигли великого Океана. Поэтому не нужно падать духом. Беритесь за дело.

Купцы приободрились и бросились на помощь гребцам.

Но вдруг корабль огласил вопль.

- Что случилось? - встревожился бодхисатва.

- Там, внизу, - дрожащим голосом проговорил кормчий, - тела, подобные человеческим, словно воители в серебряной броне, ужасные на вид, с мордами, безобразными, как копыта.