Дэннис Лехэйн - Таинственная река

• Название: Таинственная река
• Автор: Дэннис Лехэйн
• Издательство: Амфора
• Жанр: Триллер
• Год: 2004
• ISBN: 5-94278-657-7

В жизни трех неразлучных приятелей произошло несчастье — одного из них похитили, и это злополучное похищение навсегда изменило судьбы друзей…

Психологическая драма известного писателя Д. Лехэйна легла в основу сюжета мистического триллера «Таинственная река», поставленного режиссером и актером Клином Иствудом.

---

Он окинул взглядом свою спальню. Вещи упакованы. Дорожные чеки «Америкэн экспресс» упакованы. Парадный костюм упакован. Их с Кейти фотографии упакованы. CD-плеер, диски и туалетные принадлежности упакованы.

Он посмотрел на то, что оставляет. Плакаты с портретами голливудских звезд на стенах. Плакат с портретом Шерон Стоун в белом облегающем платье (свернут в трубку и засунут под кровать, где он лежит с той самой первой ночи, когда он тайком привел сюда Кейти, но еще…). Стопка аудиодисков. Черт с ними; большинство из них он и по два раза-то не слушал. Две двухсотваттных колонки «Сони» от стереосистемы, купленной прошлым летом на деньги, заработанные починкой крыш с командой Бобби О'Доннелла.

Тогда-то он впервые приблизился к Кейти настолько, чтобы осмелиться вступить с ней в разговор. Господи! Почти год прошел с тех пор! Иногда ему кажется, что прошло уже десять лет, хороших лет, а иногда прошедший год кажется ему одной минутой. Кейти Маркус. Он, конечно же, слышал о ней; все в округе знали Кейти. Она была очень красивой. Но по-настоящему ее знали только несколько человек. А виной всему была красота; она отпугивает и заставляет вас держаться на расстоянии. В жизни не так, как в кино, где камера, показывая красоту, как бы приглашает вас приобщиться к ней. В реальной жизни красота — это что-то вроде забора, за который вас не допускают.

Но Кейти… с того самого первого дня, когда она прошла мимо с Бобби О'Доннеллом, а потом он оставил ее на строительной площадке, а сам с несколькими парнями помчался на другой конец города по какому-то неотложному делу. Они оставили Кейти и как будто забыли о том, что она была с ними, — с того самого первого дня она стала для него необходимой и привычной; она, как напарник, ходила вместе с Бренданом чинить крыши. Она знала, из какой он семьи, и однажды спросила:

— Брендан, а как получилось, что такой хороший мальчик, как ты, стал работать на Бобби О'Доннелла?

Брендан… Это слово слетало с ее губ так легко, как будто она целыми днями только его и произносила, а Брендан, стоя на коленях на краешке крыши и слыша свое имя, чуть не падал в обморок. В обморок! Без понта и показухи. Вот что она делала с ним.

А завтра, как только она позвонит, они уйдут отсюда. Уйдут вместе. Уйдут навсегда.

Брендан, лежа на спине в кровати, смотрел на луну, проплывающую над ним, и мысленно видел на ней лицо Кейти. Он знал, что заснуть ему не придется. Из-за сильного возбуждения. И вот он лежал здесь, а Кейти, улыбаясь, проплывала над ним, а глаза ее, сияя в темноте, смотрели в его глаза.

В тот же вечер после работы Джимми Маркус пил пиво со своим шурином, Кевином Сэваджем, в пивной «Уоррен Теп»; они, сидя у окна, наблюдали, как мальчишки играют в уличный хоккей. Мальчишек было шестеро, и, несмотря на сгущавшиеся сумерки, в которых уже трудно было разглядеть их лица, они продолжали игру. Пивная «Уоррен Теп» располагалась в глубине квартала на той стороне улицы, где раньше была база для забоя скота, и теперь, когда транспорт здесь не появлялся, это место было очень удобным для игры в уличный хоккей, но только в дневное время, поскольку уличное освещение не работало с незапамятных времен.

Кевин был хорошим собутыльником, поскольку не отличался многословием, впрочем, как и сам Джимми, поэтому они сидели, потягивая пиво и слушая шарканье и топот резиновых подошв, удары деревянных клюшек, внезапный звон металла, когда плотный резиновый мяч попадал в колпаки колес стоявших вблизи автомобилей.

Дожив до тридцати шести лет, Джимми Маркус полюбил проводить свои субботние вечера в тишине. Его уже не тянуло в шумные многолюдные бары и ему больше не хотелось слушать пьяные исповеди. Тринадцать лет назад он вышел из тюрьмы; у него магазин на углу, дом, жена и три дочери, и он убежден в том, что из взбалмошного мальчишки превратился в рассудительного мужчину, который проявляет осмотрительность при каждом шаге, сделанном на жизненном пути — пиво потягивает не торопясь; совершает утренние прогулки; за бейсбольными матчами следит по радио.

Он сидел и смотрел на улицу. Четверо мальчишек, видимо, наигравшись, разошлись по домам, но двое еще оставались на улице и почти в полной темноте пинали мяч. Джимми ничего не стоило погнать их по домам, но он не мог налюбоваться той избыточной энергией, с которой мальчишки носились по полю и колотили клюшками по мячу.

Эта необузданная энергия должна найти какое-то применение. Когда сам Джимми был ребенком — да пока, черт возьми, ему не исполнилось двадцать три года — такого рода энергия двигала всем, что он делал. А потом… потом надо было просто научиться где-то ее хранить, полагал он. Иными словами, припрятать.

Его старшая дочь Кейти как раз и решала сейчас эту проблему. Девятнадцать лет, красивая, все ее гормоны, что называется, в полной боевой готовности, все в ней кипит. Но недавно он подметил, что в поведении и манерах дочери появилась какая-то грациозность. В чем причина, он не знал — у некоторых девушек грациозность перерастала в женственность, у других манеры, свойственные девушкам, сохранялись на протяжении всей жизни — но миролюбие и даже безмятежность появились в характере Кейти буквально в одночасье.

Сегодня в конце дня, уходя из магазина, она поцеловала Джимми в щеку и сказала: «Пока, папочка», и примерно в течение пяти минут, прошедших после этого, Джимми все еще ощущал ее голос, звучавший у него в груди, у сердца. Вдруг до него дошло, что это был голос ее матери, но только чуть более низкий и более уверенный, чем тот, что он помнил, и Джимми поймал себя на том, что размышляет, каким образом голосовые связки дочери стали звучать подобным образом и почему он заметил это только сейчас.

Голос ее матери… Ее матери уже почти четырнадцать лет как нет на свете, а сейчас она возвращается к Джимми через их дочь. Она говорит: Джим, она уже женщина. Она совсем взрослая.

Женщина… Ну и ну!.. Как же это случилось?

Дэйв Бойл даже и не планировал выходить из дому в тот вечер.

Конечно, субботний вечер после долгой трудовой недели — это особое время, но ведь и он уже достиг такого возраста, когда суббота не слишком отличается от вторника и выпивка в баре доставляет не больше удовольствия, чем выпивка дома. Дома, по крайней мере, ты можешь хотя бы командовать телевизором при помощи пульта.

Поэтому, когда все, чему предстояло случиться в эту субботу, случится, он будет часто повторять себе, что судьба играла с ним вслепую. И прежде в жизни Дэйва Бойла судьба играла с ним вслепую — редко игра получалась удачной; в основном все кончалось плохо — но он никогда не чувствовал указующего перста судьбы, в основном ее влияние было безразличным и вялым. Кто-то сказал ему, что судьба восседает где-то на облаке. Что, судьба, скучаешь сегодня? Судьба шевельнулась, шевельнулась едва заметно. А что, может повозиться с Дэйвом Бойлом, слегка поразвлечься. А чем он там собирается заняться?

Так Дэйв представлял себе свою судьбу, такой она ему виделась.

Возможно, в тот субботний вечер судьба праздновала свой день рождения или была занята чем-то другим и поэтому решила сделать перерыв в своих отношениях с Дэйвом, позволить ему самому хотя бы частично выпустить пар, не опасаясь последствий. Судьба сказала: «А ну-ка, Дэйви, задай миру встряску. Обещаю, что на этот раз все обойдется для тебя без последствий. Будет так, как если бы Люси придержала мяч для Чарли Брауна [2] и на этот раз без всякого подвоха дала бы ему возможность пробить.» Хотя это и не было спланировано. Не было. Через несколько дней после случившегося в эту субботу Дэйв один поздно ночью будет протягивать руки, словно обращаясь к присяжным, и говорить слабым голосом в пустой кухне: «Вы должны понять. Это не было запланировано».

В тот вечер, поцеловав сына, пожелав ему спокойной ночи, он спустился вниз и направился к холодильнику за пивом для своей жены Селесты, а она напомнила ему, что сегодня у нее «девичник».

— Как, опять? — изумился Дэйв, открывая холодильник.

— Прошлый был четыре недели назад, — ответила Селеста игривым голосом, от звуков которого по спине Дэйва подчас бегали мурашки.

— Не пудри мне мозги. — Дэйв наклонился над раковиной, открывая свою бутылку с пивом. — Почему вы выбрали именно сегодняшнюю ночь?

— Мачеха, — сцепив кисти рук и сверкая глазами, ответила Селеста.

Раз в месяц Селеста и три ее приятельницы, работающие вместе с нею в салоне причесок «Озма», собирались в квартире Дэйва и Селесты, чтобы погадать друг другу на картах таро, изрядно выпить вина и приготовить какое-нибудь неизвестное до этого блюдо. Вечер они обычно завершали просмотром какого-либо примитивного фильма, повествующего о некой бизнес-леди, достигшей успеха, но одинокой, которой судьба неожиданно посылает верного и преданного возлюбленного в образе мешковатого и нескладного сослуживца, который, однако, является обладателем большого члена; либо фильм рассказывал о приключениях двух цыпочек, которые поняли предназначение женщины, а заодно и глубину их дружбы незадолго до того, как одна из них, подхватившая в третьем акте какую-то неприятную болезнь, умирает, такая прелестная и с великолепной прической, умирает, лежа на кровати размером с Перу.