Геннадий Александров - Монархия и социализм

• Название: Монархия и социализм
• Автор: Геннадий Александров
• Жанр: История

Что такое победа и что такое поражение? Каковы критерии как одного, так и другого? Каким образом победа оборачивается поражением, а поражение — победой? Как так выходит, что сплошь да рядом человек, живущий в стране-победительнице считает, что его государство войну проиграло, а живущий в государстве, понёсшем поражение, всерьёз убеждён в том, что он живёт в процветающем государстве победителе?

Возьмём в качестве примера Вторую Мировую. Вот Потсдам, в Потсдаме три победителя, большая тройка — США, СССР и Великобритания делили мир. Давайте повнимательнее посмотрим на одного из «победителей» — Великобританию.

Война кончилась, пыль от бомбёжек оседает, на что же похожа Великобритания после войны? Разрушены заводы, фабрики, железнодорожные узлы, доки и портовые сооружения. В городах с лица земли стёрты целые районы. Потери жилого фонда составляют более четырёх миллионов домов. Каждый третий дом в Великобритании либо разрушен, либо приведён в состояние, непригодное для проживания. Примерно четверть населения нуждается в крыше над головой. Население голодает в самом прямом смысле. Практически все принадлежавшие англичанам компании были проданы американцам по бросовым ценам, кроме этого англичане были вынуждены влезть в долги. От английского торгового флота остались рожки да ножки. За годы войны немцы потопили более половины английских судов и образовавшаяся ниша была немедленно занята американцами. И самое скверное — после войны экспортировать стало нечего. В этом была главная проблема, английский экспорт умер.

Мы с недоумением спрашиваем каким таким образом среди победителей во Второй Мировой оказалась Франция? По зрелому размышлению мы должны задаться куда более интересным вопросом — каким таким образом в Потсдаме в числе победителей оказалась Великобритания? Что она там делала?

---

Что такое 3 фунта в неделю? Много это или мало? Возьмём такой интернациональный критерий, как цена бутылки спиртного. Как только началась война, спиртное по понятным причинам практически исчезло, но в самый канун войны, в 1939 году бутылка виски стоила 13 шиллингов 8 пенсов. Неквалифицированная работница, которой вздумалось бы залить горе водкой, могла на свой недельный заработок купить аж две бутылки виски и ей ещё осталось бы на буханку хлеба и немного маргарина или смальца, хватило бы ей этих денег ещё на что-то я не знаю. Не уверен.

Квартплата в Англии в сороковые годы была в районе 2 фунтов в месяц. Уголь для отопления и газ для готовки пищи обходились примерно в полфунта в месяц. Ну и так далее. Автобусный билет от Глазго до Лондона (расстояние примерно то же, что от Москвы до Ленинграда) стоил 2 фунта 10 шиллингов. Когда началась война, мужской костюм на чёрном рынке можно было купить всё за те же сакраментальные 2 фунта стерлингов.

В январе 40-го года были введены продуктовые карточки. Назывались они «ration books» и представляли из себя книжечки с купонами. В дальнейшем я буду их называть просто «карточками». Карточки выдавались на каждого члена семьи отдельно. Каждая семья прикреплялась к ОДНОМУ конкретному (слово «конкретный» в данном случае наполняется очень и очень русским смыслом) продуктовому магазину и карточки можно было товарить только и только в нём. Вырванные из книжечки купоны не принимались, они должны были быть выстрижены из книжечки владельцем магазина в момент покупки. Рынок всегда остаётся рынком и за продукты, получаемые по карточкам, естественно, приходилось платить. То есть англичанин, раз в неделю получая свои 112 грамм маргарина, протягивал продавцу купоны и прилагал к ним деньги. Без купонов купить что-либо было нельзя. Как пишут сегодня сами англичане — «It was a disaster to lose your ration book» («потерять свои карточки было катастрофой»).

Насколько серьёзно обстояло дело показывает следующий случай — в 1939 году был осуждён глава военной полиции Великобритании генерал сэр Перси Лаури, изобличённый в том, что он ухитрился получить для себя вторую продуктовую карточку. Обладавший хорошим аппетитом генерал пошёл под трибунал.

Для желающих разнообразить свой рацион в городах была оставлена сеть ресторанов. Однако выставляемое на стол блюдо (meal), то есть то, что вам приносили на тарелке, не должно было стоить более 5 шиллингов, кроме того нельзя было комбинировать рыбу с мясом. С ресторанами власти мирились по двум причинам — в них могли «оттянуться» пошедшие в увольнение военнослужащие, а кроме того при каждом ресторане был оборудован зал, в котором собирали и кормили тех, кто в результате бомбёжек потерял дом и имущество, перед тем, как отправить их к родственникам или в общежития, а таких несчастных было много.

Кроме того, чтобы кушать, человеку нужно ещё и одеваться. Такие же книжечки с купонами появились и для одежды. Только в отношении одежды была введена система «пойнтов», каждый предмет одежды получал определённое число пойнтов, например женское платье — 5 пойнтов, мужские брюки — 6, мужская рубашка — 4, плащ с подстёжкой — 10, носки — 1. Сумма пойнтов в начале войны была 48 на год, было подсчитано, что суммирование одной смены одежды должно дать именно эту число. В 1943 году цифра 48 была снижена до 36, таким образом с возможностью одеться стало значительно хуже. Женщины шили себе лифчики из носовых платков, а высшим шиком было женское нижнее бельё и мужские рубашки, пошитые из ворованного парашютного шёлка.

После того, как были введены карточки, начался разгул рынка. Чёрного.

Карточная система немедленно породила то, чего Англия до того не знала — чёрный рынок. Наше застойное «из под прилавка» было всего лишь калькой появившегося в 40-м году в Англии выражения «under the counter». Введённые в начале войны меры (100 фунтов штрафа и до трёх месяцев тюрьмы) оказались явно недостаточными. Масштаб воровства тоже впечатляет — в Ромфорде, где на месте довоенного открытого рынка стихийно возникла гигантская толкучка, из офиса местного отделения Министерства продовольствия было украдено 100 тысяч продуктовых карточек на сумму в 500 тысяч фунтов стерлингов, 80 тысяч карточек было украдено в брайтонском отделении того же министерства. Внедрённые туда под легендированным прикрытием полицейские вскрыли целую банду «вредителей», возглавлявшуюся женщиной-офицером, которая за пару месяцев до того и заявила о краже продуктовых карточек. Будь дело в СССР, да ещё в войну, товарищ Сталин её, конечно же, расстрелял бы, ну да на то он и был кровавым диктатором, а всегда отличавшиеся гуманизмом англичане учли чистосердечное раскаяние многодетной мамаши и посадили её всего лишь на три года.

Между прочим, либеральная печать в Англии была возмущена использованием полицией провокаций при совершении «контрольных закупок», но государство на это шипение не обращало ни малейшего внимания. Всего лишь за один месяц, март 1941 года, к суду было привлечено 2140 «работников прилавка», а уже в следующем месяце — 2300.

Когда стало ясно, что «чёрный рынок» превращается в проблему в национальном масштабе и начинает подрывать мораль сражающегося государства, меры были ужесточены. Начиная с 1942 года штраф за спекуляцию вырос до 500 фунтов, а срок заключения до трёх лет. Кроме этого изымался «товар», что вкупе со штрафом фактически превратилось в «конфискацию имущества».

3

Теперь, когда нам стал немножко более понятен тогдашний английский внутриполитический контекст, посмотрим на ситуацию извне, попробуем понять, в каком положении оказалось к концу войны государственное образование, по привычке продолжавшееся называться как миром, так и самими англичанами, Британской Империей.

Без импорта продовольствия и сырья государство ожидал коллапс. Даже и в мирное время Британия ввозила более половины продовольствия, потребляемого тогдашними 48 миллионами жителей метрополии, а уж сырьё ввозилось практически всё. С начала индустриального века и вплоть до начала Второй Мировой Войны Англия жила импортом, а импорт оплачивался из трёх источников и трёх же составных частей. Первое — доходы английских компаний, расположенных за пределами Британии, второе — доход, получаемый за счёт морских перевозок (мировой торговый флот в определённом смысле являлся британским торговым флотом) и третье — за счёт экспорта промышленной продукции. К 1945 году Британия осталась у разбитого корыта.

Практически все принадлежавшие англичанам компании были проданы (главным образом американцам и в основном по бросовым ценам), вырученная сумма составила примерно 5 миллиардов долларов, кроме этого англичане были вынуждены влезть в долги «на местах», к 45-му году английское государство впервые в своей истории превратилось в должника. За счёт всего вышеперечисленного были оплачены (не полностью) поставки по ленд-лизу.

От английского торгового флота остались рожки да ножки. За годы войны немцы потопили более половины английских судов и образовавшаяся ниша была немедленно занята всё теми же шустрыми американцами. До войны доход от зарубежных компаний и морских перевозок назывался «invisible income», то есть «невидимым доходом», и теперь этот «невидимый» доход стал ещё и «несуществующим», его просто корова языком слизнула.

Но кроме «невидимого» у Англии был и доход не только видимый, но и в высшей степени осязаемый — доход от экспорта. И вот тут вышло совсем нехорошо — после войны экспортировать стало нечего. В этом была главная проблема, английский экспорт умер. Причины уходили своими корнями в 30-е. Довоенное десятилетие даже и сегодня известно в Англии как devil's decade, «десятилетие дьявола», и для полного английского счастья закончились эти десять лет войной, войной, которую Англия проиграла. И проиграла именно в эти десять, предшествующие войне, лет. Причины, почему вышло именно так, требуют отдельного рассмотрения, суть, однако, в том, что для того, чтобы обеспечить только необходимые для элементарного выживания нации поставки продовольствия и сырья, Англии было необходимо увеличить экспорт с уровня, на котором он оказался в 1945 году, в три с половиной раза (!). Причём увеличить немедленно. Британская же индустрия оказалась совершенно неадекватна вызову времени и обстоятельств.

ВСЁ оборудование во ВСЕХ отраслях народного хозяйства Англии (немаловажно, что и в таких, как транспорт) было безнадёжно устаревшим, время до войны было упущено, а уж во время войны было и вовсе не до модернизации. И я уж не говорю о множестве заводов и фабрик, в лучшем случае пострадавших, а в худшем попросту уничтоженных в результате немецких бомбёжек.

Для модернизации нужно было время, которого не было, ну да время это дело такое — его обычно никому не хватает, но, кроме времени, было нужно ещё и то, чего обычно кому не хватает, а кому хватает очень даже, я говорю о средствах, о «тугриках», о пошлых денежных знаках. Англии нужны были деньги. Деньги же в 1945 году могла дать только Америка.