Владимир Набоков - Комментарий к роману "Евгений Онегин"

• Название: Комментарий к роману "Евгений Онегин"
• Автор: Владимир Набоков
• Издательство: Искусство-СПб / Набоковский фонд
• Жанр: Критика
• Год: 1998
• ISBN: 5-210-01490-8

Это первая публикация русского перевода знаменитого «Комментария» В В Набокова к пушкинскому роману. Издание на английском языке увидело свет еще в 1964 г. и с тех пор неоднократно переиздавалось.

Набоков выступает здесь как филолог и литературовед, человек огромной эрудиции, великолепный знаток быта и культуры пушкинской эпохи. Набоков-комментатор полон неожиданностей: он то язвительно-насмешлив, то восторженно-эмоционален, то рассудителен и предельно точен.

В качестве приложения в книгу включены статьи Набокова «Абрам Ганнибал», «Заметки о просодии» и «Заметки переводчика». В книге представлено факсимильное воспроизведение прижизненного пушкинского издания «Евгения Онегина» (1837) с примечаниями самого поэта.

Издание представляет интерес для специалистов — филологов, литературоведов, переводчиков, преподавателей, а также всех почитателей творчества Пушкина и Набокова.

---

Калина, «whitten tree», — одно из множества названий Viburnum opulus, Linn. Уильям Тернер в своем «Травнике» (W. Turner, «Herball», 1562) окрестил ее «ople tre», от фр. «opier», теперь («viorne») «obier» или «aubier». Не чосеровское ли это «whipultre»? Ее также называют «cranberry tree», клюквенное дерево (глупое и сбивающее с толку название, ибо ничего общего с клюквой калина не имеет); садовникам она известна как «snowball tree» или «guelder-rose». В Северной Америке она представлена родственными видами (различными боярышниками).

Малина — обычная европейская Rubus idaeus, Linn.

12—13 Ср. у Джона Бранда в «Обзоре популярных древностей Великобритании» (John Brand, «Observations on the Popular Antiquities of Great Britain». London, 1882, vol. 2, p. 165–166): «На севере [Англии] кусочки свадебного пирога трижды… просовывают сквозь обручальное кольцо, которое затем молодые люди кладут себе под подушку, отходя ко сну, чтобы… [вызвать] во сне… образ предназначенного небесами супруга или супруги».

В Англии ворожат (или ворожили) также с помощью «луковицы св. Томаса»: девушки чистили луковицу и ночью клали ее под подушку, молясь святому Томасу, чтобы он показал им во сне возлюбленного.

XI

И снится чудный сон Татьяне.
Ей снится, будто бы она
Идет по снеговой поляне,
4 Печальной мглой окружена;
В сугробах снежных перед нею
Шумит, клубит волной своею
Кипучий, темный и седой
8 Поток, не скованный зимой;
Две жердочки, склеены льдиной,
Дрожащий, гибельный мосток,
Положены через поток:
12 И пред шумящею пучиной,
Недоумения полна,
Остановилася она.

1—2 И снится чудный сон Татьяне / Ей спится, будто бы она… — Точно та же интонация была в «Руслане и Людмиле», песнь V, стихи 456–457: «И снится вещий сон герою, / Он видит, будто бы княжна…» (заметим одинаковую концовку — на).

10 …мосток… — Думаю, что этот мосток отразился в сне Татьяны, будучи составной частью иного гадательного обряда. Снегирев (в работе, упоминавшейся в ком-мент. к X, 11; т. 2 [1838], с. 52), а также безымянные составители различных изданий «Мартына Задеки» (например, издания 1880 г.) дают нам следующие сведения. Мостик из березовых прутиков (подобных тем, из которых делается веник — короткая метелочка, которая свищет по багровым спинам в русской парной) кладется под девичью подушку. Перед тем как отойти ко сну, девушка произносит магические слова: «Кто мой суженый, кто мой ряженый, тот переведет меня через мост». Он приходит к ней во сне и за руку переводит через мост.

Заметим, что медведь, онегинский кум (гл. 5, XV, 11), из пророческого сна Татьяны, который помог ей перебраться через ручей (XII, 7—13), предвозвещает ее будущего мужа, дородного генерала, онегинского родственника. Интересный ход в развитии пушкинской композиции, замечательно выверенной; смесь творческой интуиции и художественного прозрения.

14 Остановилася она. — Примечательное свойство этой и следующих строф — перекличка между сном Татьяны и ее переживаниями в последних строфах гл. 3, ритмическая и словесная. Сон есть травестия и прошлого, и будущего. Стих 14 строфы XI гл. 5 дословно повторяет стих 8 строфы XLI гл. 3.

XII

Как на досадную разлуку,
Татьяна ропщет на ручей;
Не видит никого, кто руку
4 С той стороны подал бы ей;
Но вдруг сугроб зашевелился,
И кто ж из-под него явился?
Большой, взъерошенный медведь;
8 Татьяна ах! а он реветь,
И лапу с острыми когтями
Ей протянул; она скрепясь
Дрожащей ручкой оперлась
12 И боязливыми шагами
Перебралась через ручей;
Пошла – и что ж? медведь за ней!

2, 13 …ручей… — Несмотря на то что Пушкин сообщает этому слову необычайно широкий смысл (ср. «рев» кавказских «ручьев» в «Путешествии Онегина», вариант ХIIс, 8), думаю, что здесь мы имеем дело с превращениями, присущими снам: романтический яростный поток, что шумит в строфе XI, влился в строфу XII чахлым ручейком, уже знакомым нам по ларинским окрестностям (гл. 3, XXXVIII, 13), не удивив при этом сновидицу.

8 Татьяна ax! — Этот вскрик — еще одно тонкое напоминание о бешеном бегстве Татьяны к ручью в гл. 3, XXXVIII (см. мой коммент. к Ах! в стихе 5).

14 …и что ж? — Риторическая фигура, означающая здесь: «И что же, вы думаете, произойдет теперь?» Ср. гл. 5, VII, 1.

XIII

Она, взглянуть назад не смея,
Поспешный ускоряет шаг;
Но от косматого лакея
4 Не может убежать никак;
Кряхтя, валит медведь несносный;
Пред ними лес; недвижны сосны
В своей нахмуренной красе;
8 Отягчены их ветви все
Клоками снега; сквозь вершины
Осин, берез и лип нагих
Сияет луч светил ночных;
12 Дороги нет; кусты, стремнины
Метелью все занесены,
Глубоко в снег погружены.

3 …от косматого лакея… — В XIX в. (почти на всем протяжении его) среди юных дам благородного происхождения было принято прогуливаться со своею гувернанткой или dame de compagnie[612] в сопровождении ливрейного лакея. Еще в 1865 г. у Толстого в «Анне Карениной» (ч. I, гл. 6) перед нами предстает маленькая княжна Китти Щербацкая (одна из внучек Татьяны), прогуливающаяся по Тверскому бульвару в Москве с двумя своими старшими сестрами и Mlle Linon, причем все четверо «в сопровождении лакея с золотой кокардой на шляпе». Для передачи значения эпитета «косматый» можно позаимствовать шекспировского «rugged Russian bear»[613] («Макбет», III, IV, 100).

12 …стремнины… — Забавно, что даже русская зима пришла к Пушкину через французских поэтов или через английских во французском переложении. В данном случае приходит на ум «Зима» Томсона, стихи 300–301: «…гигантские стремнины, / Разглаженные снегом…»

13 …занесены… — То же самое слово повторяется в строфе XV, 8 (занесен).

XIV

Татьяна в лес; медведь за нею;
Снег рыхлый по колено ей;
То длинный сук ее за шею
4 Зацепит вдруг, то из ушей
Златые серьги вырвет силой;
То в хрупком снеге с ножки милой
Увязнет мокрый башмачок;
8 То выронит она платок;
Поднять ей некогда; боится,
Медведя слышит за собой,
И даже трепетной рукой
12 Одежды край поднять стыдится;
Она бежит, он всё вослед,
И сил уже бежать ей нет.

6 …в хрупком снеге… — Принятая форма предложного падежа — в снегу. Хрупкий обычно означает «ломкий». Но здесь это слово образовано от глагола «хрупать», то есть издавать хрустящий, трескучий звук.

Вяземский в стихотворении «Первый снег» (см. цитату в коммент. к гл. 5, III, 6) использует для снега тот же эпитет. См. также у Крылова в его восхитительной и поэтичной басне «Мот и ласточка» (1818; «Басни», кн. VII, № IV, стихи 19–22):

…опять… отколь взялись морозы;
По снегу хрупкому скрыпят обозы;
Из труб столбами дым, в оконницах стекло
узорами заволокло…

И еще в двух описаниях зимы (в гл. 1, XXXV, 8—11 и гл. 5, I, 9) Пушкин повторяет эти два крыловcких образа — дым и морозные узоры.

XV

Упала в снег; медведь проворно
Ее хватает и несет;
Она бесчувственно-покорна,
4 Не шевельнется, не дохнет;
Он мчит ее лесной дорогой;
Вдруг меж дерев шалаш убогой;
Кругом всё глушь; отвсюду он
8 Пустынным снегом занесен,
И ярко светится окошко,
И в шалаше и крик, и шум;
Медведь промолвил: «Здесь мой кум:
12 Погрейся у него немножко!»
И в сени прямо он идет,
И на порог ее кладет.

1—3 …проворно… покорна… — Эта рифма кажется предвестницей столь же неточной рифмы из строфы XLIV: задорный… проворно (см. коммент. к гл. 5, XLIV, 3).

Варианты

9—10 Подготавливая издание 1838 г., Пушкин записал (ПД 172):

И вот стучит медведь в окошко,
И в шалаше раздался шум…

Издание 1828 г. дает (стих 10):