Франсуа де Жоффр - Нормандия — Неман

• Название: Нормандия — Неман
• Автор: Франсуа де Жоффр
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1960

Франсуа де Жоффр — один из французских летчиков, сражавшихся на советско-германском фронте в составе добровольческого авиационного полка «Нормандия — Неман» с мая 1944 года до дня капитуляции фашистской Германии.

В своей книге Франсуа де Жоффр освещает путь полка «Нормандия — Неман» от его сформирования до возвращения во Францию. Живым, образным языком, с присущим ему французским юмором автор описывает различные эпизоды из жизни и боевой деятельности летчиков «Нормандии».

С большой симпатией Франсуа де Жоффр отзывается о советских людях, их героической борьбе против немецких захватчиков и о боевом содружестве советских и французских летчиков в борьбе против общего врага.

Книга рассчитана на широкий круг читателей. Перевод книги дается с незначительными сокращениями.

---

Когда мы очутились на месте каунасского гетто, то увидели тысячи обезображенных трупов, разбросанных среди обломков жилищ. Потрясенные, мы сфотографировали эту ужасную картину. Когда мы вернулись в город, только у меня одного хватило сил говорить. Я глубоко убежден, что отчетливо выразил мысли каждого в моих товарищей в следующих словах:

— Подлые негодяи! Они заслуживают того, чтобы ними поступали так же. Но они знают, что на такое зверство никто не способен. Очень жаль, что мы никогда не сможем заставить их полностью ответить за те несчастья, которые они причинили людям…

Не удивительно, что после этого страшного видения мы не получили большого удовольствия от осмотра Каунаса. Мы медленно прошли по главной улице города — широкой аллее, обсаженной деревьями, где когда-то старички мирно совершали свои послеобеденные прогулки, мельком взглянули на оперный театр и здания официальных учреждений. Наше внимание не привлекла и величественно возвышающаяся в конце бульвара Сталина православная церковь, представляющая собой смесь византийского стиля и рококо. Магазины пусты, кафе безлюдны. Создавалось впечатление, что мы попали в вымерший город. Однако вскоре нас окружили тесной толпой каунасцы — исключительно вежливые, внимательные и любезные люди.

— Вы француз? — кричит мне один из толпы.

— Разумеется!

— Парижанин?

— Да…

— Это здорово! Я жил там.

И вот, пораженный, я слышу настоящее арго парижских рынков.

Нас окружают красивые, элегантные женщины, аккуратно и со вкусом одетые. Используя «эсперанто», состоящее из смеси русского, литовского и английского языков, завязываем беседы, которые преследуют, конечно, вполне определенную цель. Меня приглашает к себе жена одного врача, владельца очаровательного домика на набережной. Но едва я успел опробовать удобство кресел, как приходится уходить. И капитан Матрас, видя мою раздосадованную физиономию, покатывается со смеху:

— Не расстраивайтесь, де Жоффр, вам еще не раз представится возможность вернуться сюда!

Вечером в столовой командир полка обращается к нам с небольшой дружеской речью:

— Господа! Отдых окончен. Приступаем к работе. Командование требует от нас использовать каждый вылет для того, чтобы уничтожать как можно больше бошей[23]. Где бы они ни находились: в автомобиле, на лошади, в самолете, в строю или в одиночку — мы должны повсюду их атаковать и уничтожать. Их надо преследовать неотступно, не давая им ни малейшей передышки.

В соответствии с этим приказом начались наши первые такие вылеты. Грузовики, поезда на станциях, конные обозы, солдаты на полях — все попадало в прицел. Точность огня нового истребителя Як-3 была исключительной. Настоящая артистическая работа, правда, не всегда безопасная.

В этих своеобразных боевых действиях особенно отличаются летавшие в паре Шалль и Микель. Они — первоклассные воздушные снайперы, которые тщательно отшлифовывают каждый маневр. Иногда для, лучшего прицеливания они спускаются так низко, что буквально прижимаются к земле и нередко на ступице винта или на хвостовом оперении доставляют на аэродром обрывки телеграфных проводов.

— Мой капитан, — докладывает как-то Шалль. — Я был вынужден спуститься несколько ниже обычного, чтобы обстрелять группу фрицев, которые занимались починкой телефонной линии. Если даже они и не перебиты все, то, по крайней мере, я прибавил им работы, захватив с собой все провода.

25 августа Дуар, который все свое свободное время проводит у приемника на полковой радиостанции, врывается в нашу комнату. Лондонская Би-Би-Си только что передала сообщение о том, что войска генерала Леклерка во взаимодействии с поднявшим восстание населением Парижа освободили французскую столицу. Париж освобожден! Новость мгновенно распространяется по лагерю. Русские нас обнимают. Инженер-капитан Агавельян устраивает салют, и начиная с девяти часов утра все, что может стрелять, стреляет! Наиболее оптимистически настроенные уверены в близком конце войны. Разгромленные на Востоке и разбитые на Западе, фрицы не могут больше тянуть с капитуляцией. Голько Альбер не разделяет всеобщего ликования:

— Не обманывайте сами себя, — охлаждает он наиболее горячие головы. — Фрицы так просто не опустят руки, не радуйтесь раньше времени. Вот увидите, они нас заставят еще помучиться!

Но никто не хочет слушать зловещие предсказания Альбера, который, однако, оказался так жестоко прав.

Через два дня устраивается грандиозный банкет. Пуйяда и Захарова буквально носят на руках. Каждый готовится к возвращению. Каждый видит себя уже вернувшимся на родину.

Но на следующий день наша радость омрачается гибелью Бертрана, одного из немногих, кому перевалило за сорок и кого называли ветераном дижонского звена, старым воякой. Летавший вместе с ним Марши сразу же после посадки с мертвенно-бледным лицом, по которому струился холодный пот, глухим голосом доложил о происшедшей драме:

— Мой командир! Около двенадцати часов мы находились к западу от Гумбиннена на высоте примерно 400 метров. Все было нормально. Вдруг я увидел, что Бертран начал пикировать на цель, которую я так и не мог разглядеть. Он мне только сказал по радио: «Пошли, Марши… Вперед!» Я следую за ним. Отдаю ручку. Скорость быстро увеличивается: 500… 650… затем 700 и даже выше. Я говорю себе: «Бертран излишне усердствует». Но не отстаю. Земля приближается с колоссальной быстротой. И вот в лучах солнца я вижу какой-то отделяющийся от самолета предмет, вероятно кусок правого крыла. Машина Бертрана сразу входит в штопор. Со скоростью более 750 километров она мчится к земле. Дикая скорость. Я лечу, как в тумане. От напряжения перед глазами черные круги. Фонарь кабины сорван. Но вот рукоятка становится более податливой, мой «як» выходит из пике. Я спасен! Еще бы какая-то доля секунды, и я последовал бы за Бертраном до конца!

Старина Бертран! Он никогда не вернется в свою родную Бургундию, чтобы выпить кубок красного вина за встречу со своими земляками, о чем он говорил по московскому радио.

Нас предупреждают, что не следует развивать слишком больших скоростей на пикировании. И теперь каждый раз, когда мы с Матрасом устремляемся в пике, чтобы обстрелять немцев на земле, мои глаза постоянно следят за стрелками приборов.

1 сентября мы оказываем авиационную поддержку русской пехоте и танкам, которые проводят разведку боем с целью прощупать немецкую оборону к югу от Немана. Это нам позволяет увидеть собственными глазами исключительно четкое взаимодействие советской пехоты и авиации. Штурмовики, Пе-2, Ла-7, Як-3 подвергают непрерывным бомбардировкам и обстрелу укрепленные позиции немцев. Особенно страшные разрушения производят штурмовики. Это настоящие крылатые танки.

Война, любовь и кухня продолжают оставаться тремя движущими стимулами нашей жизни. Кюффо и де Сэн-Фалль вылетают на самолете за 100 километров от нашей базы, чтобы купить несколько кур. Мы устраиваем пиры Пантагрюэля, заканчивающиеся, как правило, сумасшедшим покером.

После бурно проведенной ночи вылетаем на «охоту». Во время одного из таких вылетов ветеран 1-й эскадрильи Дешане, заядлый курильщик и обладатель глотки, способной пропускать любую жидкость, лишь бы она была достаточно крепкой, захватывает врасплох немецкий танкер с бензином, на корме которого развевался огромный флаг со свастикой. Команда судна, не разобравшись в отличительных знаках, приветствовала его самолет, дружно размахивая руками. Даже находясь один в кабине, Дешане не может удержаться, чтобы не сострить вслух: «Я вас заставлю сейчас по-иному шевелиться!» Он делает разворот почти над водой, и вот самолет уже над судном. Пулеметы и пушка выплевывают огненные очереди. После второго захода весь мостик залит кровью. После третьего захода судно, на котором то здесь, то там появляются языки пламени, теряет управление и, вертясь на водоворотах, скользит вниз по течению. Скоро оно налетает на сваи моста и взрывается. Это было последним эпизодом перед отлетом в Антоново, новым этапом на пути к Франции. Или, точнее, — не будем излишне красноречивы — на пути в Пруссию.

Глава V

Антоново. Сегодня это название никому, кроме нас, уцелевших из полка «Нормандия — Неман», ни о чем уже не говорит. Антоново — это всего лишь небольшая деревушка, находящаяся неподалеку от железной дороги, которая связывает Каунас с Кенигсбергом. Она стоит в тридцати километрах от границы с Восточной Пруссией, в самом сердце района песков и сосновых лесов.

За время пребывания в Антонове полк пережил период наиболее активных боевых действий. Без преувеличения мы можем сказать, что никогда грозная опасность так низко не нависала над нами. С 19 сентября по 27 октября 1944 года задания, воздушные бои, штурмовки непрерывно сменяли друга друга в каком-то дьявольском ритме. Все летчики без исключения проделали громадную работу. Таких результатов, которых они добились за весьма короткий промежуток времени, не имела ни одна другая истребительная группа в мире. В Антоново наши ветераны из 1-й эскадрильи вновь встретились со своими знакомыми из БАО[24], который обслуживал их еще в прошлом году под Орлом. Они поспешили сообщить об этом нам, новичкам.