Ольга Онойко - Далекие твердыни

• Название: Далекие твердыни
• Автор: Ольга Онойко
• Жанр: Фэнтези

Роман-спутник ("приквел") основного романа "Дети немилости".

Колониальная экспансия молодой державы; покоренные земли, полные опасностей, загадок и искушений; таинственная древняя раса; рассуждения об этике и религии; магия как наука в одном ряду с физикой и химией.

История человека, которому выпало родиться в империи, жить в глухой провинции у моря и стать третьим наместником Восточных островов.

---

— Навсегда, — уточнил человек.

Тайс моргнул. Наместник с утра ходил смурной, раздумывая о чем-то; чувства его для Тайса были ясны, но мысли оставались непроглядной бездной. «Что он хочет сказать? — Тайс весь подобрался от внезапной тревоги. — И что хочет услышать?»

— Если ты меня отошлешь, я уже ничего не смогу тебе сказать, — с наигранным легкомыслием ответил демон. — Разве что написать письмо.

— Я не шучу, — печально сказал Хараи и стал набивать трубку. — Я разрешил Аяри уехать. Я отправлю ему вслед письмо с приказом остаться в Золотом городе. Ему там самое место.

«Это хорошая мысль, — подумал Тайс, — но мне очень не нравится тон, которым она высказана. Рэндо, я боюсь».

— Я собираюсь отослать и тебя. Вероятно, лучше будет сделать это на Тиккайнае, — закончил Хараи и поднял взгляд.

Тайс незаметно прикусил губу. Сами собой прыгнули на язык дерзкие слова: что он и не подумает повиноваться, что Харай не сможет от него избавиться, да и туго придется без него Хараю… «Арри-сахарок, ты глуп как пень, но ты прав. Если я просто не подчинюсь, я не сделаю лучше. Знаю я его… заклятия».

— Я сделаю как ты велишь, — сказал Тайс. — Буду служить тебе вдалеке. Найду в этом радость… Рэндо, о чем ты?!

Наместник закурил, помолчал.

— Полковнику Ундори айлльу нужны были затем, чтобы подарить людям их бессмертие, — ровно сказал он. — Я отнял у него возможность это сделать. Ты сказал мне когда-то, что близость айлльу продлевает людям жизнь, и я вижу, что это действительно так. Я не имею на это права. Я люблю тебя, и Аяри успел полюбить. Но жить вам лучше подальше от меня.

Тайс выдохнул, низко опустив голову.

Потом сверкнул глазами из-под упавших на лицо рыжих прядей и зарычал. Рэндо удивленно приподнялся в кресле: он очень давно не видел Тайса таким.

— Что?

— Скажи мне, Рэндо, — выговорил Тайс, пока эхо рыка еще угасало в его горле, — в вашем Кестис Неггеле уже приняли закон о правах айлльу?

— Еще нет, но полагаю, что скоро примут…

— Тогда я в счет будущего закона говорю тебе, что ты болван. Можешь посадить меня на цепь в счет прошлых заслуг. Ты говоришь как Кинай. Но ты не Кинай и у тебя нет фамильных наложниц. Почему бы не дать нам самим решать, кому продлевать жизнь, а кому нет?

Рэндо засмеялся; Тайсу почудилось хорошо скрытое облегчение.

— Прости, — с улыбкой сказал наместник. — Ты частенько пытаешься решать за других. Кажется, я перенял от тебя эту склонность.

* * *

День клонился к вечеру; алый свет заливал яблоневые сады Хетендераны, небо обретало прозрачность. С вод Ллаю-Элеке приходила прохлада. Белые стены церкви отбрасывали глубокую тень, и серебряная звезда на высоком шпиле парила в пронзительной ясности. Воздух стал свежим; пыль улеглась. Наместник и Наставляющая Сестра сидели на скамье у церкви, глядя в отуманенный горизонт.

— Ирме, — сказал наместник, — возможно, мое истинное желание слишком явно, но все же — не было бы разумно перенести резиденцию Наставляющей Сестры в столицу восточных провинций?

Ирмерит засмеялась.

— Господин наместник столь глубоко верует, что нуждается в священнице рядом?

Рэндо с улыбкой развел руками, признавая ее правоту.

— Вероятно, так.

Священница опустила веки и склонила голову к плечу.

— В ваших словах больше истины, чем вы сами думаете, Рэндо. Я полагаю, настало время нести веру детям неразумным.

— Это слова Данирут, — заметил Хараи и сам смутился от того, что невольно прихвастнул перед Наставляющей Сестрой знанием Легендариума.

— Да; и я неспроста ее вспомнила. Вы знаете, должно быть, что на Уаррском Севере исповедуют разрешенную ересь.

— Арсет Волчья Матерь, — кивнул наместник.

— До прихода арсеитства северяне поклонялись Великим волкам. Народ этот упрям, и долго не желал принять новую веру. Лишь в одной местности сердца легко обратились к истине. Пытаясь понять, отчего так вышло, Старшая Сестра обнаружила, что ваятель, посланный изготовить статую Арсет для тамошней церкви, изваял рядом с нею пару волков. Северяне верят, что в вечной битве рядом с Арсет сражаются Великие волки. Они приняли истину, которая не приказывала им предать себя и веру своих отцов. Младшая Мать решила дозволить такую ересь.

— Полагаю, это мудрый поступок. Вы хотите создать подобную ересь для островов, Ирме?

— В этом нет надобности, — ответила Ирмерит. — Достаточно только правильно расставить акценты. В кафедральном соборе Рескидды есть мозаика. На ней изображена Ликрит Железноликая в день Подвига. Она стоит на колеснице вместе со своими соратниками.

— Один из них — айлльу.

— Да.

Рэндо улыбнулся.

— В Метеали выстроят прекраснейший на свете собор.

— Вы умеете обещать, Рэндо.

— Вы смеетесь надо мной, Ирме?

— Возможно…

Священница лукаво опустила глаза. Вечерний свет клал на ее лицо нежные тени, золотые волосы, несмотря на возраст, еще не тронула седина, и они словно светились. «Вы подобны Данирут, Ирме, — мысленно сказал Рэндо. — Мудры и отважны, и умеете вкладывать в сердца благородство так, будто оно горело в них от рождения. Вы воистину Наставляющая Сестра. Вы и в Рескидде, Младшей Матерью, были бы на своем месте. Если я скажу это вслух, вы рассердитесь. Это и впрямь прозвучало бы как неумелая лесть. Но что же делать, если вы действительно воин светлого воинства».

— Я еду в Тысячебашенный, Ирме, — помолчав, сказал Рэндо.

— Вас вызвали?

— Да. Вызвала госпожа Моль. Вы не поверите, она наконец-то открыла свое имя.

Ирмерит глянула на него с любопытством.

— Неужели? Невероятно. Кто же она?

Хараи засмеялся.

— Не сказать, чтобы я не подозревал. Но все же увидеть в подписи такое имя…

— Рэндо, вы нарочно дразните меня!

— Возможно, — ехидно сказал наместник.

Последнее письмо госпожи Моли было весьма кратким, но словно исполненным улыбки: строки казались светящимися. Скользя по ним взглядом, Хараи подумал, что госпоже Моли есть еще о чем спросить и рассказать, она просто решила побеседовать, наконец, лицом к лицу.

«Отправьте госпожу Интайль эле Хетендерана ко двору в Кестис Неггел со всеми почестями, которых достойна правительница вассального государства, — писала госпожа Моль. — Я жду ее в гости. И вас тоже жду, господин Хараи. Как наместник, вы должны получить некоторые сведения и указания, а также подписать некоторые документы. До встречи!

Искренне ваша,

Азрийят Данари,

Моль».

— Так я и знал, — сказал Рэндо письму. — Я догадывался, Ваше Императорское Величество.

Руки его едва ощутимо дрогнули, когда он прочел подпись, и еще долго Хараи не мог оторвать взгляд от имени — одного из самых громких имен на земле. Госпожа Моль, Азрийят, императрица уаррская… Разве только Младшая Мать, глава всех арсеитов, могла с нею сравниться, но власть Младшей Матери распространялась лишь на духовную сферу. Азрийят, маленькая белокурая женщина в круглых очках, без которой государь Аргитаи не стал бы и вполовину таким Сияющим.

— Это сама государыня, — сказал Рэндо; Ирмерит ахнула и прижала ладони к щекам.

— Кровь небесная! — воскликнула она. — Что за чудеса творятся на свете…

— И впрямь чудеса, — ответил Рэндо с улыбкой.

Но думал он не столько о госпоже Моли, всемогущей насмешнице, сколько о столице империи, Кестис Неггеле, Тысячебашенном.

Наместник родился в столице, но может ли сейчас, по истечении четверти века, назвать ее родиной? И где его родина? Он прожил целую жизнь на этом острове, диком и утонченном, безжалостном и прекрасном, коварном, но умеющем платить за добро добром. А теперь все земли Восточного архипелага под его десницей — земли, обширностью своей превосходящие земли Сердцевинной Уарры. Пусть наместник Хараи — верный слуга императорской четы, но страна эта слишком дорога его сердцу, чтобы почитать себя лишь назначенным управителем и не жить ее радостями и бедами.

…Покинув храм, наместник уехал в Ниттай.

Данакеста, Уленакеста, Меренакеста… о далекие твердыни Уарры, кто здесь ответит, сложены вы из камней или из воспоминаний моих? Небо ли голубеет над вами, или то моя мечта, как птица, развернула крыла?

Хороши холмы островов, яблоневый цвет осыпается на них, и шумит Восточное море — на западе. Здесь, на краю земли, все — запад. Дальше по дороге в утро — только грохочущий океан шириной в полмира, и пустые земли оборотного материка за ним, и еще океан, а там уж и снова известные страны.

Детство мое, память моя, жизнь моя — запад…

…любовь моя — восток.

02.03.2008