Федор Шахмагонов - Кого же предал рязанский князь Олег?

• Название: Кого же предал рязанский князь Олег?
• Автор: Федор Шахмагонов
• Издательство: ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»
• Жанр: История
• Год: 1977

Статья посвящена Великому князю рязанскому Олегу Иоанновичу и по-новому раскрывает его роль в деле победы русского войска над золотоордынским ханом Мамаем. Статья предваряет исторический роман «Ликуя и скорбя» и представляет собой полную (full) версию монографии «Кого же предал рязанский князь Олег?», включенную в сборник «Тайны веков».

---

Как мы видим, Олег без всяких упреков после так называемой измены принят под руку Димитрием Иоанновичем. Так ли поступил бы по тем жестоким временам великий московский князь с настоящим изменником?

Остается нам рассмотреть еще один эпизод в деятельности Олега, который также вменяется ему в преступление и измену.

Тохтамыш, одолев Мамая и захватив власть в Золотой Орде, решил исполнить то, что не удалось Мамаю: привести опять в повиновение Русь.

Тохтамыш вошел в историю как незаурядный полководец, ему чуть было не удалось вновь возвысить Одру. Он убивает всех русских купцов в Орде, задерживает торговых гостей из других земель, тайно и стремительно бросает свое войско на Русь. Но как ни стремительно двигался Тохтамыш его опережают дозорные рязанского князя из скрытых застав и притонов на дорогах из Орды на Русь.

Это так называемые сакмагоны, воины на быстроногих конях, которые выслеживали по следам от конских копыт, куда и как движутся ордынские всадники в степи.

Олег немедленно передает об этом известие в Москву. Под рукой у Димитрия мало войск после тяжких потерь на Куликовом поле. Он оставляет гарнизон в каменном Кремле в Москве и отъезжает в Переславль-Залесский собирать полки с нижегородской, суздальской, белозерской земель.

А Тохтамыш вот он уже, на границах Рязанского княжества!

Что страшнее Димитрию: удар Тохтамыша по северным землям, где собираются полки для его отражения, или наступление Тохтамыша на каменную крепость, оснащенную к тому времени пороховыми пушками?

Страшнее, если Тохтамыш помешает собрать полки. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что Димитрий оставил супругу и детей под защитой кремлевских стен. Они потом выехали из Кремля, но вопреки княжеской воле.

Олег с Тохтамышем вступает в ту же игру, что и с Мамаем. Ему надо отвести Тохтамыша от рязанской земли и направить его удар по ложному направлению. Он идет навстречу Тохтамышу и, ссылаясь на свою дружбу с Мамаем, предлагает свои услуги быть проводником ордынских войск к Москве.

Тохтамыш доверился Олегу, пошел за ним к Москве и наткнулся на каменную крепость, оснащенную пушками. Попытки взять штурмом крепость не увенчалась успехом.

Все преимущество внезапности потеряно Тохтамышем у стен Кремля.

 В эти дни успевает собрать войско Владимир Серпуховской, собрал новую рать и Димитрий. Еще несколько дней, и Тохтамышу пришлось бы ни с чем отступить от Кремля.

Тохтамышу помогли истинные предатели. Князья нижегородские Василий и Семен взяли на себя черное дело: они уговорили москвичей открыть ворота и начать переговоры с Тохтамышем о выкупе. Тохтамыш предательски ворвался в Кремль и устроил резню и грабеж. Летописец сообщает, что было убито 25 тысяч москвичей.

Разве мог Димитрий предусмотреть, что защитники Кремля допустят себя так глупо обмануть?

Тохтамыш получил известие, что к нему подходит войско Владимира Серпуховского. Он стремительно убирается с московской земли, а по пути нещадно разоряет рязанскую землю. Не поверил в верность Олега!

Так кого же и здесь предал Олег? Димитрия или Тохтамыша? Провел через броды на Оке? А разве не нашлось бы и других проводников, разве нижегородские князья Семен и Василий не знали дорог на Москву? Они-то как раз и пытались уговорить Тохтамыша идти на Персславль и брать там московского князя.

Но опять же то, что знают и понимают Димитрий и Олег, не знают и не понимают ни их приближенные, за редким исключением, ни их подручные, ни их дружины, ни их летописцы.

Можно понять отчаянное положение Олега Иоанновича.

 Не изменник, а лазутчик, москвичи же клеймят его изменником. Рязанцы в неистовстве от Тохтамышева разорения и требуют от князя, чтобы потери были покрыты за счет Москвы.

Здесь происходит что-то малопонятное с Олегом, его поступки могут быть объяснены только отчаянием и воздействием рязанских бояр. Он кидается в поход на московские земли.

В первых стычках с московскими сторожевыми отрядами он одерживает верх, но понимает, что если продолжать вторжение, то последует тяжелая расплата. А свои рязанцы давят на него, требуя решительных действий против Москвы.

И тут Димитрий выказывает удивительную терпимость. Он не шлет против Олега воевод, а выставляет посредником для переговоров с Олегом игумена Троицкого монастыря Сергия Радонежского, который и ранее выступил в роли миротворца между князьями. Сергию московский князь мог доверить ту тайну, которая связала его с Олегом.

Сергий едет в Рязань и оговаривает условия вечного мира и союза между Москвой и Рязанью. Летописец представляет эту миссию как умиротворение чудным старцем свирепого князя. Это и понятно, летописцами были религиозные писатели и выражали церковную точку зрения на события. А действовал здесь авторитет Сергия, который он заслужил на Руси, после его миссии должны были замолкнуть в Рязани враждебные Москве голоса.

В 1386 году подписан договор о вечном союзе Москвы и Рязани.

 А как же быть со свидетельствами об измене Олега?

Остается нам обратиться к главному свидетелю обвинения и защиты, к самому великому московскому князю Димитрию Иоанновичу. Свидетельствовал он о своем благорасположении к Олегу не словами, а делом. В 1387 году он отдал свою дочь Софью за сына Олега Иоанновича Рязанского — Федора.

А как он дочь-то свою сумел убедить, что выдает ее замуж к друзьям, а не к смертельным врагам?

Стало быть, нашлись у Димитрия Московского доводы в защиту Олега Рязанского.

Находились эти же доводы и у некоторых русских историков. Первым поднял голос в защиту Олега русский историк XVIII столетия князь Щербатов.

Русский историк Арцыбашев весьма критически оценил 1ысказывания об Олеге московских летописцев. Он сказал: "Обстоятельства этой войны так искажены витийством и разноречием летописцев, что во множестве прибавок и пере-иначек весьма трудно усмотреть настоящее".

Вслед за ними усомнился в измене Олега историк прошлого столетия Д. Иловайский. В своей "Истории Рязанского княжества", изданной в 1858 году, он писал:

"Но между тем что же делал Олег, когда перед его глазами свершилось великое событие? Неужели, сидя в своем Переславле, он только мучился раздумьем в ожидании развязки? На этот раз мы позволяем себе о многом догадываться и приписываем рязанскому князю не последнюю роль в этом событии.

Обезопасив себя со стороны Мамая наружным видом покорности, он, в сущности, и не думал способствовать его успехам; напротив, более основания предполагать, что Олег совсем не был чужд общерусскому патриотизму и от души желал татарам поражения, потому что оно могло избавить Россию от ненавистного ига".

Федор Шахмагонов

Старым повесть, а молодым память

Сама попытка заново переосмыслить личность великого князя рязанского Олега Ивановича представляется крайне гуманной и благотворной, ибо речь идет о восстановлении доброго имени человека, сыгравшего немалую роль в судьбе нашей Родины.

Россия — диковинная страна... То ли слишком щедра она на таланты, то ль по другой какой-либо скрытой причине, но лихо порой в ней приходится сыновьям ее.

И где б еще такого композитора, как Чайковский, подозревали в сентиментальности, Тургенева молча признавала банальным, а о великом биологе Н.И. Вавилове слышал далеко не каждый десятиклассник?

Вот и государственным деятелям нашим не очень везет на благосклонность иных наших историков: московские собиратели земли русской кажутся им фигурами скучными и унылыми, а все Рюриково племя на протяжении нескольких сотен лет, за редчайшими исключениями, — чем-то вроде праздных, пустых и грубых разбойников с большой дороги, и только.

А между тем были и среди князей наших удельных люди наизамечательнейшие, Олег Иванович — среди них...

В потомстве ему не повезло, это правда.

Летописи, не сговариваясь, именуют его изменником; более того, две из них — Ермолинская и Львовская — обозвали князя Иудою: может ли быть пакостнее хула для русского человека?

 Доказательствами особыми летописи себя не утруждают, и здесь не знаешь: то ль это в корысть Олегу, то ли против него — а ну коль о чем-то хорошо известном в ту пору в веках и забылось?

Так что, если б по отношению к историческим лицам применялась "презумпция невиновности", Олег давно б был уже посмертно реабилитирован (или оправдан за недостаточностью улик), однако память народная — с ней не поспоришь...

Будем же справедливыми, разберемся. Доводы Ф. Шахмагонова основательны, хотя и не все они имеют значение одинаковое.

Мало о чем, например, говорит свадьба Олегова сына: женился же князь Константин Тверской на дочери московского князя Юрия Даниловича, немало сил приложившего, чтоб отправить в могилу его отца.